Когда-то, будучи молоденьким лейтенантом, я заступил в наряд дежурным по автопарку в полку, который был дислоцирован в Центральной группе войск.
День был праздничный, выхода машин из парка не предвиделось и всё располагало к спокойной и безмятежной службе. Но вот с моим организмом начало твориться, что-то неладное. Появился какой-то дискомфорт, потом легкое внутреннее «жжение». Сначала я не придавал этому большого значения, думал: «само собой пройдет», но «жжение» переросло в боль, которая стала усиливаться и распространятся по всей брюшной полости. Становилось все хуже и хуже.
Наш полковой врач был в отпуске и обязанности начальника медицинской службы исполнял фельдшер-прапорщик, которому я позвонил домой и объяснил ситуацию. Все офицеры и прапорщики жили «при части», поэтому фельдшер пришел ко мне в «дежурку» довольно быстро. Ощупав живот и задав несколько вопросов, он успокоил меня словами о том, что это вероятно приступ офицерской болезни - «гастрит», который скоро пройдет. Затем он дал мне какие-то таблетки и ушел. Но таблетки ни как не хотели мне «помогать», стало совсем плохо, пришлось снять с себя всю амуницию и лечь на топчан. Солдатик (дневальный по парку), сильно испугавшись за меня, повторно позвонил фельдшеру. Тот прибежал, убедился, что все очень «хреново», доложил о случившемся командиру полка, с его разрешения вызвал водителя санитарной машины и выгнал ее из парка. Решили везти меня в дивизионный медсанбат, который находился в 90 км от нашей части. Ехали мы около 2-х часов и приехали в медсанбат под вечер. Я «полуживой» сел на скамейку у входа в приемное отделение, а наш фельдшер пошел искать дежурного врача.
Тем временем ко мне подошел знаменитый на всю дивизию медсанбатовский баран «Яшка». Это был уже старый, но особенный баран. Вид у него, конечно был невзрачно-грязноватый и один рог был обломан, но солдатская молва наделила барана некоторыми экстрасенсорными способностями. Говорили о том, что если этот чудо-баран подходил к больному или раненому, то своей «бараньей аурой» он снимал или хотя бы уменьшал болевые ощущения. Еще баран был известен тем, что бойцы, находящиеся на излечении, научили его курить. Баран реально курил, выпуская клубы дыма через ноздри, а если его долго не угощали «куревом», то он ходил по территории медсанбата и съедал все валяющиеся сигаретные окурки. Баран потерся около меня с явным намерением оказать посильную помощь, но тут вернулся фельдшер, как-то с сочувствием и сожалением посмотрел на меня и предложил пройти внутрь помещения.
В комнате за столом сидели здоровенного вида дежурный врач-хирург и две миниатюрные юные медсестры, которые спешно убирали со стола стаканы, бутылки и остатки закуски. Как я узнал позднее, врач был выпускником Ленинградской военной медицинской академии в звании старшего лейтенанта, а медсестры – недавними выпускницами Харьковского медицинского училища.
Врач, сильно пошатываясь, подошел ко мне и что-то невнятно «промычал». Я ничего не понял, поэтому наиболее трезвая сестричка перевела слова своего начальника, типа: «покажи язык». Я выполнил команду. Мельком взглянув на мой язык, врач «пробурчал» следующее: «Немедля… бля… на стол», что сестричка перевела мне как: «У вас аппендицит, надо срочно оперировать».
Я весь «похолодел» и первой моей мыслью было: «Зарежут, непременно зарежут» и робко попросил отсрочить операцию до следующего дня. Но через «переводчицу» врач предупредил о том, что в самое ближайшее время апендикс может «лопнуть» и тогда «всё…». Мне подумалось, что «смерть на операционном столе все же более почетная, чем медленное «угасание» в палате для «загнивающих» и дал свое согласие на операцию.
Одна из медсестер быстро «содрала» с меня всю одежду и поволокла в душ, где заставила меня тщательно помыться. Потом меня уложили на каталку и «покатили» в операционную. Здесь меня «огорошили» новой новостью – оказывается по случаю праздника в этот день не было анестезиолога, а посему операцию будут проводить под местным наркозом, а это не очень «приятно». Но, приготовившись к самому худшему, мне было уже всё равно.
Сестрички положили меня на операционный стол, подготовили к операции и сделали укол морфия. После этого в операционную вошел дежурный врач. Но, как только он взял в руки скальпель произошла чудесная метаморфоза: шатающийся и еле двигающий языком молодой старлей вдруг превратился в уверенного человека, властно отдающего команды и распоряжения, обладающего точными и выверенными движениями Хирурга.
Во время операции я был в полном сознании, боли не чувствовал, но было неприятное тошнотворное чувство, словно из тебя вытаскивают все внутренности. Вырезав «зловредный отросток», хирург показал его мне с комментариями о том, что операция была весьма своевременна, т.к. еще немного и … Операция длилась 40 минут.
Через несколько дней с меня «сняли швы» и отправили в свою часть. Никаких осложнений или каких-то других негативных последствий операции у меня никогда не возникало. Конечно, можно было сделать упрек по поводу того, что послеоперационный шрам был несколько великоват, но я по этому поводу никогда не «заморачивался» и по нынешний день бесконечно благодарен делавшему мне операцию хирургу. Через какое-то время я приехал в медсанбат с «благодарностью», но своего спасителя, увы, не застал.
Получив этот собственный опыт, я твердо уверился, что наши советские военные хирурги были самыми хирургистыми в Мире (конечно в хорошем смысле слова).
Еще больше историй Бывалого Зампотеха читайте на моем канале ТУТ
Помогите нам развить канал- подписывайтесь и ставьте лайки, пишите свои комментарии.
Спасибо за внимание. Вячеслав Туркменский.