Рассказ о событиях начала Великой Отечественной войны политрука батареи артиллерийского полка Николая Ивановича Москвина, полк которого западнее Витебска попал в окружение и долгое время сражался в тылу врага.
...Выполнив приказ, мы должны были вернуться на сборный пункт — в лес севернее деревни Высочаны. Но только мы сняли орудия с позиции и начали втягиваться в лесок, как со стороны Орши или Борисова появились бомбардировщики. Они повесили над нами осветительные снаряды и начали сильную бомбежку. Волна за волной налетали самолеты и били по нашей колонне. Лес нас не спасал: в нем было светло, как в солнечный день. На сборный пункт полка мы возвратились только следующей ночью, из двенадцати орудий привезли пять. Остальные были разбиты. Много погибло наших товарищей.
В надежде связаться со штабом полка мы вошли в лес, замаскировали орудия, трактора, две оставшиеся автомашины и стали вести разведку. Положение складывалось очень тяжелое — мы остались одни, есть было нечего, кругом в деревнях — противник.
К концу второго дня наших поисков и стоянки в лесу произошло два обнадёживающих события: невдалеке в кустах был обнаружен склад, в котором оказались снаряды нашего калибра, заряды к ним, немного хлеба, ящики с галетами, несколько бочек горючего и обмундирование. В другой стороне леса разведчики встретили роту из 155-й стрелковой дивизии. Пехотинцы по ночам почти в течение месяца шли на восток от самой границы. Командовал ротой лейтенант Белов. Решили действовать вместе. Люди подкрепились твердыми, как доски, галетами, запивая их болотной водой, и настроение немного поднялось.
Теперь в нашей группе опять было около трехсот бойцов — рядовые, сержанты и человек двадцать среднего комсостава. Сам Белов до войны несколько лет служил в армии, остальной же командный состав — выпускники сорокового и сорок первого года, зеленая молодежь! К ней, кстати сказать, принадлежал и я.
Самым старшим из нас и самым «обстрелянным» был капитан Анисин — человек лет пятидесяти, участвовавший в боях на Халхин-Голе и в Финляндии. Белову сравнялось тридцать, мне — двадцать пять.
Затаившись в лесу, мы двое суток подряд безрезультатно рассылали людей во всех направлениях — они возвращались ни с чем: полк разыскать не удалось. Тогда Анисин принял решение — разместить раненых по деревням, не занятым немцами, a самим идти на выход, никого и ничего не дожидаясь. Однако осуществить этот план не удалось.
С самого утра вездесущая «рама», как называли немецкий разведывательный самолет «фокке-вульф», обнаружила нашу стоянку, обстреляла из пулеметов, подожгла автомашину и скрылась. Затем, уже во второй половине дня, на дороге к лесу, в котором мы стояли, появилось шесть танков и до полсотни автоматчиков.
Анисин был опытным и смелым командиром. Еще в первый день прихода в лес он приказал подготовить на опушке огневую позицию для каждого орудия. Принимать или не принимать бой — для него такого вопроса не было, и едва только сообщили о появлении противника, как он объявил тревогу, и пушки были немедленно выдвинуты на свои места.
Команда к бою застала нас с Беловым за составлением приказа о сформировании сводной группы для выхода через фронт. Это задание нам дал Анисин. Но теперь, бросив все, мы поспешили к опушке. Ломая молодой кустарник, трактора уже тянули орудия, перед ними бежали боевые расчеты, a сзади двигалась машина со снарядами. Пехотинцы Белова торопились занять щели, отрытые метрах в ста впереди артиллерийских капониров.
Орудия были быстро развернуты, трактора уходили в глубь леса, a немецкие танки и пехота скрылись в лощине. Когда я подбежал к пушкам, Анисин стоял y среднего орудия с биноклем, a красноармейцы лихорадочно разбирали снаряды с автомашины.
