Tinder вышел на рынок в 2012 году. С тех пор 57 миллионов пользователей популярного дейтингового приложения образовали в нем более 20 биллионов пар. Что происходит, когда онлайн-мэтчи встречаются в оффлайн и «совпадают» ли они в реальной жизни — в репортаже Анастасии Лаврентьевой.
Материал опубликован на портале "Частный корреспондент".
«Привет, я Настя, очень приятно», — смущенно улыбаюсь я подошедшему ко мне парню. Даня выглядит в точности, как на фото, уверенно садится за столик и заговаривает без всякого стеснения. Чего нельзя сказать обо мне — еще за час до встречи мое сердце начинает биться в ускоренном ритме, а руки с трудом держат стаканчик с чаем. С Данилом я познакомилась в Tinder, который скачала около двух недель назад. По официальной версии — из праздного любопытства, в действительности — от отчаяния: мне только-только исполнилось 20 лет, а я ни разу ни с кем не встречалась. Раскрасневшаяся до кончиков ушей, я слушаю о жизни Данила: о его баре, походах в легендарную «Солянку», вечеринках в «Симачеве», «Noor» и «Рабице» и прошлогодней поездке на музыкальный фестиваль Flow. Мне становится неловко: его истории вызывают во мне чувство неполноценности и легкое раздражение. Я стараюсь казаться старше и хладнокровнее, деланно ухмыляюсь и прикрываю пунцовые щеки руками. Через полтора часа мы прощаемся, пожелав друг другу удачи. Всю неделю я жду его сообщения, а затем удаляю мозолящую глаза переписку.
На следующее свидание я решаюсь только через несколько недель. Архитектор Василий предлагает прогуляться, а после пообедать на Даниловском рынке. «У меня дома, кстати, есть проектор, можем посмотреть фильм, если не хочется мерзнуть на улице», — добавляет он. Я вежливо отказываюсь от предложения, но на встречу все же иду. Вася ждет меня у метро, лезет обниматься, а после натягивает на руки красные, будто бы детские, перчатки. Он немного ниже, в его взгляде и движениях чувствуется суета, и я еле успеваю за его «прогулочным» шагом. Через 10 минут я оказываюсь в Нескучном саду — по иронии судьбы, с самым скучным человеком на свете. Он рассказывает про уродство лужковской архитектуры, упоминает путешествие в Барселону и недавние вечеринки с друзьями, вбрасывая рандомные факты в так и не завязавшийся диалог. Большую часть времени мы идем молча — Вася просто забывает обо мне, а я судорожно сжимаю телефон и думаю о побеге. Вдруг карман пуховика начинает вибрировать. «Прости, мне нужно ответить, наверное, что-то срочное», — я еле сдерживаю улыбку и молниеносно беру трубку. «Привет, Элина, все в порядке?», — с придыханием спрашиваю я. Голос из телефона набирает силу, а затем растворяется в зимнем воздухе — айфон предательски выключается на морозе. Не желая мириться со вселенской несправедливостью, я с надеждой прошу помощи у нового знакомого. «Да у меня тоже сел», — лениво тянет он. Оставшиеся 20 минут мы с Василием идем до метро: он лопочет про перевал Дятлова, я — рассеяно смотрю на Большую Якиманку.
«Tu est très belle (если что, я не знаю французский)», — отправляет мой новый мэтч Егор. После двух неудачных свиданий я решаю быть избирательней и внимательно изучаю профиль парня — Егор меня не цепляет. «Mucho gracias», — отвечаю я и зачем-то соглашаюсь на встречу. 13 февраля я стою на выставке мексиканской художницы Кало, мне очень нравится Фрида и не очень — Егор. Меня смущает его длинная чёлка, серёжка в ухе и связка ключей, пристегнутая к карману. Мы неспешно прогуливаемся по экспозиции, я стараюсь быть милой и заинтересованной, но иногда задумываюсь о своём и пропускаю его рассказы мимо ушей. Егор закончил Плешку, работал в отеле, а потом поступил в Moscow Music Week — на направление Music Business. По пути в кафе мы болтаем о проекте его артиста, любимым альбомах и исполнителях, я с интересом расспрашиваю его об учебе, музыкальной индустрии и гостиничном бизнесе. «И все-таки не мое», — заключаю я через пару часов и вежливо заканчиваю разговор. Егор идет со мной до метро. Я чувствую, что устала от его голоса. На перроне он быстро целует меня в щеку — я решаю, что больше с ним не увижусь.
Уже через несколько дней я свайпаю Данилу — красивого кинооператора с есенинскими кудрями, чувственными губами и острыми скулами. Я пишу первая и сразу же делаю комплимент его волосам. «Добрый день! Даже не знаю, что сказать. Могу написать, что ты красивая, но ты это и так знаешь», — отвечает Данила и поднимается в моем Tinder-рейтинге на 10 позиций вверх. Мы переписываемся весь вечер, обсуждая Тарантино и его любимых режиссеров. Наконец, парень не без пафоса приглашает меня на «самую лучшую пасту в городе». В день X я одеваюсь соответственно случаю — лаконично, но со вкусом — и жду от нового знакомого адрес ресторана. Он предлагает пересечься на Арбатской. В «ОбедБуфете». Я шучу подругам о прекрасном вкусе своего знакомого и еду на свидание. Данила опаздывает на 45 минут, бегло здоровается и сразу же бежит за вином. Осушив бокал наполовину, оператор начинает философствовать: «Девушки в Tinder делятся на три типа: первым нужен секс, вторых только что бросил парень, а третьи ищут любовь». Последний вид мой собеседник, по собственному признанию, не встречал. Весь (невкусный) ужин мы говорим о нем: его карьере, творческом пути и планах на жизнь. Он то и дело достает смартфон, чтобы показать свои работы (и один раз даже роняет его в пасту). Через 2 часа я окончательно понимаю, что Данила не ищет ничего серьезного — над его головой мерцает вывеска «Осторожно: самовлюблен».
