Публика неистовствовала. На лицах зрителей восторг и вдохновение. Крики «браво!», счастливые улыбки, обмен восторженными восклицаниями, ворох цветов и — аплодисменты, аплодисменты...
Такие моменты длятся минуты, а помнятся годы, быть может, всю жизнь. Сей незабываемый миг слияния высокого наслаждения и просветленной душевной скорби стоит того, чтобы постараться зафиксировать его для наших потомков.
Я приглашаю читателей побывать на необычном концерте молодого, но уже всемирно известного скрипача. Хотя вы и лишены возможности непосредственно ощутить всю мощь исполнительского дарования этого артиста, но сумеете оценить его незаурядные литературные и актерские способности, ибо этот вечер, посвященный 150-летию со дня смерти великого Паганини, от начала до конца придумал и вел Сергей Стадлер.
Послушаем его рассказ о легендарном музыканте, слава которого не поблекла ни в лучах других светил классического искусства, ни с восхождением новых и сверхновых звезд неведомой ранее рок-музыки. Постараемся только помнить, что познание прошлого всегда крайне полезно для осознания настоящего.
Итак, Сергей Стадлер, вышедший к рампе со скрипкой в руках, говорит: «Его имя до такой степени окутано фантазией и вымыслом, что эта фигура стала поистине олицетворением всего загадочного и фантастического в искусстве вопреки, а может быть, благодаря многочисленным трудам современного музыковедения.
Известны восхищенные отзывы о Паганини, сделанные Гете, Байроном, Шубертом, Шуманом, Мендельсоном. Бальзак назвал его Наполеоном жанра. Словом, Паганини оказал огромное влияние на многих выдающихся людей своего времени и, пожалуй, на развитие всей музыкальной жизни. Он стал символом скрипичного искусства, законченным воплощением романтизма.
Его сочинения представляют собой как бы роскошную раму к картине, на которой появляется сам Паганини. «Длинные черные волосы темной рамой окружали его бледное, мертвенное лицо, с пронзительным взглядом, странное и изможденное, на котором заботы, гений и адские силы оставили неизгладимый след» — так описывает облик Паганини Генрих Гейне в повести «Флорентийские ночи».
Его воздействие на слушателей было невероятно. Залом овладевал какой-то приступ дикого, буйного исступления, все кричали, мужчины вскакивали на стулья, женщины высовывались из лож. Многим казалось, что сам дьявол водит его рукой. Биограф Паганини Шоттки передает рассказ о «бледном как смерть человеке, уверявшем, что он собственными глазами видел черта».
Множество легенд связано с бесовской сущностью его искусства. По словам Берлиоза, «надобно только видеть и слышать его, и эта вероятность становится почти действительностью». Уже при рождении его мать, по преданию, увидела во сне духа, к которому обратилась с мольбой сделать ее сына великим скрипачом. Вспоминаются старинные немецкие легенды о мастерстве скрипача, которым нельзя овладеть иначе как с помощью дьявола».
Как вы думаете, какую музыку можно услышать после такого вступления? Разумеется, «потустороннюю». И пока Сергей Стадлер блестяще, поистине чертовски изящно исполняет паганиниевскую «Пляску ведьм», расскажем немного и о нем.
Вырос Сергей в семье музыкантов. В четыре года мама, Маргарита Петровна, до своей недавней безвременной кончины работавшая концертмейстером в Ленинградской консерватории, усадила его за рояль. В пять лет первый урок игры на скрипке сыну дал Валентин Раймундович, альтист Академического симфонического оркестра филармонии. В наследство Сереже достались абсолютный слух, царящая в доме удивительная атмосфера духовности и поклонения Музыке и необычайное трудолюбие. Впрочем, с тем же основанием про него можно говорить, что это человек, который создал себя сам, настолько осознанно он с детства избрал свою судьбу.
Стремителен его взлет в скрипичном мире: в 12 лет — первое выступление с оркестром, в 14 — первая премия на Международном юношеском радиоконкурсе «Концертино-Прага», вскоре — первый сольный концерт в Ленинградской консерватории, в 17 — Гран-при на конкурсе имени Маргариты Лонг и Жака Тибо в Париже вместе со специальной премией за лучшее исполнение современной французской музыки. Еще через два года— вторая премия и специальный приз публики на конкурсе имени Я. Сибелиуса в Хельсинки. Наконец, в 1982 году (в 20 лет!) — победа на VII Конкурсе имени П. И. Чайковского.
