"Yabu no naka no kuroneko" (Черные кошки в бамбуковых зарослях) (1968). В те годы Япония представляла собой воплощенный на земле хаос, хорошенько сдобренный кровью и обильно поперченный пеплом сгоревших деревень: воевали все и против всех, между собой, друг с другом. Вот и юношу по имени Гинтоки забрали прямо с рисового поля, со временем превратив наивного крестьянского парня в доблестного воина, который дослужился до того, чтобы стать одним из мелких дворян, воином-самураем.
Ради этого ему пришлось многим пожертвовать, пусть и против своей воли. В старой деревушке, еще в самом начале войны, он оставил свою мать Ёнэ и очаровательную невесту Сигэ. Они бы, конечно, дождались юношу, если бы только остались в живых. Но однажды на водопой у их домика остановилась группа обезумевших от кровопролитных схваток, голода, жажды и мародерства самураев. Сначала этот сброд сполна напился воды, а затем… обе женщины были изнасилованы и убиты. Их дом – сожжен. Те, кто сделал это, даже не оглянулись, уходя.
Единственными, кто пришел на пепелище и выказал должное уважение умершим, оказались две черные кошки. С тех пор в этих местах, близ ворот Расёмон, начало твориться что-то до крайности странное. Один самурай исчезал за другим, а потом находили их тела – с разодранными глотками, будто воины встретились с каким-то дьявольским зверем и не смогли его одолеть. На самом же деле это выглядело совсем не так, как представлялось Минамото Райко, главному самураю, который отрядил на охоту за демоном одного из лучших своих учеников, имя которому – Гинтоки…
На дворе – ночь. Вблизи видятся ворота Расёмон. И рядом с ними – фигурка юной девушки. Гордый японский воин, восседающий на коне, не может отказать ей в просьбе – всего-то, проводить через темный страшный лес до дома, стоящего в абсолютной глуши. И правда, бедняжка может стать жертвой разбойников или грабителей, которые очень любят такие места. Надеясь на гостеприимство, феодал его получает: добрую порцию саке, и еще, и еще. Напиток хоррррроший! И вот уже опьяневший самурай надеется на взаимность девушки, в результате получая того, чего добивался. Но не полностью и не до конца. Он умирает с криком боли на устах, а из его глотки хлещет кровь.
Так происходят раз за разом, пока одним из самураев не становится Гинтоки. Его мгновенно узнают обе женщины, превратившиеся в кошачьих оборотней, да и его зрение тоже не подводит: эти демоны не могут быть никем другим, кроме как Ёнэ и Сигэ. Молодой самурай встает перед выбором, и он не из простых. Либо быть убитым самому, либо убить своих любимых. «Черные кошки…», в основу которых лег один из тысяч японских кайданов, только поначалу не кажется шедевром, которым его многие величают. Просто эффектным фильмом. Столь же грустным и столь же красивым.
Но дайте ему время, досмотрите до конца, и вы поймете, почему было так много хвалебных речей. Трагедия Гинтоки – она проста, как и проста вся эта история. Однако, вроде бы и Софокл, и Шекспир не были столь плодовиты на «твисты» как троюродные племянники детей Шьямалана? Эти тени и этот темный лес – они до сих пор могут напугать многих, контраст черного и белого (речь не только о пленке) – восхитителен. Никаких трансформаций, но… Ёнэ так натурально, по-кошачьи лакает воду из посуды, а Сигэ так натурально, по-кошачьи взмахивает кончиком хвоста… того, что из волос, разумеется.
И финальные 20 минут, эти чертовы 20 минут! Я давно не видел ничего более атмосферного, и ничего более… страшного. Как странно, что японский кинематограф 60-х и 70-х и японский кинематограф 2000-х – два совершенно разных явления. По одну сторону: «Проклятие» и «Звонок», рассчитанные исключительно на «Бу!», по другую: «Черные кошки…» и «Нападение людей-грибов», полные притчевости и замечательных визуальных решений, отсылок… даже к классике российской литературы. Да вот беда, кроме поклонников старого азиатского кино и случайных зрителей, об этом кайдане никто и не вспомнит.
9/10