«Две тысячи километров. Даже не представляю, где ты», — сообщение от Вани пересекает Беларусь, Польшу, Германию и Нидерланды и догоняет меня в Бельгии. «Я в Брюсселе, решила устроить небольшой трип по Европе», — отправляю я в Москву и кликаю на фото собеседника. Мне очень нравится его внешность: короткая стрижка, сосредоточенный взгляд, мягкая улыбка и четкий контур алых губ. Мы переписываемся о моем путешествии и предстоящей поездке в Амстердам, где у нас с друзьями до сих пор нет жилья. Он дает пару советов и желает хорошего отдыха — я практически сразу зову его на кофе. Ваня соглашается, и вскоре после моего возвращения мы договариваемся о встрече. Впервые за долгое время я снова сильно волнуюсь и даже решаю накрасить глаза, безбожно переборщив с тенями. Стирать их приходится на ходу, в подземном переходе у Российской государственной библиотеки. Я лечу по ступенькам и уже через мгновение стою рядом с Достоевским. Вскоре ко мне подходит Ваня. Я не сразу узнаю его: в жизни парень выглядит гораздо моложе. Немного смутившись, я шучу про его возраст. «Да, мне часто об этом говорят. Если что, мне правда 26, могу показать паспорт». Мы проводим вместе весь теплый апрельский вечер: болтаем о техно-клубах, учебе в университете, переезде в Москву, неудачных собеседованиях, друзьях, Netflix, Гоголе и хронической усталости. Мне нравится идти с ним рядом, смотреть на его плавные движения и спокойное выражение лица, поэтому, попрощавшись, я уже хочу увидеть его снова. Через 10 минут после расставания мне приходит сообщение. От Вани. «Может, сходим в кино на выходных?». Я широко улыбаюсь в экран телефона и отвечаю «Да».
Больше мы с ним не виделись.
Этот случай заставил меня задуматься о том, что заветный мэтч в реальной жизни просто-напросто невозможен. Я не могла понять, почему алгоритмы моего Tinder-отбора давали сбой: я искала творческие профессии, отсеивала парней с фотографиями голого торса, вчитывалась в описания и всегда смотрела прикрепленный к профилю Instagram, «бракуя» скучных, по моему мнению, людей. Я несколько раз удаляла приложение, но все-таки скачивала снова: не могла отделаться от чувства, что в «следующий» раз все обязательно получится.
Через месяц я иду на новое свидание. С новым Иваном. Ему 21, он занимается тайским боксом и пишет мне почти каждый день, чтобы узнать о моих увлечениях, планах после журфака, любимых книгах и фильмах. Спустя неделю проверки на «адекватность» я решаю познакомиться с ним вживую. Я немного опаздываю и выпрыгиваю из трамвая к пешеходному переходу — уверенная в успехе встречи. На светофоре на мою голову гадит голубь. Твердая вера в удачный исход вечера улетучивается вместе с наглой птицей. Ваня прекрасно сложен, мил и спокоен. Но я практически сразу понимаю, что он тоже жутко самовлюблен и мнит себя Печориным 21 века: исключительным, не похожим на окружающих людей, которых мой собеседник презрительно именует массой. «Я не хочу жить обычной жизнью, как мои родители. Другое дело — мой тренер. В 90-е он занимался криминалом, а потом ушел в бокс. Представляешь, его руки сломаны в 13 местах». Ваня мечтает войти в историю и удивляется, что я не планирую свою жизнь на 10 лет вперед. «Неужели ты не боишься потерять время? Чего ты добилась к своим 20?», — его красивое лицо выражает нескрываемое презрение. Несколько раз я порываюсь уйти, но не ухожу, чувствуя себя моряком, зачарованным смертельным пением сирен. Мой спутник насмехается надо мной весь вечер — впервые в жизни я не нахожу, что ответить на наивные, себялюбивые рассуждения, и к концу прогулки чувствую себя униженной и разбитой. «Мне бы очень хотелось тебя ударить», — произношу я и оставляю Ваню одного.
По дороге домой я звоню подруге и начинаю рыдать в трубку. Одиночество ложится на мои плечи точно так же, как ночная прохлада на засыпающие многоэтажки Академического района. Чтобы отделаться от него, я закутываюсь в тренч и ускоряю шаг. Голос по телефону нежно успокаивает меня и советует лечь спать. Уже через 20 минут я лежу в кровати и захожу в Tinder. На этот раз — чтобы навсегда удалить профиль.
Автор: Анастасия Лаврентьева, "Частный корреспондент".