Что за этим: везение? Божий дар? Несомненно, выдающиеся природные способности и неистовая работа — жизнь без многих традиционных детских забав, без праздного шатания по улицам, труд до седьмого пота, одухотворенный осознанием его смысла и высокой целью.
Умный, глубокий собеседник, самобытная и оригинальная личность, естественная и деликатная в любом общении, открытая и добрая натура, остроумный, ироничный и вполне современный молодой человек — все это Сергей Стадлер вне сцены.
И по-неземному отрешенный в грачино-черном фраке, по-мефистофельски властный и всемогущий, чуть прищурившись, благосклонно приветствующий невидимую ему (по близорукости!) публику элегантным поклоном — Стадлер в образе Маэстро. А уж когда взмахнет смычком и сорвется со струн первый же чарующий звук, ну, точно — сам дьявол!
Тихо! Человек во фраке закончил играть и, раскланявшись, заговорил снова:
Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,
Что такое темный ужас начинателя игры!
Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,
У того исчез навеки безмятежный свет очей,
Духи ада любят слушать эти царственные звуки,
Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.
Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам,
Вечно должен биться, виться обезумевший смычок..
На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ
И погибни славной смертью, странной смертью скрипача!
(Из стихотворения Н. Гумилева «Волшебная скрипка»)
Известно, что Паганини очень притягивало все, что связано с потусторонним миром. В 1824 году он, например, играл ночью для мертвых на знаменитом кладбище в Венеции.
Умер Паганини в мае 1840 года, но покоя не обрел и после смерти... Епископ Ниццы, узнав о его отказе от исповеди и причащении, запретил хоронить музыканта по католическому обряду, несмотря на то, что Паганини был кавалером Ордена Золотой шпоры высшего ордена Ватикана. Четыре года продолжалась борьба между родственниками и друзьями композитора и католической церковью. Все это время тело Паганини лежало в госпитале для прокаженных в местечке Виллафраник. Местные жители в ужасе уверяли, что слышат по ночам звуки скрипки ...
Наконец, останки были захоронены в Польчевере Через девять лет гроб был перезахоронен на одной вилле. затем в 1876 году— на кладбище в Парме. А в 1893 году внук Паганини со скрипачом Ондржичком вскрыл могилу. Еще через три года гроб, уже в пятый раз, был снова извлечен и захоронен на новом кладбище в Парме.
А уже сейчас родной город композитора, Генуя, претендует на его прах и ведутся переговоры еще об одном — шестом!— перезахоронении...
«Но что бы то ни было— мир его памяти! Всякий великий человек несет отпущение грехов в самом себе,— писал Ференц Лист в некрологе Паганини.— С ним угас мощный дух, один из тех, которые природа словно спешит вернуть себе. Не было никого в мире, кто хотя бы приблизительно мог сравниться с его гением. Он был велик. А знаем ли мы, какой ценой дается человеку величие?»
А знаем ли мы, какой ценой дается мастерство, способное пронзить людские души высоким озарением, вознести их над кризисом экономики и морали, дефицитом товаров и милосердия, политическими дебатами и изнуряющей повседневной озлобленностью окружающих?
Играй, играй, Маэстро! Пусть скрипка поет и рыдает для публики, боготворящей тебя, ибо только ради нее ты должен жить и страдать в этом безумном, безумном мире! Но пека ты терзаешь смычком свое звучащее сердце (иначе кто стат бы тебя слушать?!), я нашепчу публике то, чего никто, кроме меня, не знает...
1982 год. Победа на Конкурсе имени П. И. Чайковского открывает ворота на музыкальный Олимп. Победитель, как никогда, молод. Вперед, завоевывать мир! Как бы не так. Едет не тот, кого зовут, а тот, кого пошлют. И не туда, куда хочет, а туда, куда надо. И на столько, на сколько положено, а студенту положено 60 дней в году. И ни днем больше! Всем остальным Госконцерт ответит: болен, не может, занят, а иной раз и не сочтет нужным отвечать на запрос вообще.
К примеру, тогдашний министр культуры Франции (известный, кстати, композитор), побывав на концерте Стадлера, дважды присылал персональные приглашения, о которых Сергей узнавал лишь много спустя... А как был обижен английский импресарио, получив официальный отказ на организованные им по предварительной договоренности гастроли!
В семье, где четыре активно действующих музыканта и две комнаты, репетировать иногда приходилось и в помещениях, которые неудобно здесь даже называть. Казалось, город стольких муз мог бы заметить не частый для него триумф на столичных смотринах. Да, были в курсе, но и бровью никто не повел.
