Начало главы по https://zen.yandex.ru/media/id/5d9c6a1d3642b600ad3ef7ca/separatist-u-istokov-velikoi-imperii-glava-vi-nachalo-glavy-5e0b06c804af1f00b1745bf6
Когда одежда почти высохла Буянто-нойон надел доспехи и, поежившись от холодного прикосновения к телу не полностью просохшей одежды, сказал окружившим костер знатным воинам:
- Хорошо, что зимой не воюем. А то от ветра и мороза воинов потеряешь больше, чем в бою.
- Какая война зимой? Зимой надо в юрте сидеть, - согласился с ним Гомбо-баян. – Зимой остается только молить небеса, чтобы не насылал на землю снежных буранов, не устраивал посреди зимы оттепели. И в том, и в другом случае скоту до корма трудно добраться.
- Нет ничего хуже плохой зимы, - вмешался в разговор, подъехавший Цырен, услышав последние слова Гомбо-баяна. – В снежные зимы или в период гололедицы много скота погибает от бескормицы. Может статься, что за одну зиму лишишься всего скота и станешь нищим. Особенно много пропадает овец. Они маленькими своими копытцами не могут проломить лед.
- Верно, - согласился Гомбо-баян. – В гололедицу приходится постоянно прогонять перед овцами лошадей или коров, чтоб разбили своей тяжестью лед.
Разговор пошел о вечных тревогах и нуждах кочевников. О скоте, перекочевках, пастбищах. О войне, казалось, забыли. Но она присутствовала здесь, ведь главное их богатство: лошади, коровы, овцы, козы, верблюды, - нуждалось в постоянной охране и защите от угона.
- Чем больше скота имеешь, тем жизнь лучше, - решился вступить в разговор Буянто до этого молча слушавший старших по возрасту соплеменников. – Скот или то, что от него получаем, можно обменять на железо, медь, всякие ремесленные инструменты, ткани у купцов из Китая. Иногда они провозят украдкой и тайком от людей Алтан-хана доспехи и сабли. Хорошие доспехи китайцы делают. У наших кузнецов такие крепкие и легкие панцири не получаются.
- А луки у них больше наших, с коня стрелять неудобно, - заметил Дарма.
- А стрелки из них плохие, - заметил Цырен. – Однажды они показывали как стреляют, так после них Судуй, мчась на лошади, на всем скаку пять раз попал в стрелы, воткнутые в землю.
- И у лесных племен есть что обменять на скот. Шкурки соболя, рыси, белки. Вот, у Гомбо в юрте шкура медведя расстелена, - не слушая их, продолжал Буянто.
- Прошедшей зимой у них обменял, - подтвердил Гомбо-баян. – Тогда я им возил туши говядины, шкуры овец и быков. Обменивал на пушнину. И по случаю эту медвежью шкуру приобрел. В наших лесах такого большого медведя не водится. Целую тушу быка за нее отдал.
- Торговался за неё усердно, наверное, - подколол его Арсалан-батор. – Что для тебя одна корова.
- Не говори так. Без малого большого нет, - возразил ему сердито Гомбо. – Не будешь бережно относиться к своему имуществу, всегда голодным будешь.
- Верно. Ты, Гомбо, правильно говоришь. Все человеческие дела имеют своим побуждением выгоду, - согласился с ним Арсалан. – Богатство – мечта всех людей. Она не знает ни границ и ни расстояния. Мечта о богатстве заставляет воина садиться в седло и совершать набеги на соседние улусы, где может его поджидать смерть. Заставляет торговца вставать на заре, отправляться в любую погоду в дальний путь, где человека, может быть, поджидают разбойники и воры.
Буянто удивленно смотрел на Арсалан-батора. Со вчерашнего вечера старый воин пускался в странные рассуждения. Раньше что-то за ним такого не замечалось. Возможно, возраст сказывается. Ведь, говорят, что старость позволяет видеть дальше: как вперед, так и назад.
- Мечта о сытой и богатой жизни толкает людей совершать те или иные поступки. Всё остальное как дым от костра – быстро развеивается, - говорил Арсалан с горькой усмешкой. – Такова жизнь, и нет в ней ничего более высокого...
