На переломе XII и XIII веков в Европе вызрел очередной, четвертый по счету, крестовый поход. Идейно рыцарей тогда зажгли, но финансовая подпитка подкачала - не хватило серебряных на венецианские корабли для переправы. Но дож Венеции, как оказалось, брал и услугами. Требовалось лишь устранить конкурентов морской державы. Правда, цели числились в лагере союзном, христианском. Тем не менее ярых поборников веры это не остановило.
В результате от разорения пострадали город-порт Зара (ныне Задар) в 1202 и Константинополь в 1204 году (Византия после этого так и не оправилась). За сделку с венецианским искусителем все участники погромов были отлучены от церкви папой Иннокентием III. И лишь малая часть крестоносцев вовремя покинула сомнительный поход и избежала анафемы. Среди них верный рыцарь Христа, который не мог ослушаться понтифика, лицо дома Монфор-л'Амори, а с 1204 еще и 5-й граф Лестер Симон де Монфор. Он, кстати, подыскал новую компанию и дошел-таки до святой земли.
Но Симона IV прославило участие в другом крестовом походе. В 1208 году папа Иннокентий призвал крестоносцев встать на защиту веры от ереси катаров в южной Франции. Возглавил карательную экспедицию наш "северный барон", считавший своим долгом сражаться за веру. К тому же, изъятые у южных сеньоров земли переходили под власть дома Монфор-л'Амори. Королю Филиппу-Августу сложившаяся ситуация совсем не нравилась - ведь папство влезало в дела его крупного вассала в Тулузе. Тем не менее его оценка ситуации не вышла за рамки эмоционального негодования.
Надо сказать, что катары - не самоназвание, а скорее оскорбительная кличка, пришедшая с Рейнских земель. В XII веке катарам давали такое определение: "колдуны-котопоклонники". Считалось, что Дьявол к ним является в облике большого белого кота. Но клейменные еретиками себя называли просто "христианами" или "добрыми христианами". Они считали, что именно их религиозное движение является истинной церковью Христа. На свою беду, они не признавали власть папы. Их церкви были абсолютно децентрализованы, но сами верующие держались сплоченно. А политическая ситуация в южных регионах, в частности в Лангедоке, сложилась такая, что движение находилось под защитой местных сеньоров. Это многое меняет в восприятии катаризма, не так ли?
Симон де Монфор же разбираться в еретическом движении не собирался и стал искоренять его самым буквальным образом - огнем и мечом. Очевидно, граф искренне верил, что его кровавые подвиги совершаются "на благо веры" и помогут ему на том свете скостить парочку грешков. При этом в бою он проявил себя отлично и как храбрый воин, и как талантливый полководец. И в 1216 году, после неудачного 1211-го, даже взял хорошо укрепленную Тулузу. Но потерял ее в следующем году - как только главный крестоносец отправился дальше в поход, горожане радостно открыли ворота своему сеньору Раймунду Тулузскому. И Симон де Монфор стремглав - он уже считал себя законным графом Тулузы - вернулся к городу и в сентябре 1217 развернул третью осаду.
На этот раз защитники оказались настроены серьезно. Они проводили вылазки и расстраивали планы крестоносцев. При их очередной атаке на осадные орудия Симон де Монфор, сражавшийся на передовой, заметил раненного арбалетным болтом младшего брата и кинулся его спасать. В этот самый момент летящий из Тулузы камень живописно поразил старшего Монфора в голову.
Оказался побит камнем, как святой Стефан, - написал тогда хронист из северной Франции. Как преступник, забит камнем, - находим в тексте его южного коллеги. Оба автора - современники событий.
× Поддержите подпиской наш телеграм-канал: @battlez
Хотите видеть больше интересных материалов? - подписывайтесь на канал и ставьте "пальцы вверх"
Делитесь статьями в соц. сетях - так вы помогаете каналу развиваться