Девочка лет одиннадцати, одетая в простенькое платьице до колен, стремглав бежала вниз по узким улочкам Амакры. Тёмные длинные пряди её распущенных волос развевались на ветру, слегка прикрываемые подобием головного убора из ткани. В одной руке она крепко держала монеты, а другой придерживала небольшую сумку, свисавшую с плеча и на бегу колыхавшуюся из стороны в сторону. Ещё момент — и, запнувшись об выступавший камень, девочка полетела вниз. Монеты тотчас поскакали со звоном по дороге, а из открывшейся котомки посыпался бисер, быстро скатившийся по камням и смешавшийся с песком.
— Что, Сахар, опять ворон считала?
Сахар, стиснув зубы от боли и дрожа всем своим тонким телом, поднялась на ноги и взглянула на того, кто прокричал ей это. Её брат, Саттар, с неизменно водящимся рядом с ним местным хулиганом Хасуром, приближался к ней. На лицах обоих светились злорадные ухмылки.
— Ах да, такое чучело, как ты, даже считать не умеет! — зло хохотнул Саттар, склонив голову вбок и оценивающе посмотрев на сестру. Затем он обвёл шустрым взглядом рассыпавшиеся по камням монеты и наскоро начал их подбирать. Сахар, не в силах ничего произнести и даже сдвинуться с места, с обречённым бессилием и мольбой наблюдала за братом, стараясь сморгнуть подступавшие к глазам слёзы.
— Теперь это мои монеты, — усмехнулся Саттар, подойдя к сестре и подбросив золото перед её лицом. — Мамочка на этот раз тебе не поможет. — Он щёлкнул её по носу и чуть наклонился, чтобы заглянуть в глаза.
Сахар напряглась, но отводить взор не стала, только сильнее сжала челюсти. Глаза брата всегда казались ей устрашающе-пугающими — они были мрачными, как самая тёмная шуримская ночь. В них она видела своё смущённое отражение… и смутную печать неприязни и колючего холода, переполнявших душу Саттара.
Боковым зрением Сахар невзначай заметила какое-то движение сбоку.
— Что случилось? Отстаньте от девочки, — донёсся звонкий мальчишеский голос. — Это нехорошо — потешаться над теми, кто не в силах дать отпор.
Саттар на мгновение перевёл взгляд, затем вернулся обратно к Сахар и, сделав ехидную гримасу, сладко произнёс:
— Похоже, Сахар нашла себе кавалера… прямо под стать себе!
Он повёл бровями, насмешливо высунул язык и, развернувшись, направился дальше по дороге вместе с Хасуром, показавшим девочке неприличный жест, чем вызвал очередной смешок со стороны Саттара. Сахар наконец перевела затравленный взгляд на своего «кавалера». Это был паренёк, выглядевший чуть старше неё. Его тёмно-каштановые волосы смешно торчали в разные стороны, и одет он был довольно заурядно для этих мест. В его облике преобладали синие цвета.
— Ты в порядке? — спросил с долей волнения мальчишка, шагнув по направлению к Сахар. Она, как будто не услышав его вопроса, робко проговорила, потупив взгляд:
— Спасибо, — и, нервно закусив губу, после секундной паузы, неловко продолжила. — Но… почему?
— Родители мне говорят, что нельзя так обращаться с теми, кто слабее, — уверенно сказал мальчик, сделав ещё несколько шагов вперёд и уже приблизившись к девочке («Я не слабая!» — прокричал голос внутри Сахар, но она так ничего и не произнесла, уставившись в пол и смущённо краснея). — Это неправильно и некрасиво. — Он осторожно рукой приподнял её подбородок и ободряюще улыбнулся. — Уже не боишься?
