Удивительная и невероятная история, произошедшая с молодой девушкой в России XIX века
Начало
Первым, что увидела Сонечка по пробуждении, был тот самый черкес из Летнего сада, и это было до невероятности странно.
- Здравствуйте, - робко поприветствовала она его, поднявшись с лавки, на которой лежала, и наспех поправив растрепавшиеся волосы.
Черкес продолжал молча смотреть на нее своим суровым взглядом. Сонечку это, конечно, напугало, она огляделась по сторонам, ища знакомых предметов или лиц, но ничего такого не находилось. Они были в деревянном доме, в комнате, обставленной небогато, но добротно. У стены напротив стояла побеленная печь, от которой волнами расходилось тепло. Пахло деревом и хлебом. Черкес сидел у стола прямо, словно проглотил аршин, и сверлил Соню холодным взглядом.
- Простите, - совсем уж жалобно обратилась она опять к единственному живому существу рядом с собой, - но не скажете ли вы, где я и что со мною случилось?
У нее на мгновение мелькнула мысль, что ее надсмотрщик, должно быть, не говорит по-русски, но тут он нехотя пробасил:
- Мне не велено с тобой разговаривать, - у него был явный кавказский выговор. - Ты есть хочешь?
Соня отрицательно покачала головой. Глаза ее налились горячими слезами: что же это? Зачем она здесь и кто велел ее сюда привезти? Она поднялась, но, почувствовав головокружение, села обратно и схватилась руками за голову. Одна слезинка скатилась по ее щеке. Черкес продолжал молча сверлить ее взглядом.
- Уж коли так, скажите хотя бы, как вас зовут! - попросила его Соня.
Мужчина немного помолчал, а потом нехотя бросил:
- Артур.
- А я Софья, - ответила она ему печально.
- Я знаю, - кивнул он.
В тягостной тишине протекли два часа - Артур все так же неподвижно сидел на своем посту - стареньком стуле возле широкого, грубо сколоченного стола, накрытого пожелтевшей скатертью. Сонечка приметила время по висевшим на стене стареньким часам. Было уже два, графиня, наверное, ужасно волнуется из-за ее пропажи... Самой Соне было страшно даже думать, для чего она была похищена из Нескучного сада. Вроде бы, взять с нее нечего, но что если некто злонамеренный хочет чего-нибудь добиться от Елены Николаевны, не зная, кем на самом деле приходится ей воспитанница - даже не родственницей! От мысли о том, что ее ждет, у Сонечки замирало сердце.
- Я голодна, - призналась она наконец надсмотрщику.
Он медленно поднялся и достал из старинного буфета большую краюху хлеба и кувшин с квасом. Поставил на стол, жестом поманил Соню. Хлеб оказался свежим и душистым.
- Спасибо, - смиренно поблагодарила Соня своего похитителя, смахнув со стола крошки в печь.
- Не за что, - нехотя буркнул он.
Соня заметила, что Артур часто поглядывает на часы. Наверно, он ждет кого-то, и скорей всего - своего нанимателя и сонечкиного мучителя. Всякий раз, как из-за двери слышался какой-нибудь шорох или иной звук, она холодела от страха, но злодей все не шел.
Чтобы чем-нибудь себя занять, Соня нашла в углу комнаты веник и принялась наводить чистоту. Поначалу Артур удивленно таращился на нее, но по-прежнему молчал, а после и вовсе уставился в окно. Постепенно спустились сумерки, хозяин зажег лучину. Соня вдруг ахнула:
- Артур, протите, не знаю, как вас по батюшке величать... а ведь вы-то, поди, тоже голодны давно!
Мужчина нахмурился:
- А тебе какое дело? Чай, не в гостях я у тебя...
В этих словах она услышала его укор самому себе.
- Не по-людски это, - покачала головой Соня. - Давайте, я вам каши сварю... или суп?
Артур вдруг нервически засмеялся:
- Ты еще постель мне постели и спать положи! Да ты понимаешь ли, что происходит?
- Конечно, - простодушно ответила Соня. - Я все понимаю. Да ведь и вы, Артур, такой же пленник, как и я, разве нет?
В его очах вдруг вспыхнуло пламя.
- Не надо ничего, - глухо отозвался он. - Я сам...
Он встал со стула, отыскал в буфете холщовый мешок с мукой и водрузил его на стол, а потом с сомнением заглянул в горшок, стоявший на печи. Соня тоже посмотрела туда и увидела пригоревшую кашу.
- Это я сейчас, это мигом... - пробормотала она, набрала в закопченный чайник немного воды и поставила кипятиться на печь, поближе к огню. Потом подошла к столу и заглянула в мешок с мукой: - Кукурузная?
Артур кивнул.
- А с чем же вы мамалыгу есть будете?
Мужчина открыл дверь ключом, что висел у него на груди на веревочке, и вышел наружу вместе с лучиною, звякнув замком с другой стороны. Соня оказалась почти в полной темноте. Однако всего через миг глаза ее привыкли, а до ушей донеслось тихое позвякивание - чайник вскипел. Соня подхватила его тряпицей, попавшейся под руку, и налила немного горячей воды в горшок, а потом помотала его в руках, чтобы размочить кашу на стенках. Немного кипятка выплеснулось ей на ручку и обожгло кожу - Артур как раз вошел в дверь с огромным коричневым кругляшом, когда Соня со стоном приложила ладошку к губам.
- Обожглась? - вдруг переполошился он, подбежал к ней, позабыв закрыть дверь, схватил тонкую ручку и посмотрел на нее при свете лучины.
- Ничего, - пробормотал он, схватил ковшик, набрал в него воды из ведра и опустил туда сонину руку. - Надо холодное сразу приложить, - авторитетно пояснил он в ответ на ее вопросительный взгляд.
