Сначала им не нужно было ничего, кроме сознания, что они созданы друг для друга.
Они закусывали, где придется, в каком-нибудь бистро, вечерами сидели в кино или в кафе на бульваре Сен-Мишель. А когда кончались деньги, они бродили вдоль Сены, перегнувшись через перила мостов, глядели в воду и говорили просто так, обо всем, что только приходило в голову. Вскоре они обнаружили, что сразу после уплаты денег за комнату приходится затягивать ремень потуже. Но они были молоды и веселы, они были счастливыми людьми, которые подходили друг другу, и даже имена у них были схожи — Жак и Жакелин.
— Смотри, Жак, какая красивая лампа! — Сказала Жакелин, рассматривая витрину электромагазина, и склонила голову на плечо мужа.— Как бы я хотела такую.
— У нас ведь есть лампа,— удивился Жак.
— Да, но она не красивая.
— Ну и что ж, главное, что мы не сидим в темноте,— возразил Жак.
— Это верно,— тихо согласилась Жакелин.— Но ведь лампы-то у нас нет, просто голая лампочка.
— Тем светлее,— уверенно сказал Жак.
Они шли под руку по бульвару Оссмана, и время от времени Жакелин останавливалась перед какой-нибудь витриной.
— Пошло бы мне это платье?— спросила Жакелин восхищенно.
— Думаю, что нет,— ответил Жак.
— Почему? По-твоему, я некрасива?
— Если бы ты стала носить такое платье, то наши друзья сказали бы, что у Жакелин завелся любовник.
— У тебя плохое настроение, Жак?
— Вовсе нет.
И Жак взял свою жену за руку. Они шагали под тенистыми платанами, с которых осень потихоньку срывала листву. Жак нашел что-то в кармане пиджака и протянул Жакелин сжатую в кулак руку.
— Отгадай, что у меня?
— Не знаю.
— Подумай.
— Старый билет в кино?
— Нет.
— Конфета?
— Опять не угадала.
— Ну, тогда я не знаю, что там у тебя может быть.
Жак разжал пальцы, на ладони лежал гладкий и блестящий каштан.
— Какой красивый!— воскликнула Жакелин растроганно, поднялась на цыпочки и поцеловала Жака в знак благодарности. Так все бы и кончилось хорошо, если бы Жакелин слишком долго не задержалась у одной витрины, рассматривая украшения.
— Жак, я не буду покупать, но зайдем просто так,— попросила она.
— Чего там смотреть, если все равно ничего не будем покупать,— возражал Жак.
— Значит, уже и посмотреть нельзя?
И они зашли посмотреть. Бусы висели гроздьями на вращающихся подставках, как галстуки в магазине мужской галантереи.
Маленькие и большие, они сверкали и слепили глаза, все фальшивые — сапфиры, опалы и турмалины.
Жакелин нежно пропускала их сквозь пальцы. Особенно нравились ей нанизанные на нитку розовые бусинки разной величины.
— Жак, я хочу их,— прошептала она,— я так хочу их.
— С чего бы тебе так хотелось их, Жакелин?— муж выглядел, весьма беспомощно.
— Ведь все носят, неужели я хуже других?
— Будь разумной, Жакелин, у нас же нет на это денег.
Настроение было испорчено окончательно. Они брели по берегу Сены, но уже не держались за руки.
— Пойдем, съедим чего-нибудь,— предложил Жак примирительно.
— Не хочу.
— Все-таки надо что-нибудь съесть.
— Не хочу.
— Голодовка?
— Да.
Жакелин была несчастна, а Жак зол.
— Дура,— сказал он.— Купишь эти стекляшки и будешь несколько дней ходить голодная, так, что ли?
— Да,— кивнула Жакелин.— Иначе у меня никогда ничего не будет.
Они сели на каменную скамью в нише моста и стали пересчитывать деньги.
Жакелин получила бусы.
— Жак, я на седьмом небе, мы должны отметить этот день.
— Можно,— сказал Жак,— если уж барабан пропал, чего хранись палочки.
И они принялись строить планы, куда пойти вечером.
— В «Белый слон».
— Великолепно,— воскликнула Жакелин.
Но в «Робинзоне» выступали парни «Ча-Ча-Ча», в «Канделарии» певцы из Латинской Америки, а в «Ла Дольче Витта» оркестр «Бомбо».
— Божественно,— вздохнула Жакелин.
— Угадай, что у меня? — Жак протянул ей сжатую в кулак руку.
— Снова?
— Угадай.
— Еще один каштан?
Жак разжал пальцы, на ладони были все их оставшиеся франки.
— Это все.
— Верно, я и забыла,— вздохнула Жакелин.
Но на танцы они все-таки попали. Помещение было полно молодыми людьми, такими же парами, как Жак и Жакелин. Все, прижимаясь, друг к другу, танцевали под оглушительную механическую музыку и были счастливы.
Жакелин все время смеялась, а Жак сжимал ей руку. Временами они останавливались посреди танца и целовались, и Жакелин дотрагивалась до своей шеи, чтобы почувствовать под рукой розовые бусинки.
Домой они шли под руку, притворялись пьяными, и это их здорово развлекало.
Вдруг Жакелин вскрикнула.
— Что с тобой, Жакелин?
Она схватилась рукой за горло, как будто задыхалась, широко раскрытые глаза были полны ужаса.
— Что случилось? — закричал Жак.— Да говори же, наконец!
Жакелин нагнулась и опустилась на колени среди улицы. Одной рукой она все еще держалась за шею, а второй шарила по тротуару.
Жак присел перед ней на корточки.
— Я прошу тебя, Жакелин, что случилось? Что с тобой?
— Мои бусы,— простонала она.
Они оба ползали на коленях по бульвару и по одной разыскивали бусинки.
— Не плачь,— утешал ее Жак и ладонью вытирал на ее лице слезы.— Видишь теперь, что может случиться, если все держится на ниточке,— сказал он с грустной иронией.