Сахар ещё сильнее засмущалась, встретившись с ним взглядом. У него были удивительные большие глаза — словно звёздное небо отражалось в нём, будто он смотрел сквозь этот мир куда-то необозримо далеко и видел то, что не было ни видно, ни понятно обычным людям. Наконец, девочка произнесла:
— Нет, мне уже не страшно… Мне не было страшно! — спохватившись, быстро проговорила она, сделав серьёзное лицо. Мальчишка ещё шире улыбнулся, обнажив зубы. Немного поразмыслив и помрачнев, Сахар продолжила уже тише:
— Но, наверное, мне не поздоровится, когда я вернусь домой… — Она растерянно посмотрела кругом. — И весь этот бисер…
Паренёк с задумчивым видом оглядел сверкающие при свете солнца бусинки, собравшиеся в прожилках между камнями.
— Кажется, не так много рассыпалось. Не думаю, что твоя мама заметит пропажу десятка-другого бисерин, верно? — Он выжидающе посмотрел на Сахар. — Быть может… я помогу?
Она бросила недоверчивый взгляд на мальчика, слегка прищурилась и спустя миг, застенчиво улыбнувшись, кивнула.
Бисер они собирали молча. Сахар мельком поглядывала на нового знакомого. Разжигаемая интересом, она хотела узнать о нём побольше, но стеснялась произнести что-либо.
— Ты молчишь, — первым нарушил тишину мальчик. — Неужели я тебя напугал?
— Нет, — медленно протянула девочка. — Я… Я просто хотела бы узнать, кто ты такой. Да. Я просто хотела бы знать.
— А, это… — сказал парнишка. Он выпрямился, отряхнулся от песка и, скрестив руки на груди и сделав грандиозно-драматическое лицо, с чувством проговорил:
— Я — джинн Мальзахар. Я самый славный и могущественный джинн, которого ты только могла повстречать на дороге своей судьбы. Я прибыл сюда по твоему зову о помощи.
Сахар громко хихикнула, заинтригованно глядя на Мальзахара:
— Это великая честь для меня, о джинн Мальзахар! — Она театрально поклонилась. — Я слышала, что обычно джинны живут в лампах. Где же хранится твоя лампа?
— Моя лампа? — воскликнул мальчик, широко раскрыв космические глаза. — Я вольный джинн, и в лампах я не нуждаюсь.
— А что насчёт трёх желаний?
— Разве я назывался бы джинном, если бы такая мелочь не была мне по силам? — Лицо Мальзахара оставалось совершенно серьёзным. — Желаешь загадать первое?
— Ох, это так неожиданно… — засуетилась Сахар, обхватив ладонями лицо. — Мне нужно время для обдумывания.
— Конечно, моя леди. А теперь я желаю узнать твоё имя.
— Моё имя Сахар, и я… — она запнулась, судорожно стараясь собраться с мыслями. Казалось, на мгновение Мальзахар вышел из образа и глядел на Сахар удивлённо и ободряюще. Та, набрав в лёгкие побольше воздуха, с торжеством в голосе произнесла, приложив руку к груди:
— Я загадочный торговец мифами и легендами. Я провела немало времени в трудном и опасном, но интересном пути. Моя дорога лежала через горы и под холмами, и даже по воздуху, и множество запретных тайн мне довелось раскрыть.
Мальзахар просиял. В его глазах, казалось, загорелся огонёк азарта, но через мгновение мальчик вновь вошёл в отыгрываемую роль, моментально посерьёзнев:
— Какая удивительная история! Я встречал разных людей, и разные пути выбирали они… И есть просто судьбы, а есть судьбы, которые не забудутся никогда.
Сердце мальчика горело воодушевлением. Сильная, но ещё не до конца пробудившаяся душа пылала в нём — и в глубине своей эта душа говорила громче и ярче, чем самые страстные души; она пела протяжнее и пронзительнее, чем самая волнительная музыка этого мира; она видела дальше и глубже, чем самые острые глаза человека или зверя.
Взгляды Мальзахара и Сахар на мгновение пересеклись, но казалось, словно прошла целая вечность с того момента.
«Разве мы встречались раньше?» — Мальзахар шире раскрыл глаза.