— Стадлер? — Голос дамы, любившей одеваться в черное, выказывает неподдельное удивление.— У Сергея все хорошо: только что он месяц гастролировал в Испании. Ну, какая квартира может быть студенту? Заниматься можно и в консерватории...
Тогда у меня не было диктофона, но за смысл, интонацию и безапелляционность суждений заведующей отделом культуры обкома КПСС ручаюсь. Было похоже, что месяц, проведенный ею в качестве руководителя гастролей Театра оперы и балета имени С. М. Кирова за пределами Отечества, уже оправдал не только всю прошедшую, но и всю будущую часть жизни...
Вскоре из коридоров Смольного до меня дошла и бессмертная фраза Мравинского, брошенная в . ответ на упрек партийного лидера: «Что же это от вас музыканты в Японию сбегают?» «Не от меня, а от вас»,— хладнокровно и убийственно ответил великий дирижер.
Десять лет я хожу на концерты Сергея Стадлера. И десять лет с ужасом думаю, что вот этот, наверное, для меня уж точно станет последним. Почему он до сих пор не уехал, я понять не могу. За это время уехали почти все...
Перед моими глазами лишь те сцены, которые я наблюдал сам. А ведь мы так редко виделись!
Перрон Московского вокзала в Ленинграде. От одного проводника к другому мечется безбилетный студент, которому завтра отвели время на студии звукозаписи. В руках его скрипка, которой нет цены, потому что если с ней что-то случится, все равно расплатиться не хватит жизни. Знаменитый Страдивари, на котором 16 лет играл Давид Ойстрах, попал к Сергею из Госколлекции после Конкурса имени П. И. Чайковского по настоянию Леонида Когана.
О том, как эту скрипку отнимали обратно, я писала ранее. Случайно я стал очевидцем и одной из последних глав «скрипичного романа».
Артистическая комната за кулисами Большого зала Московской консерватории. На стуле у стены в раскрытом футляре лежит скрипка, на рояле — гора цветов, в центре комнаты — только что с триумфом закончивший труднейший концерт Сергей Стадлер, окруженный толпой поклонников. Солидный мужчина, пожимая Сергею руку и поздравляя с успехом, говорит, что концерт был просто великолепен, он очень высоко ценит Сергея как музыканта, но скрипку необходимо немедленно вернуть в Госколлекцию, потому что истек срок договора... Это директор Государственной коллекции музыкальных инструментов Куликов. Публика немеет от удивления.
Стадлер: Благодарю за поздравления. Я написал уже письмо министру культуры с просьбой продлить договор.
Куликов: Вы же понимаете, что этот вопрос в компетенции министерства. Мы только получаем указания и должны их выполнять. На вашем письме министр поставил отрицательную резолюцию. Поймите меня правильно, мой предшественник на моем месте просто забрал бы сейчас скрипку. Я же этого не делаю. Я вас прошу сходить в министерство и обязательно решить этот вопрос там. (Публика ошалело переглядывается.
Стадлер (продолжая вежливо улыбаться): Спасибо. Я обязательно завтра пойду в министерство, чтобы уладить этот вопрос.
Куликов: Вы непременно сходите в управление, потому что это они решают, кому играть на скрипке. Этот инструмент, как вы знаете, конкурсный. Надо дать поиграть на нем и другим музыкантам.
Я уже не замечаю, что делается с публикой.
Стадлер (сохраняя выражение лица «для гостей»): Я уже сказал, что обязательно пойду к заместителю министра. Вы же понимаете, что до конца сезона я не могу отдать скрипку: у меня через неделю гастроли. Ведь я эту скрипку получил уже после конкурса... К тому же мне надо закончить начатый цикл записей на «Мелодии».
Куликов: Этот вопрос решается в министерстве. Я вас прошу завтра туда пойти и обговорить все вопросы. Но министр вам отказал... В министерстве говорят, что у вас есть своя скрипка итальянского мастера.
Стадлер (тем же тоном): Но вам-то известно заключение вашего специалиста, что авторство не подтверждается и что моя скрипка гораздо худшего класса. Почему вы этого не сказали в министерстве?
Я не был свидетелем дальнейших событий: безуспешных визитов к зам. министра и в Управление музыкальных учреждений, телефонных звонков и засад у подъезда дома с требованием немедленно вернуть скрипку, наконец, самого акта изъятия за день до вылета за рубеж.
