Делай вопреки, делай от руки,
Мир переверни, небо опрокинь.
Баста, «Сансара»
Есть фильмы не для всех, а есть фильмы ни для кого. Кажется, продюсерам Константину Эрнсту и Анатолию Максимову вкупе со сценаристами Никитой Высоцким, Олегом Маловичко и режиссёром Андреем Кравчуком, поднаторевшим на постановке исторических картин (на его счету и «Адмиралъ», и «Викинг», на которых он успел поработать с Эрнстом и Максимовым) удалось сделать фильм ни для кого. Их «Союз спасения», хорошо стартовав в первые выходные, успешно проваливается в прокате, проигрывая конкуренцию другим отечественным картинам – «Холопу», «Вторжению» и сиквелу «Полицейского с Рублёвки».
Хотя выручка – важнейший показатель в современной капиталистической России, но далеко не самый главный, когда речь заходит о фильме на историческую тематику. Да и что уж греха таить, не просто историческую, а историко-пропагандистскую. Но и в этом случае трудно понять, кому адресован фильм. Трудно, но можно.
Вдумчивый зритель ждал лиричного и умного кино – повторения «Звезды пленительного счастья», прекрасно осознавая, что в одну реку нельзя войти дважды. Увиденное разрушило даже самые скромные ожидания.
Ничего, кроме необходимости самовластья и прелестей кнута не показали. Стоило ли тратить на это два с небольшим часа экранного времени? И где Волконский, Якушкин, Тургенев, Лунин, жёны декабристов, раз уж такой большой хронометраж? Почему не отражены военные поселения, аракчеевщина, Милорадович неправильно убит, а Муравьёв-Апостол говорит от имени семь лет как распущенного «Союза спасения»? Ещё бы «Свящённую артель» вспомнил! Хорошо, что Эйдельман уже давным-давно умер, он бы не вынес такого издевательства над историей.
И большое количество персонажей с представляющими их титрами дано только лишь, чтобы создать видимость эпического полотна с замахом на «Октябрь» Эйзенштейна, «Войну и мир» Бондарчука или «Агонию» Климова? А что двигало декабристами – о крепостном праве полслова, немножко о сокращении службы в армии, совсем чуть-чуть о конституции и в единстве с Константином Павловичем, зато много экзальтации и криков о свободе, почти, как в недавнем сериале «Троцкий», где революционеры предстали в образе рок-звёзд.
Но и в любителей упрощений ради экшена фильм попадает с трудом – расстрел на Сенатской площади, слоумо-эффекты при выстреле Каховского (здесь они, по крайней мере, оправданы, в отличие от «Т-34», поскольку этот выстрел, по фильму, запустил цепь необратимых событий во время восстания), вялый бой Черниговского полка – этого и на полчаса не хватит. А всё остальное – долгие беседы, развеять скуку которых не может нелинейное повествование, клиповый монтаж, Баста с песней «Сансара», «Наутилус» и «Мумий Тролль» в саундтреке.
Но снимать фильм про революционеров, даже направленный на развенчание их героизма и правоты, когда идеологически любая революция признаётся злом – это всегда чревато для господствующего дискурса. В своё время документалка «Суд над «призраком» привела к обратному результату – молодёжь в самых отдалённых уголках узнала про нацболов, как единственную доступную альтернативу существующему порядку вещей. Сериал «Девять жизней Нестора Махно» вызвал интерес к анархизму, а не стал осуждением братоубийственной войны.
Клиповое сознание так устроено, что воспринимает мир исключительно в чёрных и белых тонах. Есть герои и антигерои, как в супергеройском фильме, и превратить одних в других не составляет труда. Это прекрасно продемонстрировал Тодд Филиппс в «Джокере». Вся загвоздка такого сознания в том, что оно абсолютно невосприимчиво к полутонам и нюансам. И сколько бы не называли в «Союзе спасения» декабристов бандитами и заговорщиками, это не считывается никем, кроме вдумчивого зрителя. Как и довольно слабые оправдания порядка, на которые ополчились критики фильма.
Клиповое сознание воспринимает в качестве героев именно декабристов.
Важным маркером для этого служит отбор на их роли одних из самых популярных молодых актёров: Максима Матвеева и Антона Шагина, уже сыгравших бунтарей в «Стилягах» и «Бесах», Павла Прилучного, Ивана Янковского и Леонида Бичевина. Для флеш-рояля не хватает только Александра Петрова. Поэтому с точки зрения охранителей вряд ли безопасно водить на этот фильм учеников целых классов, а тем более вводить его в школьную программу, как предлагал министр культуры Владимир Мединский.
И в этом смысле абсолютно прав киношный Рылеев, говоривший на допросе графу Мордвинову: «Я победил, а Вы завидуйте мне». И особо устрашающе звучит фраза в начале восстания: «Хуже братоубийственной войны, только проигрыш в ней». Хорошо, что в эпоху пост-постмодернизма всё быстро забывается и меньше чем через месяц «Союз спасения» не будет уже актуальным.
