Трудился я на «Саянских горах» - старенькое судно, но по всем наметкам должны были идти на капремонт в Сингапур. Поэтому народ держался, несмотря на деревянные рейсы, на постоянные поломки то одного, то другого. Ходили обычно в ПМЭ (Приморскую экспедицию) – это чуть подальше внешнего рейда Владивостока. Переход несколько часов. Народу благодать, а мне за эти часы нужно подготовить кучу грузовых планов, рейсовых отчетов и других бумаг. Погода тоже не баловала – осень. Насколько я помню, был конец октября, поступает нам команда становиться на профилактику во Владивостокский судоремонтный завод. Только встали, только народ расслабился – вдруг команда: грузиться продуктами и бежать на Чукотку, ибо навигация там вот-вот закроется, а там на Крайнем Севере бедные чукчи помирают от цинги, несчастные детишки с плачем протягивают ручонки, суровые эвенки вглядываются в даль моря высматривая спасительные «Саянские горы». Как ни отбивался мастер от такой благодати, но карта не в масть легла, пришлось подчиниться. Встали в торговом порту – когда-то работал здесь, бегал по этим причалам стивидором - после ночной смены на ватных ногах доползешь до трамвая, сядешь к окошку и проваливаешься. Очнешься – глядь, а ты на той же остановке, где садился. Вот так несколько кругов сделаешь, пока не вывалишься на нужной остановке, а народ думает «во, уже с утра напился». Тяжело в ночную смену работать в порту, когда даже присесть некогда.
Ну, вот, стоим в порту, грузимся картошкой, яблоками, другими продуктами. Мне полная лафа – весь груз идет с сопровождающими. Где-то неделю грузили, вояки навезли своих ящиков, всю палубу заставили грузовиками и в аккурат 6 ноября 198.. какого-то года вышли на внешний рейд.
Вдруг обнаружилась течь в дейдвуде, мы давай радостно кричать руководству: «Спасите! Тонем! Куда ж нам на Север, там льды метровой толщины, а у нас борта что твоя фанера!!».
Но на наши крики особого внимания не обратили, прислали буксир-спасатель и давай водолазы нырять и выныривать, говоря какие-то слова в адрес дурацкого течения, нехорошего дейдвуда, ржавого корпуса и постоянно вспоминая чью-то маму. А экипаж грустно посмотрел в бинокль на свои дома и разбрелся по каютам отмечать праздник 7 ноября. Очень быстро нам дыру заткнули, растяпа донкерман пролил килограмм 50 дизтоплива за борт, и, сделав такой прощальный жест, рванули мы на Север.
Посмотрев на удаляющиеся огни Владивостока, я пошел в свою каюту. У нас пароход старенький, в машине постоянно то одно ломается, то другое, но чаще всего ломался котел. Поэтому тепло и горячую воду давали по неуловимо-скользящему графику. А так как я на досуге заглянув под диван, увидел приличную щель, через которую прекрасно наблюдалось синее море и голубое небо, то климат у меня в каюте был весьма умеренно прохладный и очень зависел от работы котла.
Ну вот, захожу – а там теплынь! Тропики!! Сахара!!! Я быстренько открыл обогреватель на полную катушку, приоткрыл иллюминатор, замочил рубашечки в раковине и радостно поскакал в душ. Только намылился в прямом смысле, как судно легло на курс лагом к волне и началась бортовая качка; а что за мытье, когда надо одной рукой держать мочалку, другой рукой ее намыливать, третьей рукой надо держаться за поручень, предусмотрительно прикрученный для таких целей, да еще надо постоянно подкручивать краники, ибо идет то ледяная, то кипяток. Да и струю нужно ловить по всей кабинке. В конце концов хоть с водой определилось – как ни крутил краны, лилась только ледяная вода. Весь синий выскочил из душа, влетаю в каюту, и что я вижу? Магнитофон свалился со стола, один ящик стола вывалился со всеми бумагами (долгое время не было качки, я уже и забыл, что надо вещички крепить), из обогревателя мощно дует ледяная струя, из иллюминатора мягко влетает снежок и вползает туман, рожденный явно на северном полюсе, рубашечки в раковине подернулись льдом… А по каюте радостно носится огромная гантелина (осталась от прежнего хозяина - каждый день давал себе зарок заниматься, пока она сама не закатилась куда-то).