- Ты, конечно прав, - не выдержав, перебил его Буянто. – Такова жизнь... Но ведь есть же более высокие побуждения, чем богатство, золото и нажива. Вспомни, какие подвиги совершали в улигерах[1] баторы. И не заботились о выгоде. Послушай только сказителей. Была же когда-то жизнь иной. Добры и совестливы были люди, умели вместе горевать и радоваться, чтили доблесть и мудрость, отвергали скудоумие и двоедушие.
Арсалан поморщился:
- То в улигерах. Не спорю, что еще живут отзвуки былых времен в трепетном слове улигэрчей[2], но и они скоро умрут, падут поверженными под копыта боевых коней. А в нынешней жизни, если покопаться хорошенько, то всюду ты найдешь стремление к пользе своей.
- Мы думаем о наживе, чтобы наши люди не умирали от голода, - опять возразил ему Гомбо-баян. Лицо его стало сердитым, под клочкастыми, черными бровями поблескивали маленькие недобрые глазки. – Если не будем думать о преумножении наших стад, то чем будем кормить пастухов, кузнецов и других ремесленников. У тебя, между прочим, скота больше, чем у меня. И людей работающих на тебя тоже больше, чем у меня. И рабов тоже.
- А как же обойтись без купцов? Много их каждое лето приходят к нам. И китайские торговые люди, и тангутские, даже сартаульские бывают. Чего только не привозят. Ведь они стараются для своей выгоды, а приносят пользу всем,– простодушно, невпопад, заметил Цырен. – У одних есть овцы, но нет железа, чтобы изготовить ножницы и взять у неё шерсть, у других есть мясо, но нет котлов, чтоб сварить пищу...
Но ему не дали договорить. Прискакал воин:
- Хэрэиды зашевелились. Из-за речки начали пригонять лошадей. Дополнительные разъезды направляются в разные стороны. Некоторые уже схватываются с нашими разъездами.
- Не удалось, видно, Хусе отогнать табун далеко, - угрюмо пробурчал Хара-Хасар.
Тут же, на защиту Хусы встал Дарма:
- В такой ливень далеко не отгонишь лошадей. Значит, стал табун. И охрана была там сильная. А потом и погоня. Живой бы вернулся и людей сохранил.
- Хуса большое дело сделал, - с одобрением сказал нойон. – Больше половины хэрэидского войска без коней оставил в решающий момент. А что отогнал табун недалеко, то это не его вина. Не мог я ему побольше людей дать.
И, повернувшись к воину, спросил:
- Разъезды большие?
- Группами по десять-двадцать человек.
- Земля подсохла. Теперь нащупают нас и начнут преследование, - предположил Арсалан.
- Я думаю, что они давно знают, где мы остановились, - возразил Хара-Хасар. – А не двигались с места, потому, что лошадей берегут. Земля еще немного подсохнет, и они насядут на нас. А дополнительные разъезды направили, чтобы они нашли наших наблюдателей. Хотят скрыть от нас в какую сторону направят основные силы.
Буянто обдумывал высказанные предположения.
- Цырен, сколько ты отправил разъездов? – спросил он.
- Пять групп по десять человек.
- Арсалан-батор, а ты сколько разведчиков отправил?
- Двадцать. Велел им разделиться на группы по три-четыре человека и с разных точек следить за противником. Прогнав или уничтожив их, хэрэиды ослепят нас.
- Значит враг начал действовать. Уничтожив наших разведчиков, они обеспечат себе скрытность. Зная, где мы остановились, нападая на разъезды, они прижмут их к лагерю, чем обеспечат скрытый подход основных сил на возможно близкое расстояние, - подвел итог обсуждения Буянто. – Что будем делать мы?
- Думаю, что надо один большой отряд отправить к стоянке хэрэидов, два отряда человек по двадцать направить так, чтобы они издали, оставаясь незамеченными, наблюдали за врагом, - задумчиво говорил Арсалан-батор. - Большой отряд они попытаются оттеснить, а маленькие отряды могут и не заметить.
Прискакал нукер, за ним ещё один. Доложили, что враг нападает на разъезды. Начали прибывать группами разведчики, которых отправлял Арсалан-батор. Начальники отрядов, которые были без доспехов, стали спешно облачаться.
