А в это время Он многих исцелил от болезней и недугов и от злых духов, и многим слепым даровал зрение (Евангелие от Луки 7:21)
Этот отрывок из Библии лишний раз напоминает то, что знают практически все — и верующие, и неверующие люди. Вы знаете и слышали, что Иисус, Кем бы вы Его не считали, исцелял больных и даже воскрешал мертвых.
Но немногие знают, что Иисус так же сказал и следующие слова: «Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит, потому что Я к Отцу Моему иду» (Евангелие от Иоанна, глава 14, стих 12). Иисус – не фокусник, который держал свои ноу-хау в секрете. На то Его и называют Учителем, что Его ученики смогут делать то, что делал Он.
Тем более удивительна история, которая произошла со мной. Вообще, слово «чудеса» - это слово, которое мне нравится, но в жизни явных чудес со мной происходило не так уж и много. Навскидку могу вспомнить только момент, когда я вышел из машины подвозившего меня человека прямо на встречку, и только чудо (я ощутил это физически) помогло мне удержаться в сантиметрах 10 от пролетавшей машины. В тот момент я смотрел в противоположную сторону. Ну, да ладно. Не об этом речь.
Одна женщина, ее зовут Людмила, являлась частью нашей церкви. Она была уже в возрасте, и состояние здоровья редко позволяло ей посещать воскресные собрания. Ко всему этому добавилось то, что ее разбил инсульт, и она через свою дочку заранее просила передать, чтобы церковь поучаствовала в ее похоронах.
Господь миловал, и за полгода Людмила полностью восстановилась от последствий инсульта. Все радовались — и церковь, и родные Людмилы. Естественно, Церковь молилась за ее здоровье. Для дочери Людмилы стало очевидно, что молитва — это не просто ритуал, а нечто, благодаря чему Господь может реально действовать.
Через некоторое время случилась новая беда. В своем телефоне я услышал голос незнакомой женщины. Звонила дочь Людмилы. Она звонила мне как пастору и просила срочно посетить ее маму. Оказалось, что у Людмилы отказали почки, и ее самочувствие стремительно ухудшилось. На момент звонка она уже находилась в реанимации без сознания, и врачи говорили, что счет идет на часы (вообще, врачи – удивительные люди. Своими действиями они пытаются максимально продлить жизнь человека. Но своими словами она практически хоронят людей). Надежда, помня волю своей мамы о том, чтобы церковь участвовала в ее похоронах, позвонила мне, и вот мы в обеденный перерыв мчимся в железнодорожную больницу.
Приехав на место, выяснилось, что вход в реанимацию возможен только близким родственникам пациентов. На тот момент Надежде после случившейся беды еще ни разу не удалось посетить свою маму. И напрасно дочь уговаривала заведующего отделением пропустить нас двоих. Он был непреклонен. Но в итоге, сдался, сказав, что пропустит только одного человека. Каково же было мое удивление, когда Надежда сказала: «Пусть идет пастор». У нее на глазах были слезы, и она попросила передать своей маме, если та в сознании, что ее дочка всегда рядом.
По дороге в больницу мы разговаривали о том, что происходит после смерти человека. Надежда спрашивала меня о ритуалах, которые мы проводим при погребении, что нужно купить для похорон и т.д. А у меня в голове мысль о том, что опыт венчания у меня уже есть. Но вот опыта участия в погребении нет и, честно говоря, приобретать его не горю желанием. В итоге я сказал Надежде, что про ритуалы мы будем думать и говорить в свое время. Пока жизнь держится в Людмиле, о чем-либо говорить рано.
И вот, я стою перед входом в реанимацию. Опыта нахождения в таком месте у меня тоже не было. Но если там лежат люди, для которых «время идет на часы» - думаю, радостного там мало.
В чистой и ухоженной палате (то же самое могу сказать и про всю больницу) три кровати. Две из них закрыты ширмами, за одной из которых я слышу, как кто-то дышит настолько тяжело, что каждый следующий вдох ты сам воспринимаешь с облегчением, переживая за человека. Вижу Людмилу. Похудевшее темноватое лицо, совсем не такое как мы привыкли видеть по воскресеньям. Внешне было похоже, что она спит. Пара трубочек уходила под одеяло. Но дышит она сама, и сердце, судя по экрану прибора, бьется ровно и самостоятельно.
Рядом суетился лечащий врач, спрашивая, что мне нужно – есть немного ладана, хлеб и немного вина для причащения. Я сказал, что пока всё это не нужно.
Я верю, что есть люди, которые имеют от Бога дар исцелять других людей. Я никогда себя не относил к ним. И никакой уверенности, что после моей молитвы Людмила вдруг исцелится, у меня не было. Всё, в чем я был уверен – это то, что Господь реально может исцелять людей – через руки врачей или другим непостижимым способом. И так же я знал то, что Господь – это Личность, а личность обычно отвечает на просьбы.
Не была подготовлена какая-то специально заученная молитва, и никогда я до этого не молился за тех, кто был при смерти. Я даже не знал, с чего и начать молиться. Когда не знаешь, с чего начать – начни с Господа. Я молитвенно поблагодарил Его, Творца и Создателя, за дар жизни, за то, что Он дает, и Он забирает. В этой сложной ситуации я начал благодарить Его за то, что Он мне дал. А потом я просто обратился к Нему как к Папе, к небесному Отцу, Который, как любой любящий родитель, слышит Своих детей. Я просил Его за Людмилу и за ее родственников. Я просил, чтобы Господь дал возможность им еще побыть вместе. Такое нечасто бывает, но, почему-то, в этой молитве слезы подступили к горлу, и слова прерывались, чтобы справиться с эмоциями.
Через минут 15, когда я почувствовал, что сказал всё, и больше нечего добавить, чтобы не быть многословным, еще несколько минут я пробыл в молчании. Эмоции улеглись. Я снова посмотрел на Людмилу и вспомнил отрывок из Евангелия от Иоанна 11:12 Ученики Его сказали: Господи! если уснул, то выздоровеет. Конечно, контекст этого отрывка был совершенно противоположным тому, чего я ожидал от Господа в этой ситуации. Но внутри появилось спокойствие и мир.
На выходе из реанимации захотелось ободрить медсестру – женщину в возрасте – за хороший выбор профессии. «Наверное, немногие желают устроиться сюда на работу и немногие выдерживают работать здесь». «Это правда», - подтвердила она. «Раз вы помогаете людям даже в таком состоянии – значит, у вас хорошее сердце». «Очень надеюсь на это», - сказала она.
По пути домой я старался ободрить дочь Людмилы словами о том, что насчет похорон думать рано, и что Людмила спит хорошим сном. Но даже если Господь ее заберет – она будет в Его руке, и ей будет хорошо. А здесь, на земле, смерть для верующих во Христа – это просто временное расставание, и только слово «временное» приносит грусть.
По дороге я думал, как же о многом мы суетимся в жизни. Но в подобные моменты всё становится на свои места. Эх, если бы мы научились жить, ценя и добиваясь только того, что действительно важно.
В этот же день я разослал сообщение всей церкви о том, что мы должны молиться за Людмилу и ее дочь.
И, как оказалось 9 дней спустя, это был еще не конец истории...