«Возможно.»
На узкой улочке Амакры зависла странная тишина, и только мальчик с девочкой отсутствующе стояли на середине переулка, безотрывно взирая друг на друга.
***
На следующий день Сахар вновь отправилась к торговым шатрам. На этот раз мать попросила её прикупить новой ткани и немного красивой мелочёвки для украшения одежды. После произошедшего Саттар снова получил по ушам и был наказан, и возможности порождать смятение ему больше не представлялось.
Приблизившись к одной из палаток, девочка заметила уже знакомое лицо и, расцветя в улыбке, помахала рукой. Мальзахар улыбнулся в ответ и кивнул. Он хотел было что-то сказать, но из глубины шатра его позвал мужской голос. Мальчик сожалеюще посмотрел на Сахар и быстро скрылся в проёме в углу палатки. Через мгновение оттуда вышла женщина и, заметив девочку, с добродушной улыбкой на лице подошла к прилавку.
«Должно быть, это мама Мальзахара.»
— Заинтересовало что-то, детка? — спросила женщина; на вид ей было лет за сорок, но, тем не менее, она вся как будто дышала энергией и нежной ненавязчивой заботой. — Не стесняйся, милая, осмотри всё внимательно. Каждая вещь, лежащая здесь, имеет свою историю, была ли та совсем простой или же насыщенной, — голос её звучал безмятежно и мягко; большие карие глаза, обрамлённые лучиками морщин, глядели тепло и мудро через стёкла круглых очков, уютно сидевших на орлином носу. — Впрочем, никто не помешает тебе придумать собственную, уникальную, историю.
Разные декоративные каменья, украшения и безделушки, аккуратно лежавшие на тёмно-зелёной ткани, поблёскивали при свете солнца. Сахар посмотрела в сторону: по бокам палатки висели необычные старинные экземпляры.
— Всё такое красивое… — проговорила она, неспешно переводя взгляд с одной вещи на другую. — Мне кажется, красные камушки выглядели бы очень славно на новой работе моей мамы. Они такие забавные — напоминают мне маленьких-маленьких крабов. — Она, застенчиво улыбнувшись, опустила глаза и начала водить ногой по песку туда-сюда. — Моя мама создаёт одежду. Для разных людей.
— Не сомневаюсь, что твоя мама очень красиво шьёт, — ласково произнесла женщина. — И нисколько не сомневаюсь в твоём вкусе.
— Я бы взяла пятнадцать камушков. Можно?
— Детка, конечно, можно!
Сахар расплатилась. Перед тем, как отойти от палатки, она бросила тоскливый взгляд в сторону проёма, в котором скрылся Мальзахар. «Наверное, папа позвал его по очень важному делу», — подумала девочка.
***
Впоследствии Сахар не раз пробегала мимо торговой палатки семьи Мальзахара. Девочку всегда встречали там тепло и приветливо, и каждый раз она, возвращаясь домой, пересказывала родителям истории про ту или иную старинную вещь. Временами Сахар наблюдала и Мальзахара, и они обменивались хитрыми и озорными взглядами, полуулыбками и улыбками, словно общаясь на известном только им языке. В своём маленьком ритуале они находили некоторое очаровательное колдовство, и это светлое волшебство, конечно, не оставалось не замеченным.
Порой, далеко за обеденный час, дети встречались на южной окраине города и спускались по песчаному склону к великой реке, где подбирали всякие прибившиеся к берегу ракушки и забавные камни. Иногда Мальзахар приносил с собой несколько грубых листов бумаги, из которых они делали чудные фигурки и пускали вниз по реке; а иногда — брал с собой книги из отцовской коллекции, и, найдя участок с тенью, ребята погружались в чтение. Эти полуветхие издания рассказывали легенды об отважных искателях приключений, дальних островах, могущественных чернокнижниках и даже о загадочном Торговце Масками, появляющемся из ниоткуда в самые странные моменты истории.