Мы думали, что танки из-под пригорка появятся колонной, но они шли развернутым строем. Сверкали на солнце каски автоматчиков. Итак, шесть танковых стволов на пять тяжелых малоповоротливых орудий!
Мне показалось, что Анисин слишком медлит подавать команду. И все же, огонь открыли мы. Правда, наш залп не задел ни одну машину, но поединок начался, поединок неравный, потому что y нас не было орудий, приспособленных для стрельбы по движущимся целям.
Снаряды немцев то пролетали в лес, то рвались впереди орудий. Кто-то был ранен, кто-то убит, a темно-зелёные машины, выплевывая огонь, надвигались все ближе и ближе.
Первую машину врага подбил наводчик Алексей Баделин. Снаряд угодил в башню и снес ее с корпуса. Замполитрук Хачатуров подбил вторую машину, но тут же вместе с расчетом был накрыт прямым попаданием снаряда из танка. От взрыва орудие опрокинулось. Почти одновременно была разбита еще одна наша пушка, a пехотинцы, отсекавшие автоматчиков, подорвали танк, и он крутился на месте, пока не был добит одним из уцелевших орудий.
Три немецких танка рванулись в сторону и стали уходить. По ним били три оставшиеся y нас пушки. И именно в этот момент над нами вновь появилась ненавистная «рама».
Первыми же очередями с воздуха были убиты капитан Анисин и младший политрук Марушкин. Очевидно, полностью был выведен из строя расчет левого орудия. «Рама» делала очередной заход, когда я услышал крик: — «Танки слева на опушке!..»
Я находился y самого правого орудия Баделина. Подав команду развернуть его вдоль опушки леса, откуда вот-вот должны были появиться танки, я судорожно вцепился в тяжелую станину и вместе с оставшимися в живых бойцами расчета мы стали разворачивать пушку. A когда я поднял голову, то увидел нечто страшное: на соседнее орудие, y которого уже не осталось ни одного живого бойца, надвигалась громада танка, и, задирая ствол, орудие, как мне показалось, медленно наваливалось набок, в нашу сторону. С расстояния каких-нибудь пятидесяти метров — почти в упор — Баделин выстрелил. Танк окутался дымом и замер y раздавленной им пушки, объятый с нею одним и тем же пламенем. Это была теперь бесформенная груда дымящегося металла.
Но где-то оставались еще два танка. Где же они?..
«Рама» вновь обрушила огонь на то, что еще недавно называлось артиллерийскими позициями. Я упал в щель и увидел Колю Баличева. В руке его была противотанковая граната.
— Есть еще? — выдохнул я.
— Нет, пехотинцы вот дали...
...Два уцелевших танка так и не появились. A «рама», сделав еще несколько заходов, тоже улетела. Кончился этот короткий, но дорогостоящий для обеих сторон поединок. Стало совсем тихо. Только слышался треск огня на танке, и мне казалось, что с минуты na минуту там начнут рваться снаряды.
Это был наш последний бой.
Едва мы успели похоронить убитых и унести раненых, как лес вновь дрогнул от грохота рвущихся бомб. Противник, очевидно, считал, что имеет дело с крупной воинской частью, иначе не направил бы сюда, в лес у деревни Высочаны, девять бомбовозов.
Ночью из этого леса нас вышло сорок человек. Мы прошли километров двенадцать по карте погибшего капитана Анисина и дневали южнее станции Выдрея, в лесу близ озера Шелохово. На этом обрывался лист карты. Дальше мы шли уже по географической карте, снятой со стены в одной из опустевших школ.
Благодарю, что дочитали до конца!
Подписаться на канал можно здесь: "Партизаны"
Буду Вам очень признателен, если поделитесь этой статьёй в своих соцсетях (нажав на логотип соцсети), чтобы и другие люди могли узнать больше подробностей о героических подвигах Советского народа во время Второй мировой войны в борьбе с фашизмом и за свободу своей Родины в тылу врага.