Жили были Дед да Баба и была у них курочка Ряба
Снесла курочка яичко не простое золотое
Дед бил-бил не разбил
Баба била-била не разбила
Мышка бежала, хвостиком вильнула, яичко упало и разбилось
Дед плачет Баба плачет а курочка куд-кудахчет
Не плачь Дед, не плачь Баба я вам новое яичко снесу
Не золотое, а простое
Привычная интерпретация
Как всё было на самом деле, рассказ главной Героини событий:
— Вы хотите сказать, что лично уничтожили её потомство? — спросил маленький мышонок — Как это случилось?
— Я думаю, что виновата во всем она. Давай я лучше расскажу тебе эту историю. — сказала Мышь.
До появлении этой... До её появления мы нашей дружной семьей спокойно жили в просторном сарае, где раньше жили овцы, козы и хранилось зерно. Потом Дед с Бабкой постарели, с возрастом, знаешь ли здоровье не прибавляется, и живность по немощи своей они держать перестали. К слову сарай они привели в надлежащий вид, убрали грязь и отходы жизнедеятельности парнокопытных. Дед был хозяин так себе и сквозь незаделанные щели в полу к нам сыпалось столько зерна, что мы им запаслись на много лет вперед. С отсутствием живности мы привыкли жить в спокойствии и тишине, теперь никто не беспокоил нас по утрам, никто не гадил сверху на наши жилища, не лил воду и химию для уничтожения паразитов. В общем жизнь наладилась, мы привыкли жить не боясь. Нельзя было терять чувство страха. Бесстрашие убивает.
В тот день Дед, уже столько времени не приходивший к нам в сарай, вдруг распахнул двери и пыхтя втащил несколько досок и ящик с инструментами. К вечеру около стены он соорудил небольшой домик, пол которого застелил сеном, а посреди сарая появилась миска с водой. Кто-то из наших младших радостно крикнул, что это все для нас и что теперь нам не надо ходить к дорожной колее за водой, каждый раз рискуя быть схваченным соседским Терьером. Ах, как нам тогда было хорошо от этого детского оптимизма.
Её звали Ряба. Вода и домик были сделаны Дедом для неё, а не для нас. Я думаю, что Дед на старости лет решил отомстить нам за пропавшее зерно, которое по своей глупости сам и растерял, но решил оправдаться перед Бабкой, свалив кражу на нас и в отместку за, якобы, наше воровство завел этого пестрого монстра.
Другого объяснения я не вижу.
Ряба обладала острыми шипами на мощных, четырехпалых лапах, покрытых чешуйками плотно прилегающими друг к другу. Мы видели сквозь щели пола как она косится на нас своими оранжево-красными глазами, как она выслеживает наших детей, мы физически чувствовали её желание разорвать нас на куски. Мы не понимали причин её злости и от этого нам становилось ещё страшнее. Два дня она выслеживала нас, пытаясь добраться до наших детей. Она яростно скребла пол своими страшными когтями и пыталась ухватить нас своим сверкающим клювом, который она затачивала об пол с завидным постоянством маньяка. Мы не желали ей зла! Всё что мы хотели — это мирное существование в независимых друг от друга мирах. Она там, сверху, мы — здесь, под полом. Мы пытались ей объяснить, что готовы откупиться зерном и даже приносили его ей, но она тут же бросалась на парламентеров не желая ничего слушать. Она объявила нам войну. Мы приняли её вызов. Мы понимали, что наши зубы не смогут причинить ей вред и что для борьбы с чудовищем надо разработать план.
На третий день всё пошло не так как всегда. Ряба поменяла тактику. После завтрака, принесенного Бабкой Ряба не стала как обычно выслеживать нас, а залезла в свой домик и долго умащивалась там, поправляя сено. Затем она затаилась. Наши наблюдатели внимательно следили за её действиями. Она делала вид, что мы её совершенно не интересуем. Ну кто же ей поверит после двух дней непрерывной охоты на нас? Примерно через час Ряба приподнялась на лапах, издала тяжелый хрип, что-то белое упало на сено, она поправила это клювом, села на вывалившийся предмет всем своим тучным туловищем и триумфально ухмыляясь запела боевую песнь на непонятном нам языке.