И пусть мне кто-нибудь попробует растолковать смысл такой «государственной заботы», если через пару месяцев Стадлеру была-таки выдана другая скрипка Страдивари, менее известная и звучащая, естественно, по-иному. Почему с этой скрипкой не мог поехать на конкурс тот музыкант, для которого изымался «ойстраховский» инструмент?
Результатом «эпопеи» стало попрание огромного труда исполнителя, оркестра, звукорежиссеров и операторов, более чем в течение года записывавших циклы произведений Баха и Моцарта, так и не завершенных. Министра культуры (ныне — уже бывшего) не волновало, что этого нельзя сделать на другой скрипке. Что же волновало бывшего секретаря Ленинградского обкома партии, курировавшего вопросы культуры министра, который мог, к примеру, бросить в лицо талантливому молодому танцовщику: «Большой театр обошелся без Шаляпина — обойдется и без вас!»? Кто давал указание ему? Кто готовил информацию? Этого я не знаю. Я знаю только, что не смог бы перенести таких унижений и издевательств, даже ради любящей меня публики.
Прервемся, читатель! Необычный концерт продолжается!
Россини признавался, что плакал три раза в жизни: когда провалилась его первая опера, когда на пикнике с лодки в воду упал фаршированный трюфелями индюк его собственного приготовления и когда слышал игру Паганини...
Два гения очень часто общались и, по всей видимости, были очень дружны. Известна их совместная карнавальная шутка в Риме в 1821 году, когда и без того толстый Россини привязал подушку к животу, а тощий Паганини оделся в женское платье. В таком виде они обходили аристократические дома, пели целую арию, сочиненную Россини: «Мы рождены для страдания, не оставьте в сей радостный день нас без подаяния». И далеко не все, знавшие их, догадывались о фальсификации...
Паганини дирижировал операми Россини, написал несколько сочинений на темы своего друга и относился к его музыке с невероятным восхищением. Правда, как явствует из одного письма Паганини, он признавал за собой превосходство в мастерстве использования большого барабана...
Одно из произведений, соединивших талант обоих друзей,— вариации на одной струне на тему молитвы из оперы Дж. Россини «Моисей в Египте». Современники нашли следующее объяснение столь прихотливому замыслу. Паганини якобы убил свою возлюбленную и был заключен в тюрьму, куда ему позволили взять с собой скрипку. Но за долгое время все струны, кроме одной, полопались, и он вынужден был играть только на струне «соль», в результате чего он и достиг такого совершенства.
С этими словами Сергей поколдовал с полминуты над скрипкой и взмахнул смычком. Три «лишние» струны, извиваясь, повисли под грифом, а четвертая тотчас наполнила огромный зал чистым и сочным звуком, из которого пальцы музыканта на наших глазах лепили гармонию, доступную, пожалуй, лишь целому оркестру. Казалось, лопни и эта струна — музыка не прекратилась бы. Ее исторгала сама скрипка, над которой с ловкостью и стремительностью магистра черной и белой магии делал волшебные пассы Маэстро.
Пожалуй, о том, что Паганини— непревзойденный виртуоз, знают все, даже те, кто не сумеет больше вспомнить ни одного имени других скрипачей. Думаю, что многим известно и о его композиторском творчестве.
Как композитор, эта фигура очень своеобразная, ведь он писал произведения только для скрипки, только для самого себя, чтобы предстать со сцены публике в особом, неповторимом виде. В записанных им партитурах своих произведений очень часто отсутствует скрипичная партия! Он творил музыку для того, чтобы выразить в ней неизъяснимую силу своей артистической личности, свою демоническую натуру! А это требовало присущих только ему исполнительских приемов. И он расширил их арсенал настолько, что после него никто ничего нового в техническом использовании скрипки не придумал.
Но совершенно особое место в наследии Паганини занимают его 24 каприса — произведения, в которых виртуозность возведена в немыслимую степень и сама по себе становится какой-то магией.
Документально известно: нигде, ни в одной программе его концертов, ни в иных свидетельствах не зафиксировано, чтобы Паганини сам хотя бы раз сыграл свои «Каприсы». Его современники считали цикл неисполнимым. Многие музыковеды в самом авторском эпиграфе к нему: «Посвящается артистам» — усматривают издевательские нотки, расценивают замысел композитора-виртуоза как своего рода уникальный художественно-психологический эксперимент с потомством.
