«Я!», в гордыне хоть ведь рек, величаво человек,
но «Бог!», раз прячась в млечность, смолчала человечность,-
то пусть и жестокосердная здесь, хотя уж окрыленная лирой,
история человечества есть, коль одухотворение мира,-
неужели же не знача ничего, сущего мы ощущаем Существо,
и ослушаться неужто не дано, Сущее нам ощущая существом?