Этим утром был снегопад. Его плотная завеса окутала окраину города, от того соседние дома казались призраками. Вдали цементый завод выпускал клубы белого дыма, которые сливались со снежными облаками, образуя причудливые формы: казалось, что город находится в белой пещере с высокими сводами, откуда некто сыпал большие и мягкие хлопья снега, покрывая дно пещеры пуховым одеялом.
- Какой снег красивый идёт за окном! – воодушевлённо сказал Игорь, выглянув за жалюзи.
- Да, красивый, - пробормотал Г, не отрывая взгляд от экрана компьютера. – Только вот не чистят его.
Коллега согласно кивнул, но поспешил возразить, что теперь убирают лучше, чем раньше.
- А что нельзя таким образом оправдать? Сказав «а раньше-то было хуже», можно выставить любую гадость в положительном свете. И даже сейчас снег не начали убирать, пока не вмешался мэр.
Г продолжил сверлить взглядом электронные документы на экране, отвлекаясь лишь на кружку с растворимым кофе. Глаза ещё не открылись до конца после бессонной ночи, а голова ныла, не давая думать. Не выдержав напряжения, Г встал с кресла, оделся и вышел на улицу. Ботинки разбрасывали лёгкий снег в стороны, оставляя тёмные следы на тротуарной плитке. «Снег такой невесомый. Не снег это вовсе, это – полисорб», - думал просебя Г. Странные ассоциации.
Он зашел в столовую и попытался сбить снег с ботинок, сильно топнув о коврик, но тот налип на гладкую кожу и не хотел отваливаться. Вместо этого он начал сразу таять.
- Будьте добры вот эту слойку. Да, одну, - попросил Г у девушки за прилавком. Не успел он вернуться, как телефон в кармане зазвенел.
- К тебе тут собственник, поторопись.
Семеня маленькими шагами, боясь упасть на скрытом под снегом льду, Г добежал до офиса и, поднимаясь, успел раздеться. В кабинете его ждала женщина в длинном пуховом пальто темно-синего цвета, рядом с которой сидела девочка в розовой куртке и серой шапочке с бомбоном. Г прыгнул между ними, забросил одежду в шкаф и быстро упал в кресло, попутно пряча купленную слойку в тумбочку.
- Вы ко мне? Слушаю вас! - немного запыхавшись сказал Г, положив руки на стол перед собой в крест.
- Да, к вам. Знаете, у меня такой вопрос: очень волнует меня и соседей! - начала женщина. На вид ей было тридцать либо тридцать пять лет, у неё была слегка сутулая осанка и заспанное лицо матери.
- Я уже обращалась в управляющую компанию, мне сказали, что надо обратиться к юристу. Вы - юрист, да? - проскандировала она, делая невольно ударения на гласных в середине, от чего речь казалась растянутой.
- Да, это я, какой у вас вопрос? - слегка раздражённо спросил Г.
Она схватила стоящий рядом свободный стул и, поставив рядом, села.
- Ну и я говорю: мы хотели бы заварить мусоропровод! Потому что, знаете, устали от этой вони каждый день! А ещё у нас же мыши бегают, крысы, представляете? Это вообще нормально?
- Девушка, вы не кричите так, здесь люди работают, вы мешаете, - спокойным тоном сказала Ольга из угла кабинета, женщина же, сделав вид, что не заметила, вкрадчиво начала смотреть на Г: она явно ждала ответ.
- Вы с данной проблемой обращались в управляющую компанию? - выждав паузу, сказал Г.
- С какой? С крысами?! Конечно обращалась, и не я одна! Мы постоянно говорим про это и в чате обсуждаем.
- Хорошо, - начал Г и, заметив, что от слова «хорошо» дёрнулась мышца на её правой стороне лица, поспешил продолжить:
- Вопрос о прекращении эксплуатации мусоропровода относится к компетенции общего собрания собственников. Для этого необходимо собрать кворум и от него - большинство, которое и будет принимать решение.
- Нам не надо «прекращать эксплуатацию», нам его надо просто за-ва-рить! - громко протараторила женщина. - Просто заварить в нашем подъезде его. У нас все согласны! Вы почему ничего делать то не хотите?!
Г сидел и крутил в пальцах карандаш, изредка поднимая глаза. Когда женщина закончила, он искоса посмотрел на девочку у неё за спиной, которая не отвлекалась на разговор взрослых, сосредоточив внимание на мультике в телефоне, и снова взглянул на женщину.
- Послушайте: заварить мусоропровод - значит прекратить его эксплуатацию, законсервировать. Много кому он не нравится, но без решения общего собрания собственников мы ничего не сможем сделать.
- И сколько должно проголосовать людей?
Г откинулся в кресле и выпрямил ноги.
- Половина. Кворум должен быть больше половины, а большинство от этой половины принимает решение. Грубо говоря, если на собрании голосует половина дома, и половина от этого количества «за», то есть четверть всего дома, то законодательство позволяет принять решение.
- И кто будет собирать голоса?
- Вы, конечно, - ответил Г, продолжая вращать карандаш. - Теперь вам нужно, если хотите начать собрание, обратиться в четвёртый кабинет. Напишите заявление, что готовы выступить инициатором общего собрания с повесткой такой-то. Диспетчеры примут у вас заявление, а я позднее с вами свяжусь.
Женщина усмехнулась и продолжила сидеть, но, увидев, что Г отвернулся и уже занят другим делом, резко встала, сказала девочке, что надо идти, и бросила через плечо: «Хорошо устроились».
Когда дверь захлопнулась, Ольга залилась смехом:
- Удивляюсь: как же ты их терпишь!
Г попробовал кофе из кружки и тут же выплюнул обратно. Остыл.
- Нормально. Она хотя бы не стала продолжать кричать. Они вечно приходят либо с мусоропроводом, либо с домофоном. Мы хотим домофон, а мы не хотим домофон! - передразнил кого-то Г.
- И когда всё упирается в то, что нужно делать выбор и что-то делать - все прячут голову в песок. «Я ничего не знаю», «я ничего не хочу» или «я как все».
Дверь открылась, и в кабинет заглянула голова Игоря.
- Глянь заявку, я тебе отправил.
Г ответил, что посмотрит, и щелкнул несколько раз мышкой. Найдя необходимый файл он открыл его, прочитал глазами и сказал себе под нос:
- Ну вот опять. А когда другие - кто не спрятался - принимают решение, они резко поднимаются и визжат: «А мы против! А нас никто не спрашивал!»