Сергей Стадлер сыграл все каприсы в одном концерте в следующем сезоне после победы на Конкурсе имени П. И. Чайковского. Ему не было еще 21 года...
В отличие от Паганини Стадлер сочинением новых музыкальных произведений не занимается. И тем не менее исполнение им чужой музыки — некое творческое таинство, создание такой духовной сути, которой прежде не являлось на свет. Наверное, именно это качество имел в виду Родион Щедрин, когда несколько лет назад после исполнения его «Эхо-сонаты», посвященной Баху, сказал о Сергее: Нет, это не исполнитель. Это — скрипач. | Исполнителей много, а скрипачей и мире— всего несколько...»
Кстати, и Р. Щедрин, и такие известные композиторы, как С. Слонимский, В. Салманов, Б. Тищенко, написали скрипичные произведения специально для С. Стадлера, рассчитывая на его виртуозные исполнительские возможности.
Но было бы ошибкой сводить достоинства Стадлера-музыканта только к виртуозности. При всей его значимости это только средство достижения высшего мастерства, его техническая сторона, но никак не самоцель.
Послушаем же его, вновь вышедшего на сцену после короткого антракта: Паганини был так популярен, что в Лондоне, Париже, Санкт-Петербурге можно было увидеть прически, сюртуки, галстуки а-ля Паганини, запонки, табакерки и трубки с его изображением. Физиономия знаменитого скрипача красовалась на дамских веерах и на набалдашниках тростей, в знаменитых ресторанах жарили шницель а-ля Паганини и пекли булочки в форме его носа!
А когда он сам однажды в Вене захотел купить перчатки и вместо предложенных ему, сшитых из кожи жирафа, попросил принести сделанные из кожи какого-нибудь другого животного, то ему достали... перчатки а-ля Паганини...
Ну, бог с ними, с перчатками. Но почему я могу в любом киоске купить фотографию артиста кино, зачастую еще не запомнившегося своими работами, и ни разу не видел портретов С. Рихтера или Е. Образцовой? Не будут пользоваться успехом? Полноте, гастроли Рихтера по городам Сибири показали, какой популярностью и каким интересом пользуется знаменитый пианист даже в так называемой «глубинке», где нет и приличных концертных залов. Просто мы не умеем, пропагандировать и беречь высшие ценности, которыми обладаем,— неповторимые таланты.
Посмотрите на американских детей: ребенку чуть ли не с рождения вбивают в голову мысль, что он может стать кем угодно — космонавтом, голливудской звездой, миллионером, президентом, если только по-настоящему захочет этого добиться., Возьмите их «массовую культуру», которую мы долгие годы хаяли, не видя и не зная: успех и популярность того же Майкла Джексона основаны на высочайшем профессионализме, уникальности. А у нас все рекорды кассовости бьет «Ласковый май», потому что ключ к разгадке «феномена» Юры Шатунова: он якобы такой же, как все, и это видит любая школьница.
По данным социологов, большинство молодых людей в США и Японии жизненный успех в первую очередь связывают со своими собственными силами и возможностями. Большинство же наших подростков на первое место ставят такие факторы, как удача, везение и даже блат, знакомство. Не этой ли надежде на чудо, способное в один миг превратить Золушку в принцессу, обязаны мы бесчисленным толпам наших юных соотечественниц, осаждающих оргкомитеты конкурсов всяческих «Мисс» и «Красавиц»? Каков соблазн — попасть в «высший свет», в «заграничный рай», выделиться из окружения, попотев всего месячишке вместо долгих лет учебы и труда в избранной тобой области.
Убежден, наше общество будет больным до тех пор, пока общественный престиж личностей и профессий, включая как материальное, так и моральное вознаграждение, не будет соответствовать уровню их квалификации. Пока ценить и уважать больше всего не станут мастера, делающего свое дело так, как не может больше никто.
А пока к Сергею Стадлеру прямо на улице обращаются за автографом большей частью во время зарубежных гастролей, хотя на Западе лезть к человеку считается в принципе неприлично. Например, в Финляндии, где конкурс имени Сибелиуса очень популярен, его многие знают в лицо, с нетерпением ждут новых концертов. У нас, правда, тоже узнают, но чаще это носит более бесцеремонный характер— могут показать пальцем, носильщик на вокзале или водитель такси может радостно сообщить: «Я вас видел по телевизору!» — особенно после появления сюжета в выпуске «600 секунд», ладно бы после трансляции концерта...