Ещё хуже для оберегаемого порядка выглядит задумка авторов осовременить «Союз спасения» возможностью экстраполировать ситуацию на реалии нынешней России, для которой, кстати, и привлечён весьма своеобразный саундтрек. Оркестровые обработки рок- и рэп-хитов – это не только отсылка к «Звезде пленительного счастья», где тоже был недолгий век кавалергардов, с поправкой на время. Текст «Сансары» - это идейный манифест экранных декабристов. «Прогулки по воде» намекают на два различных понимания спасения. А «Владивосток, 2000» в момент разгрома восстания Черниговского полка заставляет вспомнить рефрен песни: «Уходим, уходим, уходим! Наступят времена почище». Более подходящие для распространения революционных воззрений.
Через весь фильм проводится идея одинаковости декабристов и их противников. С точки зрения классовой теории это верно в том смысле, что и те, и другие принадлежали к одному классу феодального дворянства. Неслучайно фильм начинается со сцены посещения Наполеоном парижского пансиона Хикса и разговора с его учеником Сергеем Муравьевым-Апостолом, выбранного авторами в качестве главного героя, о свободе.
«Свобода – это подчинение законам», - приводит Наполеон изречение Вольтера. «Свобода – это следование своему предназначению», - оспаривает двенадцатилетний Муравьёв-Апостол. Спустя много лет этот спор дополняет Николай Первый, бросивший, что высочайшая воля – и есть закон. Убрать слово высочайшая и оставить просто воля, ведь и Николай тогда ещё император, мягко говоря, со спорными правами на титул, как и во время событий на Сенатской площади. Его воля оказалась сильнее воли товарищей Муравьёва-Апостола, с удовольствием признающего в беседе с императором их одинаковость.
Да и сам император Николай хочет того, что декабристы. Его предшественник Александр Первый отказывается признавать дворянских революционеров за заговорщиков, потому что он тоже хочет «воли хлебопашцам, конституцию и избираемого парламента». Декабристов прямо или косвенно поддерживают остальные экранные представители дворянского сословия: Милорадович и Мордвинов, Щербатов и разжалованный майор Баранов, а вымышленная невеста Муравьёва-Апостола пересказывает ему, как все любят подполковника. И даже полковник Гебель, не давший себя арестовать, поначалу готов закрывать глаза на действия своих подчинённых.
Между ним и Муравьёвым-Апостолом происходит важный диалог. Гебель не может понять, что сыну сенатора и владельцу бесчисленных крепостных душ не хватает в жизни. «Мы можем лишиться того, что имеем», - отвечает подполковник. Если не будет революции сверху, то она поднимется снизу, и против неё дворянское сословие не устоит.
Устрашающе для власти выглядят и другие аналогии, возникающие в пространстве фильма. В колесе сансары всё повторяется. Выход на Сенатскую площадь и «снежная революция» 2011 года, ставшие точкой отсчёта новой протестной волны, удивительным образом совпадают по времени – они происходили в декабре. И тем, и другим декабристам не удалось, но за ними пришли следующие поколения. «Мы – мученики свободы, мы – первые жертвы войны», - наставляет Муравьёв-Апостол. Оба конфликта формально разворачиваются внутри одного класса, но с заменой дворянства на буржуазию. И словно, как в дне нынешнем, те декабристы кричат на пирушке: «Мы хотим, как во Франции, как в Америке!»
Кстати, «Союз спасения» мы смотрели с девятилетней Алисой. Она ещё не разбирается в хитросплетениях кровавой российской истории, и, когда началось восстание, спросила: «Они победят?» - «Нет». – «Почему?» - «Потому что в истории так было». – «Но потом же они всё равно победили во время революции». Именно так и трактует юное сознание диспозицию фильма: настоящие герои должны побеждать.
И ещё один интересный момент, позволяющий ответить на вопрос об истинных симпатиях создателей фильма. Происходит он в самом конце, когда Муравьёв-Апостол срывается с петли и в предсмертных видениях представляет, что император Александр не отказывается выпить со своими гвардейцами шампанского в честь взятия Парижа. Это отсылка к одной из первых сцен картины. Тогда бы история пошла по-другому. Царь воссоединился с аристократическими подданными и провёл необходимые реформы. Не было бы ни крови, ни крамолы, ни инсурекции. Видимо, такой посыл ненавязчиво создатели адресуют к тем, от кого зависит современное состояние страны.
Иначе… иначе страшный бунт черни, всей этой солдатни в серых шинелях и городской бедноты. Их симпатии в фильме показаны однозначно: прибывшему на площадь Николаю они выкрикивают «самозванец» и зовут присягнувшие ему части перейти на свою сторону. Не решаются солдаты сделать первый выстрел картечью по восставшим. Этой чести их удостаивает дворянский офицер.
И в этих неявных моментах заключается главный страх, приводящий в исступление идеологов и тем, кто им платит. Что вместо гвардейских офицеров в красивых мундирах с эполетами (даже шинели в мороз не накинули!) и модных хипстеров с айфонами на площади выйдет совсем другой класс. Злой и некреативный. Ибо в российской сансаре так и было.
Подписывайтесь на канал!
Ставьте палец вверх! Нам нужно донести правду до всех!