Глашатай закончил, свернул эдикт в трубку и вручил его с поклоном губернатору.
Сначала толпа молчала. Потом заволновалась и стала перешептываться. Голоса становились все громче.
-Тииихооо!!!
( с)
Заорал Мендоса. Голос у него был зычный.
-Все и так всё поняли! Евреи изгоняются из Гранады, и иных любых городов и сел Испании! Так тому и быть! К августу в нашей земле не должно быть ни одного еврея! Кто будет укрывать евреев – пойдет в темницу! Кто спрячет еврейское золото – пойдет в темницу! Кто спрячет еврейских детей – пойдет в темницу! Но до конца июля все евреи -свободны, и не должны подвергаться никаким преследованиям. Нарушение указа – смерть! Всё, разойдитесь!
В толпе раздались вопросы, смех, плач. Но по большей части народ испытывал недоумение. Все жили бок о бок с иудеями безо всяких проблем. Все басни, черные россказни о евреях оставались только пустой болтовней, передаваемой из уст в уста. Евреи вели свои дела, а не-евреи жили своей жизнью. Круг интересов пересекался только иногда, когда требовалось составить письмо, положить денег в банк, взять ссуду, или была нужна помощь юриста. Тогда к евреям шли за помощью, так как подавляющее большинство простых испанцев были неграмотны и темны.
Но представлять иудеев, как угрозу, подобную маврам? Как армию, способную уничтожить католиков? В это слабо верилось.
Толпа разделилась на тех, кто был целиком за изгнание и на тех, кто понимал, что эдикт ущемляет слишком многих известных иудейских поданных Испании. Большинство земледельцев и крестьян, посещающих церковь, безусловно, верили Инквизиции. Толпа не расходилась. Споры не прекращались. Заметив это, губернатор приказал сместить толпу, чтобы не создавать угрозу местным евреям. В порыве любви к Короне многие готовы были сразу же бежать в еврейский квартал.
-До 31 июля… Ты понял? Не раньше.
-Придется подождать ага…
-Да там же деньжищи!
-Да какие деньжищи? Почти всё эмир увез. Думаешь за пару месяцев много накопили?
-Потом сходим, глянем.
-Потом не будет. 1 августа там уже всё стража вычистит.
-Эххх…
Стража рассекала толпу, заставляя ее разойтись, потерять целостность.
-Всё, двигайте по домам! Приказ выслушали и хватит. Помните, что евреев трогать нельзя до конца июля. Хоть пальцем еврея тронете за это время – мало не покажется!
-Слышь, народ! - Заорал кто-то.- Сейчас иудеи свое добро начнут торговать! Готовьте свои затёртые медяки! Все равно им золото и серебро вывозить запрещено!
Толпа заметно оживилась. Купить стоящую вещь за медные мараведи с крохотной примесью серебра – это очень выгодная сделка.
Люди стали уходить из толпы, торопясь вытащить свои кошельки и пересчитать медь.
Кастельон подумал, что завтра стоимость несчастных монеток мараведи подскочит в разы.
В толпе нашелся еще один «прозревший».
-Ого! Так ведь за медь можно и хороший еврейский дом купить!
-У тебя что, столько медяков имеется? Пара телег?
-Да какие телеги-то? Я лучше до 1 августа подожду и бесплатно к ним заеду!
В толпе заржали.
Кто-то уже скидывался на покупку.
-Не думаю, что будут дорого просить. За четыре месяца всё распродать невозможно. Поэтому буду торговаться до одурения с иудеями. Главное отхапать, что подороже, да потом продать за золотишко! Выгодно же!
Муж с женой, мукомолы из поселка, обсуждали перспективу.
-Короче всё бери, что попадется. Главное, чтобы качество было хорошее! Потом разберемся!
Потом они продрались сквозь толпу и крикнули.
-Завтра мелем зерно только за мараведи! Только за мараведи!
Вслед подхватили сапожники, кузнецы, строители.
-За мараведи! Всё за мараведи. Работаю только за мараведи!
Но самые ушлые уже бежали в гильдию нищих менять свое золото на медь.
Сегодня эта гильдия станет самой богатой золотой жилой Испании, подумал Кастельон. Сам он никуда не пошел. Вся эта история неприятно отразилась на его сознании. Он был один из немногих, кто обратил внимания на кучку из пары сотен людей у стены, молчаливо замерших в тягостном горе. Маленькая еврейская община, пришедшая со всеми выслушать королевский эдикт.
Вместо всплеска патриотизма, который выражала восторженная толпа, у дона было желание убраться подальше. Но он нес службу и продолжал контролировать сильно поредевшую толпу.
Подбежавшие мальчишки стали дразнить иудеев. Те молча смотрели, не двигаясь с места.
Кастельон быстро отстегнул ножны и с размаху вмазал ими по задам наглых пацанов.
-А ну брысь отсюда! Пошли вон! Приказано же не трогать!
Те взвыли от боли и понеслись по улице, сверкая пятками.
-Вот этого я и боялся, дон!
Агиляр появился из ниоткуда, в отличном черном камзоле с белой нитью и при полном вооружении. За ним высились его телохранители - два здоровых великана с огромными двуручными мечами в латных доспехах. Кони Агиляра были привязаны неподалеку.
-Проводите-ка евреев до их квартала со своими ребятами. Толпа не контролирует себя и возможны проблемы. У простолюдинов половина королевских слов из голов вылетело после услышанного. Я еще добавлю стражников для охраны. Квартал оцепят, а то дураков много, война не всех их выбила.
-Выполняю, дон!
Кастельон повернулся к евреям. Но те уже сами повернулись и понуро зашагали в сторону дома. Взвод пристроился позади, сопровождая изгоев. Впереди ехал на коне Агиляр, расчищая дорогу.