— Временами… когда я смотрю вдаль, не знаю почему, но мне всегда хочется мечтать. Ведь за пустыней, далеко-далеко, есть море. Интересно, как оно выглядит по-настоящему? — задумчиво говорил Мальзахар. — Я думаю, оно прекрасно. Папа говорит мне, что однажды возьмёт меня с собой в новое путешествие и я увижу море… но когда?
— А я видела море, — отвечала Сахар.
— Правда?
— Раньше мы жили в одном из портовых городов, что севернее отсюда. А потом родители решили перебраться в Амакру, — вздохнула девочка. — Не знаю, почему они так решили, но всё же… наверное, мне тут нравится.
— Ты должна быть очень счастливой от того, что видела живую воду.
Наступила тишина.
— Знаешь, — произнесла через мгновение Сахар, — я готова загадать первое желание джинну Мальзахару.
— Конечно, моя леди, — тотчас посерьёзнел мальчик и, всё так же смотря вдаль, промолвил: — Джинн Мальзахар всегда к твоим услугам.
Немного помедлив, девочка проговорила:
— Я хочу, чтобы Мальзахар увидел море.
Лицо Мальзахара мгновенно переменилось. Он часто заморгал, облизал пересохшие губы, опустил взгляд. В его глазах одно чувство сменялось другим, а в горле застряли десятки немых вопросов. Наконец, мальчик обернулся к Сахар и в замешательстве воззрился на неё. Она чувствовала, как он пристально разглядывал её лицо, глаза, губы в поисках шутки. Однако, ничего не обнаружив, Мальзахар выговорил:
— Это… очень странное желание. Ты готова обменять любую прихоть на это? — Девочка кивнула. — Почему?
— Потому что… я хочу, чтобы ты был счастлив, — затаив дыхание, промолвила Сахар. — Потому что ты мой друг.
— Друг… — Лицо Мальзахара ещё сильнее исказилось. — Меня никто ещё не называл другом…
Мальчик выглядел растерянным. За всей уверенностью в себе, ярчайшим теплом и общительностью девочка вдруг обнаружила хорошо скрываемую боль и тлеющий уголёк надежды.
— Мальзахар?
Он остановил свой взгляд на глазах Сахар:
— Знаешь… я всегда мечтал иметь подругу, — и искренне улыбнулся.
***
Спустя несколько дней, когда Сахар вновь появилась среди торговых палаток и уже расплачивалась за несколько катушек ниток, Мальзахар нагнал её.
— Я хотел тебе что-то сказать, — выдохнул он и, приосанившись, завёл руки за спину. — Мои родители любезно приглашают тебя завтра пообедать с нами. И я тоже… Приглашаю, то есть, — на одном дыхании проговорил он.
Сахар удивлённо и растерянно посмотрела на мальчика: он выглядел невозмутимо, однако его глаза выдавали небольшую взволнованность.
— Так ты… согласна? — Приподнял он брови.
Девочка робко улыбнулась и, встретившись с ним взглядом, одобрительно кивнула. На лице Мальзахара наконец промелькнула эмоция, и он просиял:
— Мы будем с нетерпением ожидать тебя, о великая искательница легенд!
***
Дом, в котором жил Мальзахар, не сильно отличался от других, он не был впечатляющим или чересчур заметным. Внутри же царил уют: казалось, не было ни одного свободного угла, но создавалось ощущение, что все предметы очевидно находились на своих местах. В воздухе витал приятный запах сладкой выпечки. У стен, где это было возможно или необходимо, стояли резные шкафы, в которых покоились книги, а кое-где — и разные творческие принадлежности.
— Как славно, что вы уже тут, — тепло поприветствовала детей мама. — Проходите в гостиную, располагайтесь. Скоро папа придёт. А с минуты на минуту и наш чудесный пирог будет готов. Я надеюсь, детка, что он тебе понравится; Мальзахар его очень любит, — светло улыбнулась женщина, взглянув на девочку.