- Ну вот, ожидание наше закончилось. Враг начинает действовать. Но мы не знаем, что он предпримет, поэтому придется только гадать, - сказал Буянто и приказал:
- Цырен, поднимай свой отряд и отгони вражеские разъезды подальше от нашего лагеря. Арсалан-батор, направь два отряда разведчиков. А мы здесь начнем готовиться к встрече.
Сотники заспешили к своим отрядам. Нойон стал осматриваться кругом. Озеро отделяет от речки перешеек, дальний от речки берег озера зарос густым лесом. Противоположный берег реки полого поднимался к далеким горам.
- «Здесь плохое место для боя, - подумал Буянто. – Утром необдуманно далеко ушли. Надо было остановиться у теснины. Теперь надо будет возвратиться, пока хэрэиды не заняли его».
То, что он назвал тесниной, тесниной не являлась. С юга в реку обрывалась небольшая скала, а с севера широким языком подступал покрытый густым лесом невысокий отрог. Буянто смотрел как отряд Цырена, еще видимый отсюда, въезжает в проход между речкой и лесом, и ожидал чего-то. Сердце замирало от этого ожидания. Отряд спокойно проехал узкое место и скрылся за деревьями. Нойон облегченно вздохнул и потребовал:
- Коня!..
Найдя глазами начальника охраны, приказал:
- Передай отрядам: всем на конь.
Уже в седле услышал, как по лагерю раздались команды, и, не оглядываясь, рысью помчался к выбранному месту. На полпути его нагнали отряды и по обеим сторонам пристроились сотники.
- Что случилось? – спросил прискакавший первым Дарма.
- Пока ничего не случилось.
Тревожные лица догнавших их начальников отрядов успокоились. Буянто, оглядывая их, начал объяснять:
- Видите вон то узкое место? Надо успеть его занять раньше неприятеля. Обороняться там сподручно.
- Я это место еще на рассвете приметил, когда проезжали, - признался Гомбо-баян.
- А что же смолчал? – с неприязнью спросил его нойон. – Надо было сразу сказать, и не пришлось бы нам людей с места срывать, отдых прерывать.
- А я откуда знал, что собираешься остановиться и ждать врага. Ты нойон и тебе видней, а мы выполняем твои распоряжения.
- Хитроумный ты, Гомбо. Тебя просто так голыми руками не поймать. Всё выкручиваешься, выскальзываешь. Смотри у меня, найду я на тебя управу.
Дальше ехали в молчании. Даже Арсалан-батор не осмелился нарушить его. Только когда доехали до места, Буянто нарушил затянувшееся тяжелое безмолвие. Чувствовалось, что он всё обдумал и решил:
- Хара-Хасар и Гомбо. Станете у выхода из этой горловины. Видите, это узкое место сплошь заросло кустарником. Не такой высокий, правда, но лошади до брюха достает. Значит, стремительной атаки у хэрэидов не получится и вы должны стоять здесь и не выпускать их на простор. Как обратно пройдет сотня Цырена, закроете горловину.
Нойон глянул на обоих, убеждаясь в том, что его поняли, и повернулся к Дарме:
- А ты, Дарма, оставишь лошадей здесь и займешь кромку леса. Спрятаться за деревьями. Твоя задача: не дать хэрэидам обойти нас через лес. У тебя мало людей, но в лесу, среди деревьев, копьем бить всадников можно и малым числом. Арсалан-батор, твой отряд будет стоять за отрядами Гомбо и Хара-Хасара. Возникнет необходимость, поддержишь их. А до этого будешь уничтожать прорвавшихся врагов. А теперь еще дозорных расставь. Всё. Располагайте людей на отдых.
Начальники отъехали к своим отрядам. Вскоре они растеклись по полю.
- Баир, - позвал начальника охраны, когда ему расстелили на подсохшей земле войлок. - Успеваешь высыпаться хоть? Я, ей-ей, о другом сейчас и не мечтаю, как только собраться да ночь от солнышка до солнышка проспать.
- Когда есть возможность, отдыхаю.
- Вот, теперь такая возможность и представилась. Отдыхай, и нукеры пусть отдыхают.
- Это мы с удовольствием. Только сейчас поесть принесу, отец много чего оставил и велел, чтобы я Вас кормил вовремя.
- Вместе и поедим. А вот и сотники направляются к нам, - и, подождав, когда начальники отрядов расселись в круг, хотел пошутить, но ничего беззаботно-отвлеченного на ум не шло. – С утра ни куска во рту не было. Давайте поедим.