Что ж, спасибо телевидению и на этом.
Известно, что в нашей филармонической практике встречаются и такие случаи, когда приехавшему на гастроли артисту предлагали получить причитающееся скромное вознаграждение, но... не выступать. Ибо музыкальным организаторам так проще и выгоднее. Слишком хлопотно заботиться о рекламе, приличном инструменте, заказывать гостиницу и т. д. Куш-то с выступления пианиста или скрипача не сорвешь. Другое дело— рок-концерт на стадионе!
Больно и стыдно за себя, за свое Отечество, не умеющее ценить то, что имеет. Журнал «Советская музыка» в одном из обзоров тонко анализировал достоинства и недостатки исполнения Стадлером фантазии Шуберта, тогда как на концерте звучало произведение Шумана...
Год назад Сергею Стадлеру в ФРГ был присужден диплом «За лучшую музыкальную критику года». Советской публике это обстоятельство неизвестно до сих пор. Эх, Россия, Россия, сколь богата ты талантами, что так к ним небережна?
А ведь Сергеи Стадлер известен не только тем, что активно и с большим успехом, как раньше говорилось, «пропагандирует за рубежом» музыку таких советских классиков, как Прокофьев и Шостакович. Предмет особой любви скрипача— русская музыка. Это, конечно же, Чайковский. Все, написанное им для скрипки,— в репертуаре музыканта, который с тщательностью ученого изучил собственноручные ремарки композитора к знаменитому скрипичному концерту и сумел на их основе создать убедительную нетрадиционную интерпретацию, позволившую слушателям прочувствовать не замеченные другими исполнителями оттенки авторского замысла. Стравинский, Глазунов, скрипичные концерты Аренского, Львова, Конюса— почти забытые или редко исполняемые шедевры русской музыки возвращены Стадлером в духовный оборот, сделаны достоянием мировой музыкальной общественности. Кто оценит по достоинству и увековечит »то благородное подвижничество нашего соотечественника?
Сегодня мы открыли широкому читателю многих выдающихся писателей, возвратив их произведения из небытия или зарубежья. Случаев же, когда известность и слава пришли после смерти к музыканту-исполнителю, в истории не было, да, наверное, и не будет, несмотря на появившиеся возможности видеозаписи. Ибо запись — одно, а «живая музыка» — другое. Только тот, кто сам бывал на триумфальных концертах больших мастеров, знает, насколько отличается вынесенное впечатление от прослушивания пластинок — так же, как оригинал бессмертной картины от репродукции в журнале.
Кем был бы для нас Паганини, не обрасти его личность легендами еще при жизни? Что знаем мы о жизни выдающихся музыкантов сегодня, в век средств массовой информации? Когда Гостелерадио предложили снять фильм о Сергее Стадлере, один из его руководителей нашел следующее возражение: у нас до сих пор нет фильмов о Третьякове, Спивакове и других скрипачах старшего поколения. Спрашивается, когда же будут фильмы о них и кем выстраивается этакая искусственная очередность, обрекающая музыканта на возможность всенародной известности лишь к пенсии...
По оценке Родиона Щедрина, за последние годы «по направлению к границе» проследовало свыше 600 музыкальных семей. «Музыканты уезжают уже не единицами, а пачками. И я их понимаю»,— заявил композитор.
Я думаю, что вряд ли найдется хотя бы один человек, который был бы доволен тем, что происходит сейчас в искусстве. Конечно, в чем-то стало легче: отменены былые жестокие процедуры утверждения репертуара, немного упрощен процесс оформления гастролей, устранены кое-какие другие барьеры. Но все равно принимаемые решения — какие-то половинчатые, не дающие творческой свободы в нормальном понимании этого слова. Все равно музыкантам приходится постоянно что-то у кого-то просить, добиваться, тратить время на какие-то бессмысленные согласования, разрешения и т. д.
Что касается массового отъезда за рубеж, ситуация во многом усугубляется и тем, что долгие годы даже самым крупным нашим музыкантам мирового уровня платили по западным понятиям смехотворно низкие гонорары. Зарубежных импресарио всегда поражала политика нашего государства в отношении бессовестно дешевой продажи талантов на мировом музыкальном рынке, при том, что самого этого таланта, не побоюсь этого слова, просто грабили. До каких же пор мы будем разбазаривать наше национальное достояние и вынуждать талантливых людей мучительно выбирать между состоявшейся творческой судьбой и Родиной?
© Елисей Грачев