Свершилось!
Лена лежала в после родовой палате в компании ещё пяти притихших от пережитых страданий девушек. Периодически завязывались беседы, в которых они пытались выразить словами пережитое. Постепенно голоса их крепли и темы становились все более бытовыми, "Мой то все сына хотел, ну ничего, полюбит... Отец же", "Свекровь обязательно проест весь мозг, она же у нас единственная, кто знает как правильно все делать", "Маму вызвали на первое время, без помощи трудно", "Старшенькому надо валенки купить, ноги студит в спожках". Под окнами периодически возникали счастливые и пьяные отцы с авоськами, в которых была банка бульона, заботливо укутанная в полотенце, кипячёной молоко, и грецкие орехи, они же делают молоко жирнее! Забавно то, что грецкие орехи были не чищеными. Думать о том, как любимая жена будет их расковыривать у мужей сил не было, их захватило пьянящее чувство отцовства.
Первое сильное разочарование настигло Лену, кода принесли на кормление малышей. Когда всем раздали по пищащему кульку, и она поглядела на свою дочь, испытала то самое чувство, когда вместо красивой куклы Барби, тебе досталась кукла из коллекции "15 республик Советского Союза", причём досталась молдованка. Смотря на остальных и слушая, как они восхищаться умиляются младенцами, она всерьёз засомневалась в их психическом здоровье. Как можно называть красавицей или прелестью орущее, сизое, сморщеное, беспомощное создание!?
И только через часы и дни кормления, пеленания, обработки пупочка в какой то момент обрушилось на нее чувство нежности и той самой материнской любви.
Материнская любовь Лены была со своими особенностями. Всё таки в большей степени она видела в Катюше, так её называли все родственники, для неё самой - Катя, куклу. Живую, забавную, не совсем красивую, послушную и порой бесящую куклу.
Вот так, не смотря общепринятые шаблоны, нужно признать, аналогично тому, что нет на земле идентичных отпечатков пальцев, так же нет одинакового набора чувств мамы.