Ели молча. Буянто видел, как воины группами усаживались в кружок и подкреплялись. Ни где не разжигали костров. Не были слышны ни веселый говор, ни смех. Этот внезапный утренний рывок сильно встревожил людей, нарушил душевное равновесие. Видно было, что ожидание всех томит. Через малое время кто-то повел лошадей на водопой, затем к реке пошли группами, а потом началось оживленное движение. Одни вели животных к реке, а другие, напоив их, от неё. Лагерь начал оживать. Послышались перебранки, шутки, смех.
- Дарма, позови-ка Судуя, - сказал Буянто. – Он же у нас самый лучший стрелок.
- В моей сотне тоже есть хороший стрелок, - оживился Хара-Хасар. – Этой ночью на сопке в темноте с сотни шагов бегущему хэрэиду в лицо попал.
- Так позови его сюда. Надо собрать сейчас человек десять-двадцать лучших стрелков из лука, - обращаясь уже ко всем, сказал Буянто. - Давайте зовите их сюда.
- Что-то задумал, да? – спросил Арсалан-батор.
- Да, - подтвердил Буянто и оживленно начал посвящать соратников в только, что пришедшие ему в голову мысли:
- На скалу, которая нависает над речкой, посадим лучших наших стрелков с заданием высмотреть главного хэрэида и снять его стрелой. Если удастся это, то враги повернут назад.
- Задумано хорошо. Будем надеяться на удачу, - похвалил Арсалан. – Что ж, пойдем отбирать лучших лучников.
Вскоре перед Буянто стояли около пятидесяти воинов. Здесь были и старые воины и совсем молодые. Буянто предоставил Судую самому выбрать пятнадцать человек. Маленький, подвижный Судуй быстро обежал ряды и выбрал себе отряд из молодых воинов. Распустив остальных, нойон подошел к только, что сформированному отряду:
- Вы должны засесть на скале и спрятаться за деревьями. Враг не должен вас видеть. Когда начнется сражение, вы найдете, где у них нойон или же человек, командующий сражением, и застрелите его. Ни на что другое не отвлекайтесь.
Буянто подробно объяснил, как определить руководителя и отпустил отряд. Молодые воины с шумом и смехом быстро собрались и за Судуем, переправившись через речку с каменистым дном, поскакали вдоль угора, подыскивая удобное место для подъема на гребень. Нойон дождался, пока они не скрылись из вида, и в томлении, в ожидании ходил по неровному полю. Посмотрел на солнце и вспомнилось ему далекое детство, как скакал он на приземистой, быстрой кобылице по бескрайней степи, как слушал посвист степного, пахучего ветра, как вставало над степью яркое солнце, как ласкала его - конного, смелого, с луком и стрелами в колчане, его, настоящего охотника - мать и какая она у него была и красивая и добрая...
- Буянто-нойон!.. Буянто-нойон...
Нойон остановился, как будто уперся в невидимое препятствие, внутри у него сжалось от ожидания страшной вести, и он резко повернулся на зов. К нему бежал, размахивая руками, воин в годах:
- Буянто-нойон!..
- Что стряслось?!
- Шаман... Агбан-Ши... Агбан умер, - задыхаясь от быстрого бега, выдохнул из себя воин.
Агбан-Ши лежал на войлоке. Лицо, обрамленное седыми редкими волосами, было неподвижно и спокойно. И такая тишина стояла вокруг, что у Буянто сразу зазвенело в ушах.
- Утром попросил расстелить войлок. Сказал, что отдохнет немного, - тихо говорил тот же воин. – Вот оно как бывает… Вот она судьба-то. Рядом сидели и беседовали, а он в это самое время, один, помирал... Он наши печали понимал, нашими радостями радовался...
Молча подходили люди. Молча прощались и отходили. Пришел Арсалан-батор, тяжело дыша сел у ног покойного. Сидел долго. Вдруг у него затряслось лицо, он махнул рукой, встал и отошел.
- Баир, выдели двух нукеров, - отведя в сторону начальника охраны, сказал Буянто. – Надо отвести его в курень...
(Продолжение следует)
[1] Предания, былины, сказания.
[2] Улигэрчи – сказитель.