Мальзахар провёл Сахар в комнату. В центре стоял небольшой стол, покрытый пёстрой скатертью, а вокруг — четыре красных кресла. Мальчик сдвинул одно из них, приглашая девочку сесть, а затем и сам расположился рядом.
— После того, как поедим, я бы хотел показать тебе своё творчество, — проговорил Мальзахар. — Может быть, оно понравится тебе.
— Получается, ты рисуешь? — улыбнулась Сахар.
— Да. Я рисую сны. Они снятся мне каждую ночь и не оставляют в покое ни на день — и все такие яркие, как будто живые. — На лице мальчика пробежала тень тревоги. — Иногда это пугает. Правда, я уже привык. — Он помедлил и, встретившись с девочкой глазами, тепло улыбнулся:
— А какие сны видишь ты?
— Не знаю. Наверное, я их просто не запоминаю.
Из соседней комнаты донеслись тяжёлые шаги, и в гостиную зашёл среднего роста мужчина.
Конечно, теперь Сахар видела: Мальзахар выглядел практически точной копией своего отца — и по скромной наружности, и по ловким телодвижениям. Однако тем единственным характерным штрихом, поразительно отличавшим их, были глаза: в глазах папы отражался выжженный отпечаток кропотливых и многолетних поисков, следы накопленной мудрости и неустанного труда.
Отец Мальзахара опустился в кресло напротив сына и, сохраняя серьёзный вид, внимательно взглянул на Сахар:
— День добрый. Кажется, я не припомню второго ребёнка в нашем доме… — Он хитро улыбнулся. — Это шутка, конечно. Не бойся, дитя, мы очень рады, что ты приняла наше приглашение. Мальзахар, наверное, всю ночь не спал, пребывая в нетерпении.
— Папа, пожалуйста..! — негодующе прошептал мальчик, заливаясь краской.
Мужчина подмигнул ему и невозмутимо продолжил:
— Скажи, Сахар: наш джинн тебя не обижает?
— Нет, Мальзахар очень хороший, — застенчиво произнесла девочка, взглянув мельком на друга; тот смущённо улыбнулся.
— Прекрасно. Мне всегда настоящая детская дружба казалась… чем-то необычным, — задумчиво проговорил папа, смотря как будто сквозь Сахар, в свои воспоминания. — Искренность, банальная искренность — и ничего, кроме правды. Я надеюсь… и верю, что вы вырастете замечательными людьми. Не теряйте себя и друг друга. Это важно.
— Что ж, я думаю, папа больше не станет отвлекать вас от обеда своими замудрёнными речами. Уже всё-всё готово, — зайдя в комнату, промолвила мама и радушно улыбнулась, держа в руках большой только-только испечённый пирог. — Ох детки, как же здорово видеть вас вместе здесь! Кушайте, пожалуйста. Сегодня такой хороший день!
***
После принятия угощения Мальзахар провёл Сахар в свою комнату. Девочка осмотрелась. Помещение было совсем крохотным, и в нём творился лёгкий беспорядок. Мольберт, покрытый бордовой тканью, располагался в углу комнаты в ожидании торжественного часа. Возле стен стояли, одна на другой, картины — маленькие и большие, светлые и чёрные. Сахар переводила взгляд с одной на другую. Она и раньше видела работы уличных художников, талантливых мастеров и просто любителей помалевать по холсту, однако… рисунки мальчика казались совершенно иными. Они не были идеальными или совсем скверными, не отличались каким-то грандиозным полётом мелка или кисти. Разные эмоции наполняли эти рисунки, но едва уловимой нитью через все работы тянулось одно чувство.
Восхищение перед неведомым.
Уловив удивлённый взгляд девочки, Мальзахар произнёс:
— Хотелось бы мне знать, что картины никогда не выйдут за рамки. — Его глаза излучали благоговение. — Но знаешь… я по-настоящему восхищён таинственностью неизведанного.
Umbra