Дозорные сразу же донесли Совету Старейшин о происшедшем. Те растерянно переглядываясь пожимали плечами. Было решено побеспокоить Патриарха. Наш Патриарх был единственный, кто в юности жил в сарае на другом конце огромного Мира. Гонец, вернувшись от Патриарха, который сам уже не мог ходить, принес нам совершенно безрадостную новость. Этот предмет, вывалившийся из Рябы называется яйцо и из него через некоторое время появляются новые особи её племени. Сказать, что эта новость ввергла нас в шок это значит не сказать ничего. Мы были подавлены и растеряны. Рисовавшаяся картина перечеркивала наше будущее существование. И тогда мы приняли решение.
Самые быстрые и сильные из нас расположились недалеко от гнезда чудовища в ожидании когда Ряба выйдет на прогулку, или за едой, ведь не может же она вечно сидеть, оберегая своё потомство. Мы затаились. Она упорно сидела на яйце, устрашающе растопырив свое боевое оперение. Все замерли в ожидании.
Ряба сдалась к обеду. Безусловные рефлексы оказались сильнее материнского инстинкта. Она вышла из гнезда, встряхнулась и пошла к поилке. В тот день было очень жарко. Ряба сделала свой первый глоток и мы рванули к яйцу.
Ряба оказалась хитрее, чем мы думали, она резко развернулась, увидев боковым зрением движение в сторону её будущего потомства, одним прыжком оказалась около входа в гнездо и начала битву.
Сейчас я не могу точно рассказать как все происходило, слишком быстро менялась обстановка, слишком много было крови моих братьев по оружию, слишком много событий происходило в тот маленький отрезок времени. Я не помню как я оказалась в её гнезде.
В гнезде было уютно, яйцо лежало среди мягкий перьев Рябы, которые на ней казались броней, отлитой из нержавеющей стали. От яйца исходило то умиротворяющее тепло, какое может исходить только от младенцев. Оно было беззащитным и девственно чистым. Его хотелось обнять и согреть своим теплом. Оно манило. Оно звало к себе, источая изнутри волны любви, которая древнее чем наш мир. Мне захотелось защитить его от всех напастей и врагов мира, оно обворожило меня, загипнотизировало и я обняла его всеми четырьмя лапами и хвостом. Как только я приняла решение защищать его хотя бы и ценой собственной жизни все предметы перед моими глазами стали резко уходить вниз и вправо.
Острыми клещами своего клюва Ряба поднимала меня и одновременно трясла головой, пытаясь оторвать от своего яйца. Послышался скрип открывающейся двери сарая. Я от боли и злости выронила яйцо, оно упало на край доски гнезда и разбилось. Скрип двери становился всё протяжнее и громче, яркий солнечный свет заполнял сарай. Ряба отшвырнула меня и с криком, полным боли, бросилась к своему неродившемуся детенышу. Она громко стонала и целовала то, что могло бы стать продолжением её рода. В сарай вошел Дед.
— Я думаю, — продолжила немного помолчав свой рассказ Мышь, — Дед не разобравшись в ситуации, решил, что Ряба каннибал и ему стало страшно от того, что Ряба может впоследствии съесть и его и Бабку. Как я уже говорила, с возрастом мы не становимся сильнее и не всегда можем справиться с напастями, особенно такими сильными и хитрыми как Ряба.
Ряба исчезла так же внезапно, как и появилась. Наши дозорные рассказывали, что на следующий день после всех этих событий по двору ветер кружил красивые перья, отливающие серебром. Один мой друг из племени Домовых Мышей, немного знакомый с языком людей, рассказывал, что в день Битвы, вечером, Дед с Бабкой сокрушались по поводу несушки и её дурной привычки расклевывать яйца, а на следующий день Бабка отстирывала от крови небольшую кучку мягких, серебристых перьев.