М. Мержанов
Вдоль асфальтного шоссе, бегущего к Тильзиту, — на заснеженных полях, в маленьких рощицах, в оврагах, — всюду валяются трупы в зеленых шинелях, разбитые танки с опущенными дулами пушек, опрокинутые орудия. На самом шоссе то и дело, видишь перевернутую тачанку, исковерканный велосипед или застрявший в яме «Опель», множество ярко-красных подушек, полопавшихся матрацев, одеял, кушаков. Владельцы этого добра, прусские солдаты, застигнутые снарядом танковой пушки или меткой пулей автоматчика, валяются здесь же. И нашему шоферу приходится делать невероятные зигзаги, дабы не ехать по немецким трупам.
...Тильзит встал перед нами в зимней морозной дымке серыми контурами больших кирпичных домов, узких, длинных улиц и взорванных мостов, которые рухнули и вмерзли в бурый лед Немана.
Когда въезжаешь в город с южной окраины, то нужно миновать большой пруд, и только тогда попадешь в центр Тильзита, на площадь, носящую имя Людендорфа. Отсюда в разные стороны тянутся улицы, ведущие к вокзалу, к скверу, к целлюлозному заводу. Здесь высится ратуша, часы которой символически остановились без пяти двенадцать, и находится множество магазинов, общественных зданий, отелей, кинотеатров. Всюду валяются обгорелые балки, куски железа, битое стекло. В разных концах города трещат в огне пожара дома, и хлопья пепла падают на снег, покрывая его серой пеленой.
На улицах — ни души. Двери домов рас. крыты настежь, окна выбиты. Маленькие смешные вагончики трамваев примерзли к ржавым рельсам и укрыты под снегом. В этой мертвой тишине явственнее слышны шумы пожара да изредка взрывающихся мин и гулкие шаги конвоя, ведущего только что выловленных немцев.
Город прусских торговцев и лавочников, город прусских мещан и юнкеров притих и словно съёжился. Он стоит перед нами, как покоренный враг.
Тильзит уже несколько месяцев был фронтовым городом. Гражданское население давно эвакуировано отсюда. Все дома превращены в казармы, а улицы готовились к сражению. Перед зданием ратуши, на улицах, спускающихся к Неману, были вырыты траншеи, на окраинах воздвигнуты баррикады, на верхних этажах домов устроены амбразуры. Немцы готовились к серьёзной войне за каждый дом, за каждый этаж. Гитлеровцы хотели превратить город в неприступную крепость, но были выбиты нашими частями одним ночным стремительным ударом. И вот теперь он стоит перед нами в чёрной копоти, — молчаливый, опустевший, в панике брошенный немецкими «гренадерами», бежавшими от расплаты за кровавый марш по советской стране.
Тильзит облеплен множеством наскоро написанных воззваний, кричащих плакатов и строгих приказов. Одни плакаты призывают соблюдать дисциплину, другие умоляют защищать город, третьи обещают германскому народу победоносное окончание войны, — а всё вместе говорит о той истерике, в которой пребывал город в ожидании грядущей расплаты.
В Тильзите — крупные промышленные предприятия, много школ, два лицея, больницы, скверы, рестораны, театры. Но Тильзит. как и все немецкие города, стал эрзац-городом. Это чувствуется во всём — в ржавых трамвайных рельсах, в ржавых металлических оградах, в ржавых станках целлюлозного завода. Ржавчина проела город насквозь. Он не жил, а тяжело умирал без огня, без воды, в тисках голода и холода.
В городе нет гражданского населения. Во всяком случае, его не видно на улицах и в квартирах, двери и окна которых раскрыты. Но младшему лейтенанту Геннадию Лисину удалось выловить нескольких немецких солдат, спрятавшихся в сараях и на чердаках. Они не сопротивлялись, немедленно подняли руки, бросили оружие и предъявили наши листовки. Лисин собрал немцев и повел к коменданту.
На одной из улиц мы встретили минеров. Они только что приступали к работе, осмотрели и проверили несколько домов и один магазин. Старший из них Иван Безлепкин — рабочий московского оборонного завода — опытнейший сапер, глаз которого почти безошибочно определяет минное поле в доме, на улице, во дворе. Он разминировал Новороссийск. Феодосию, Минск, Шталлупенен и вот теперь пришел со своим миноискателем в Тильзит. Пока мы разговаривали с Безлепкиным, минеры Николай Прокофьев, Петр Захаров и другие уже вошли в очередной дом и скоро вывесят на нем плакат: «Разминирован».
Мы стоим на площади Людендорфа. Мимо нас идут бойцы и с любопытством глядят на здание ратуши. Когда смотришь на решительные лица этих людей, печатающих шаг на Людендорфплатце. то чувствуешь, что им по плечу любая задача и что нет такой силы, которая могла бы сломить их волю к победе. Батальон из города пошел на запад, вдоль железной дороги, а в город с песней уже входил полк, тянулись пушки, тачанки, трещали вездеходы.
Вечер спускается над Тильзитом. Где-то далеко ухает артиллерия. В сумерках еще яснее видны яркие языки пламени, с которыми борются лишь падающие хлопья снега.
На перекрестках улиц, на площадях, на переправах появились бойцы комендантского патруля и регулировщики движения. Очищенный от немцев, город начинает жить напряженной военной жизнью. Грозно, неумолимо движутся наши войска к Кенигсбергу. До этого крупнейшего города Восточной Пруссии осталось только 27 километров.
г. Тильзит, 25 января. (По телеграфу)
Подготовил Олег Рубецкий, источник текста: Пресса войны