Я очень часто размышляю на различные темы с друзьям или сама с собой, но редко что-то из этого всего записываю. То времени не хватает, то теряю мысли, но теперь я твердо решила записывать то, что имеет для меня хоть малейшую важность, что, как говорит Светлана Юрьевна (преподаватель по речи), трогает струны моей души.
Эти мысли пришли мне в голову где-то в три часа ночи обычного четверга, когда я закончила редактировать свою книгу и, сидя на кухне, пыталась найти смысл жизни в овсяных пряниках и стакане горячего чая. В доме все спали, поговорить было не с кем, и я прекрасно понимала, что, если вернусь в свою комнату, то все равно не смогу уснуть. Моя голова была занята мыслями о закончившейся истории, которая разбила мне сердце, и мне нужно было развеяться.
Я не так часто гуляю ночью, точнее вообще не гуляю, но в то утро меня очень сильно тянуло на улицу, а отказывать себе я не привыкла. Выход на крышу в нашем доме открыт всегда, если у вас есть отмычки, именно туда я и пошла. Там тихо. Вся суета далеко-далеко внизу, и Екатеринбург выглядит симпатичнее с высоты. Такой миниатюрный, с огонечками и запахом отцовских чернил. Солнца еще не видно, дороги пустые, все спят, просыпаться еще не скоро, а я сижу на крыше в пижаме. Даже кофту с собой не взяла. И сразу мамин голос в голове: «Вот простудишься, осложнения будут, о чем ты думаешь?!».
И воспоминания о маме, такие живые, заставляют встрепенуться, тоска невыносимая по родительскому дому, по домашним пирогам и пицце, по папиным рассказам о море перед сном. Наши ужины за беседами довольно часто затягивались допоздна. Жутко скучаю по родителям, но стараюсь об этом не думать, душа болеть начинает. Со временем привыкаешь к самостоятельной жизни, взрослеешь духовно и пересматриваешь очень многие взгляды на жизнь, вспоминаешь их советы, осознаешь ценность всех тех слов и поступков, что родители делали. Уже почти год, как я уехала за своей мечтой из родного города и как мы с ними не виделись, но это был первый момент, когда я позволила себе плакать от тоски по ним. Не плакать — рыдать. Невольно в памяти всплыли все мои неправильные и несправедливые поступки по отношению к ним, которые я уже не смогу исправить.
И вот тебе девятнадцать, и ты только сейчас понимаешь те истины, о которых тебе говорилось много лет с экранов и со страниц книг. Так много рядом простых вещей, которых мы не видим или не хотим видеть. И сколько из-за этого потом сожалений. Не хочу быть матерью после этого осознания, серьезно. Даже представлять не хочется. Вот ты отдаешь всего себя ребенку, жертвенность для тебя становится обычным делом, отказываешь себе практически во всем, а ради чего? Чтобы он понял это только тогда, когда останется один? Когда уже не сможет отмотать время назад, попросить прощения, сказать, что был не прав. А ведь это важно! Хоть и с опозданием, но извиниться за свои поступки нужно, хоть и мелочные. Я в тот день созвонилась с мамой и просила у нее прощения, даже слезы не сдерживала, перечисляла все, что вспоминала. Видели бы вы её улыбку в тот момент. Она тоже прослезилась, была рада, что я наконец сумела сказать ей это. И так легко на сердце стало, так тихо. Кричать хотелось от счастья в тот момент, с моста прыгать в холодную воду, обнимать всех, кто встретится! Она сказала «прощаю, за все», и у меня словно крылья за спиной выросли. Я снова коснулась маминого сердца, больше его не раню.
Поздно мы все понимаем, очень поздно! Почему никто не ходит по улице и не открывает нам глаза на происходящее? «Цени своих родителей! Посмотри на своего папу, сможешь сделать для кого-то то же, что он делает для тебя? Нет? Тогда закрой рот и не спорь с ним!» Только в такой форме большинству моих ровесников нужно преподносить такие слова. Иначе ничего не изменится.
У нас в семье всегда было уважение друг к другу, и многие проблемы мы могли решить просто разговорами, но у многих такой возможности нет. Не говоря уже о том, что семьи бывают неполные, с пьющими родителями или просто со сложными отношениями. Всегда ассоциирую семью с фарфоровыми фигурками, которые я собирала, когда была младше. Такие хрупкие, но такие красивые. Любуешься ими, боишься уронить, сломать, трепетно протираешь тряпочкой, чтобы не было пыли. Лучше бы мы все так ценили наши семьи.
Родители у меня религиозные очень, и до того, как наши отношения стали такими, коими являются сейчас, мы нередко ругались, в частности с папой. Он запрещал мне носить штаны, ходить с распущенными волосами и играть на скрипке где-то, помимо церковного оркестра и музыкальной школы. Я даже убегала из дома и почти неделю прожила у подруги. Для меня вера в Бога более простого формата, если можно так сказать. Молиться перед едой, благодарить Его за что-то, просить в трудные минуты о помощи - это я могла, но как на мою веру влияет мой внешний вид, я не понимала тогда, да и сейчас не понимаю. Ведь важнее что внутри, что живет в моем сердце, движет разумом, согревает душу.
После моего побега из дома мы с папой не разговаривали полгода. Полгода! Это большой срок. Мне было пятнадцать, и мир вертелся вокруг меня. Мы просто не общались с ним, даже не смотрели друг на друга, но через время он начал приносить мне мои любимые сладости по вечерам. Как вор, заходил в мою комнату и ставил на стол банку ананасов или пачку круассанов, думая, что я сплю. Но в то время я уже во всю писала свои первые рассказы и по ночам не спала, так что я видела, что это была не мама (она так обычно делала, папа прикрывался её привычками). Видела, но на контакт не шла.
И вот когда мама забросила все попытки нас примерить и окончательно опустила руки, случилось то, чего я меньше всего ожидала. Это был канун рождества, я была дома одна и готовилась к приходу гостей. Мама с папой были на собрании в той самой церкви, откуда и должны были прийти с семьей, с которой мы дружили, а старший брат где-то гулял. Я закончила с приготовлениями и, пока шла к себе в комнату, поняла, что что-то не так. Я просто не чувствовала своего тела. Я благополучно шлепнулась в обморок в проходной комнате, и, по счастливой случайности, папа пришел раньше всех, один. Он вызвал скорую, и нас увезли в больницу. Врач что-то сказал про нехватку витаминов, переходный возраст и здоровый сон и сказал идти домой. И вот мы, разругавшиеся дочь и отец, идем домой в сочельник. Мама звонила несчетное количество раз и все узнавала, жива ли я. Помню, как красиво было в тот вечер, снежно, всюду разноцветные огни, Рождество.
Он начал спрашивать о моем здоровье, падала ли я в обмороки раньше, а потом наша беседа перешла в обычный дружеский диалог. Никто из нас прощения не просил. Характер, что у папы, что у меня — сложный. Но вот таким необычным путем произошло наше примирение. Сплотило оно не только нас, но и всю нашу семью.
Любите родителей, будьте с ними рядом, исправляйте ошибки, просите прощения. Свой опыт — это хорошо, но есть обстоятельства, которые лучше не испытывать.