Одним броском перекрыл обогреватель, закрыл иллюминатор, увернулся от гантелины, схватил телогрейку и побежал в столовую, где показывали какой-то фильм, там забрался в серединку, завернулся в телогрейку и, согревшись, довольно посапывал. Рейс начался…
Две недели перехода и вот мы подходим к поселку Лаврентия. Там уже стоит на якоре торговое судно «Зина Портнова». Узнав, что нам здесь выгружать всего 100 тонн, позавидовали – «за месяц управитесь, а мы здесь уже почти полгода загораем». Ничего себе, «за месяц»! Мы-то рассчитывали максимум на неделю. Давай по рации звать портовые власти. Кое-как докричались, «Чего привезли?» - «Картошку, яблоки, апельсины!».
- А нам не надо, у нас все есть, и мандарины и апельсины. Но раз привезли, вот сами и разгружайте.
Подгребает к нам древний буксир с представителем, порядок разгрузки здесь такой – экипаж своими силами грузит ящики на «Северянку» - такая небольшая самоходная баржа, эта «Северянка» подходит к берегу, там её трактором вытаскивают на берег, ящики мы же выгружаем на грузовики, и затем эти грузовики опять мы разгружаем в склад (и там складируем). Местные власти сказали, что дадут нам в помощь местных жителей, но честно предупредили, чтобы мы на них сильно не рассчитывали. Пока рассуждали, заштормило, мы дружно с «Зиной Портновой» подняли якоря и давай туда-сюда ходить вдоль берега. Недельку походили, вроде успокоилось. Давно уже сформированы 2 бригады – машина и палуба, и вот первая смена приступила к разгрузке. Я вызвался работать на берегу, хоть посмотрю, думаю, на чукотский поселок, когда еще здесь побываю.
Все анекдоты про чукчей вовсе не анекдоты, а суровая правда. Нам дали в помощь штук 5 чукчей, они первым делом спросили «Водка есть?», узнав что нет, сели в снег и давай петь «Вот идет большой русский друг. Однако хорошо! Несет большой ящик с яблоками. Хорошо, однако! Из яблок много огненной воды получится, ой хорошо! Хорошо иметь другом русского, однако!». Всем хотелось быстрей отсюда вырваться, поэтому работали на совесть. Тем более, что обещали заплатить за перегруз со всеми северными надбавками.
Когда работала бригада механиков, вдруг опять начался шторм, пришлось нам сниматься с якоря и наблюдать, как по берегу потрясая руками бегают наши мотористы во главе с дедом.
В общем, ребята с «Зины Портновой» были правы – чуть больше месяца выгружали мы эти несчастные 100 тонн.
Следующим был порт Эгвекинот, я там уже не раз был. В первый же день наши матросики рванули в город (еще бы - полные карманы денег за перегруз!), чего они там делали – не знаю. Но когда я на следующий день пошел в город, на проходной охранница спросила «Вы с «Саянских гор?», испуганно пискнула и забилась в уголок. Недалеко от порта был неплохой пивбар, но он оказался закрыт, ладно, думаю, нет пива, хоть сухенького винца выпью. Дошел до ресторана (в названии штук пять «Ы»), но там какой-то малый с огромным фингалом угрюмо заколачивал фанерой разбитое окно. «Работает?» - спрашиваю. «Нет, - неприветливо отвечает – вчера морячки погуляли, что б им … Геолог, что ли?» «Да» - говорю и скорей ретироваться. Дошел до гостиницы (там тоже была забегаловка), читаю объявление «На время стоянки «Саянских гор» кафе не работает». Побрел обратно и встречаю знакомого парня, вместе работали во Владивостокском порту. Пошли к нему домой, его жена изумительно приготовила оленину, и мы славно вспомнили былые дни совместной работы. Выгрузка заняла что-то около недели или двух.
Не припомню как и где встречали Новый год. В море не до праздников. Скорее всего как обычно скучно и буднично.
Следующий порт был Провидения. Там я тоже был, кстати, первый раз на практике после 3-го курса ДВВИМУ на учебном судне "Профессор Ющенко". Тогда нам, курсантам, не подумав доверили выгрузку продуктов питания. В одном, случайно поврежденном ящике, оказалось шампанское, в другом сгущенка... Вечером мы сидели на ближайшей сопке, и пили шампанское, закусывая сгущенным молоком. Изысканный букет и непередаваемые вкусовые ощущения…
Расстояние от Эгвикинота до Провидения небольшое, несколько часов перехода. Несмотря на то, что уже лед, я прикинул - вышли из Эгвикинота вечером, утром должны придти в Провидение. Утром просыпаюсь – бежим полным ходом, машина на максимальных оборотах. Выхожу на палубу – кругом льды, мы стоим на месте, упершись лбом в серьезный лед. За кормой бурун. В двух кабельтовых в той же позе какой-то торгаш.
