Когда полеты не столько увлекательно, сколько скандально
Подписывайтесь на наш канал! Ставьте лайки! Приветствуется репост материала соцсетях!
Редакция «Настольной книги старорежимной сплетницы», разбирая бумаги за 1862 год, обнаружила записки одного петербургского журналиста, что иронично излагал своё видение проблем воздухоплавания. Тогда оно осуществлялось на воздушных шарах. Что же могло быть забавного в этом занятии?
О Петербурге говорить почти нечего. Он увеселяется каскадами Излера и воздушными путешествиями г. Берга. Рассказывают, что перед последним полетом его, в саду «Ассамблеи,» к нему подошёл один добряк с не менее добродушною супругою, очевидно из вновь приезжих провинциалов. Эта добродушная чета обратилась к нему с вопросом — он ли известный : господин Берг?
— Да, я господин Берг, отвечал путешественник, что вам угоден?
— Ах, monsieur Берг! заговорила добродушная супруга, я так рада встретиться с вами... Я давнишняя и пламенная почитательница вашего прелестного таланта; позвольте теперь лично поблагодарить вас за то наслаждение, которое вы доставляли мне своими созданиями!... Вы конечно в чудных стихах опишете свое нынешнее путешествие... Позвольте узнать, где они будут напечатаны?
— Афишки уже напечатаны... вы можете получить их в кассе, ответил воздухоплаватель, не совсем-то ясно понимая, чего от него хочет почтенная дама.
— Бог мой!... monsieur Берг, вы принимаете меня за страшную провинциалку, но я понимаю вашу тонкую иронию! Ирония свойственна вашему таланту... Я не об афишах, а об ваших будущих стихах вас спрашиваю...
— Извините, сударыня, мы не совсем понимаем друг друга; при том же мне и некогда, сухо возразил воздухоплаватель, несколько обидясь на неизвестную госпожу, слова которой принял за неуместную насмешку над собою.
— Бог мой, какое разочарование! чуть не со слезами говорила, отходи от него, добродушная дама. Я не думала, чтобы поэты были так грубы и дерзки!...
— А я тебе всегда говорил, что брось ты их, потому самый ничтожный и неблагонамеренный народ, заметил с укором достопочтенный супруг.
— Отныне книги его не возьму в руки! Приедем домой — сожгу ее! решила обиженная дама, и не дождавшись полета, почти в истерике уехала домой.
Но если не описывает воздушных путешествий г. Берг, за то г. Калошин чрезвычайно интересно описал свой полет, совершенный им в Москве вместе с г. Годаром, который поднимался уже 985 раз. Калошин полетел 1-го августа, в день, который московские немцы именуют дер арсте шпасд. Он был на расстоянии шести тысяч метров от земли т. е. верст на шесть над нашими головами.
И на этой страшной высоте — пишет г. Калошин — во все время его полёта, ни пульс не бился у него сильнее, ни дыхание не затруднялось, ни голова не кружилась. Покуда они прорезывали гряду облаков, — вдруг стемнело; но один миг — и стало светлее чем было до облаков, а под ними бескрайно ползли, в пространстве, как бы лоскутки серо-голубоватаго газа. Свод, почти совершенно бесцветный, вдруг оперен кругом в золотое кольцо горизонта, и только нечто, не то дикое, не то черное разостлалось под ними. Ощущения начались, по словам г. Калошина, когда они спустились на землю. Шар окружила толпа сот пяти мужиков и нужно было защищать его от нежных православных прикосновений. Крестьяне требовали 100 рублей за потраву, но на этот раз с г. Годаром был человек знакомый с подмосковными нравами, и дело уладилось тем, что только за отвоз шара в Эрмитаж заплачено семь рублей.
На этом за заканчиваем наш сегодняшний рассказ. Однако в самое ближайшее время мы продлим знакомить вас и бытом и жизнь крупных городов середины 19 века. А потому не забывайте читать наши новые забавные истории. А еще лучше подписывайтесь на наш канал! Искренне Ваша редакция «Настольной книги старорежимной сплетницы»