- Что это? - с любопытством спросила она, указывая взором на большой кругляш, впопыхах брошенный Артуром на стол.
- Абхазский сыр.
- Так вы из Абхазии?
- Да.
- Должно быть, у вас чудесная родина.
- Самая лучшая, - печально вздохнул Артур.
- А верно ли, что там есть море?
- Самое чистое и ласковое, какое только может быть. И мандарины растут, и хурма, и персики...
- Персики... - Сонечка зажмурилась, пытаясь вообразить целое дерево сладких, сочных плодов. - Я бы очень хотела побывать в Абхазии...
- Это опасное место для молодой девушки... - покачал головой Артур. - Разве что... - он осекся не договорил.
- Что? - переспросила Соня.
- Разве что ты выйдешь замуж за абхаза... - он вдруг отчаянно покраснел и отвернулся, как будто чтобы отрезать сыру.
Сонечке тоже стало неловко и она нарочно перевела тему:
- Угостите меня абхазским сыром?
- Конечно! У нас есть национальное блюдо - сыр, жаренный с перцем - это самое вкусное, что можно есть с мамалыгой... я бы хотел приготовить тебе, но у меня нет сковороды. Может быть, завтра я попрошу у хозяйки... если только... - он снова запнулся.
Соня печально опустила глаза. Она подумала, что Артур, наверно, уже не может отказаться от своего обязательства перед тем человеком, для которого он ее похитил. Она ведь даже не знает, какие отношения их связывают: может быть, ее надсмотрщик стал таковым поневоле.
Сыр оказался вкусным, но очень соленым - без мамалыги его было положительно невозможно есть, а Артур еще прикусывал вместе с ним острый перчик.
- Хочешь попробовать? - протянул он красный стручок Соне.
Она осторожно взяла и хотела отломить кусочек, чтобы не откусывать от целого, но Артур ее предостерег:
- Руками лучше к соку не прикасаться. И губы побереги. Зубами кусай.
Соня послушно откусила самый кончик - длиной с ноготок, не больше - и через несколько мгновений у нее во рту разгорелся такой пожар, какой ничто не способно было потушить: ни тарелка мамалыги, ни абхазский сыр, ни целый ковш воды. Артур поначалу посмеивался над нею, потом посерьезнел и бросился ее спасать, подсовывая то одно, то другое противоядие, но ничего не помогало - и в конце концов он чуть не падал на колени, прося прощения у Сони, которая смиренно сидела на стуле со слезящимися глазами, зажимая ротик рукой.
Однако ничто не длится вечно, и постепенно жжение ослабло, а затем и вовсе прошло. Убирая со стола, Соня заметила, как сильно истрепался лежавший там картуз Артура.
- Есть у вас иголка с ниткой? - спросила она у хозяина.
- Зачем тебе? - удивился он, осматривая ее.
- Да вот, шапку вашу зашить...
- Еще чего! - мгновенно разозлился Артур. - Спать ложись! Я сам ее зашью...
Соня схватила картуз со стола, спрятала за спину и отскочила в сторону:
- Мне это совсем не трудно!
- Отдай сюда! - потребовал Артур, нагнал ее в один прыжок и вдруг так крепко обнял сильными руками, что у Сонечки пресеклось дыхание и голова закружилась - она отпустила шапку совсем без сопротивления.
Все оттого, что его усатое лицо, показавшееся ей в тот момент удивительно красивым, было так близко к ней, что она почувствовала жар его дыхания. Получив шапку, Артур сразу же разнял руки, но сильно покраснел, смешался и потупился. Сонечка же без сил упала на лавку.
- Спать пора, - буркнул Артур. - Если хочешь, ложись на печку?
- Нет-нет, благодарю, - покачала головой Соня. - Мне там будет слишком жарко. Я лучше тут, на лавке.
Он положил ей под голову свою свернутую шинель и укрыл ее стеганым одеялом, а сам забрался на печь. Сонечка подождала немного времени, а когда Артур, по ее расчетам, уже должен был уснуть, тихонько встала, зажгла лучину, нашла в буфете нитку и иголку и стала зашивать картуз.
Артур же не спал - он тайком наблюдал за девушкой, все яснее понимая, что не сможет довести дело до конца. Это значит, опять скитания без гроша за душой, снова вне закона: Купавин наверняка натравит на него местную полицию, он даже на это намекал. Придется отложить и месть, и спасение сестры - если только она еще жива - но он не мог решать свои проблемы за счет этого невинного, прекрасного существа.
Артур надеялся, что неизвестные дела, задержавшие Купавина, задержат его хотя бы до утра, но надежде этой не суждено было сбыться: среди ночи, в кромешной тьме раздались настойчивые удары в дверь.
- Открывай! - добавился к ним мерзкий скрипучий голос отвратительного старика.
Сонечка испуганно поднялась, умоляюще посмотрела на Артура. Он приложил палец к губам, чтобы молчала, и, бесшумно скользнув с печи, осторожно, не спеша вынул раму из окна. Всего-то второй этаж, авось не переломает ноги! Стук в дверь стал громче:
- Открывай, кому говорю!
Артур схватил сонечкино пальто и прыгнул в окошко первым. Чисто, Купавин один. Еще бы он на такое дело свидетелей прихватил! Сонечкино испуганное лицо высунулось из окошка. Артур помахал ей, мол, прыгай, поймаю! Но она медлила. Эх, черт, а ну как не прыгнет? Но его опасения оказались напрасными, а девушка оказалась не только добросердечной, но и отважной - взмахнув юбкой, она приземлилась прямо к нему в руки. Теперь, однако, было не до смущений, и они огородами побежали прочь.
Продолжение