Ближе к обеду к нам на выручку подошел ледокол, обколол нас, вывел на чистую воду и провел в порт.
Вояки выгрузили машины с палубы, забрали свои ящики и по-партизански растворились в тумане. Сопровождающие сдали остатки груза, долго подсчитывали свои прибыли-убытки, и тоже отбыли восвояси. Для меня это был круизный рейс – до сих пор работы для меня не было.
Затем мы пошли в Беренгово-морскую экспедицию, я с непривычки сразу сбросил все что наел за рейс, спал с лица; загрузились за две недели как обычно: 8000 тонн замороженной рыбы в ящиках в трюмы, на палубу около 1000 тонн рыбной муки и собрались домой. Тут на нашу беду оказалось, что в экспедиции работала избирательная комиссия и она собралась с нами во Владик. И мы должны успеть к какому-то сроку, уже не помню, что это были за выборы.
Да, я еще забыл рассказать про одну особенность капитана – он был довольно жестким человеком, иногда просто самодуром. И обязательное условие у него было то, что комсостав обязан приходить на судовое собрание в форме. Я купил форменную рубашку, а вот с погонами сплоховал, все недосуг было заказать. Поэтому на каждое отходное собрание бегал по каютам и выклянчивал у кого-нибудь погоны. И вот то гордо сижу с парадными старпомовскими погонами, с широкими золотыми полосками, в следующий раз стрельну у радиста и скромно сижу с погончиками с тонюсенькой одной зеленой от плесени полоской… Помню как один КГБист все на меня пялился на этих собраниях, видно рожу запомнил – все не мог понять: то меня разжалуют, то повысят…
Так вот, идем домой, штормовое предупреждение: прямо по курсу – 12 бальный шторм. Если будем обходить – явно эта избирательная комиссия опоздает к сроку. Вот мастер решил прогнуться, и мы пошли через центр шторма...
Очень здорово стоять на мостике в шторм и смотреть как волна ударяется о форштевень, взлетает огромный фонтан и перелетает через весь пароход, судно страшно вздрагивает всем корпусом, замирает на минуту, и идет навстречу следующей такой же волне. Брызги летят параллельно горизонта, все кругом белым бело от пены, кругом все ревет; шторм – незабываемое зрелище мощи моря. И бортовая и килевая качка жуткая - пройти больше одного шага нельзя без поручней, в обед наливаешь суп на донышко тарелки, и всё равно нет-нет так накренит, что прольешь. Да и в такой шторм повара практически не готовят, дают сухой паек.
И вот в разгар шторма стою на мостике, сделали поворот, легли на курс не строго на волну, сразу пароход начало валять еще сильнее и вдруг на моих глазах палубный груз - огромная махина начинает смещаться к борту. Судно накренилось так, что зачерпнули воду бортом, несколько долгих-предолгих секунд крен был критическим – еще доля секунды и пароход перевернется верх килем. А это верная смерть всем – вода минус один градус, больше 20 минут не продержишься. Но тут часть мешков, срезав и смяв железные ограждения ушла за борт, судно нехотя вернулось и накренилось на другой борт. Затем снова так же жутко накренилось, но опасность опрокидывания прошла. Все это произошло за несколько минут. Я уже потом осознал, что мы были на волоске от непоправимого. Все, кто в это время стояли на мостике молча переглянулись, потом взорвался мастер, уж не знаю, на кого он орал, я вися, ползя и прыгая пополз в свою каюту.
Нам на помощь подошли два больших буксира-спасателя и неотлучно вели нас до Находки, даже когда вышли из шторма, все равно были рядышком. Судно так и шло с креном на правый борт, механики ни топливом, ни балластом не смогли его убрать.
Комиссия прибыла вовремя, но капитана всё равно сняли с должности, судно после такого рейса наконец добилось права идти на капитальный ремонт в Сингапур, и как можно догадаться, следующий эпизод моих воспоминаний будет называться "Ремонт в Сингапуре".