«Разыгравшаяся 2 декабря 1805 года близ деревни Аустерлиц вокруг Праценских высот эта кровавая битва — одна из самых грандиозных по своему значению во всемирной истории, одна из самых кровавых в наполеоновской эпопее», —
писал о сражении под Аустерлицем историк Е.В. Тарле.
С этим событием хотя бы приблизительно знакомы все, кто окончил школу, — по роману Л. Толстого «Война и мир». Конечно, писатель показывает его глазами своих героев, но и в истории эта битва воспринимается не менее драматично, чем через судьбу Андрея Болконского.
В начале девятнадцатого века Россия и наполеоновская Франция оказываются по разные стороны баррикад. При этом Александр I участвует в войне в коалиции с Австрией, которая уже стала жертвой наполеоновских аппетитов. Русскими войсками в Европе командует Кутузов, но он сильно ограничен в действиях, так как в армии находится сам император, и окончательное слово за ним.
Александр же по какой-то причине больше доверяет австрийскому военачальнику Вейротеру и принимает к реализации не наступательный план Кутузова, а оборонительную войну австрийцев.
Генеральное сражение должно было произойти неподалёку от Аустерлица. И Наполеон подготовился к нему заранее. Союзные же войска и лично Александр были уверены в своей победе. Ещё бы — значительное численное превосходство, простой и ясный план битвы, пораженческие настроения в армии Наполеона…
О последнем стало известно из данных разведки, шпионов и визита в стан Наполеона российского парламентёра. Им был доверенное лицо Александра князь Пётр Долгоруков. В 1805 году ему не было ещё и тридцати, а он уже гордо носил звание генерала и считался первым помощником императора. Большинство историков уверены, что такую стремительную карьеру ему обеспечила фамилия, так как военного опыта у князя не было вовсе. Представитель тогдашней «золотой молодёжи», Долгоруков был чрезвычайно надменен и признавал авторитет лишь одного Александра.
Вот и встретившись с Наполеоном, юный генерал, убеждённый в своём превосходстве, потребовал, чтобы французы отошли в свои границы и заключили мир. Александру же Долгоруков доложил, что французы боятся этого сражения, Наполеон не контролирует войска, боевой дух в армии противника — ниже некуда.
Французский император всячески поддерживал такое мнение. Он тонко чувствовал ситуацию и сам распускал слухи о падении дисциплины среди солдат, о страхе перед предстоящим сражением, и «сарафанное радио» сработало. Коалиция настолько уверилась в лёгкой победе, что оба императора — и российский, и австрийский — решили лично присутствовать на битве.
И только Михаил Илларионович Кутузов понимал реальное положение дел и, видя шапкозакидательские настроения императора и союзников, предрекал катастрофу. Но Александр не желал слушать своего военачальника и практически отстранил его от командования, взяв руководство боем на себя. В результате, согласно историку Тарле, французы «изумлялись храбрости русских солдат, но не меньше абсурдному поведению и полному военному невежеству, растерянности и бездарности русских генералов, кроме Кутузова».
План Вейротера предусматривал наступление союзный войск, однако не учитывал возможность противника маневрировать.
Когда русско-австрийские войска упёрлись в правый фланг французов, которым командовал маршал Даву, тот стал понемногу отступать. Его главной задачей было увлечь союзников вглубь Гольдбахской долины с минимальными для себя потерями. И вот когда это было выполнено, генерал Сульт нанёс удар в центр, а Мюрат и Ланн атаковали слева. В этот же момент Даву резко перешёл в контратаку, и союзное войско оказалось разбито на несколько частей, окружённых неприятелем. Ни места, ни возможности для манёвров уже не было. Оставалось только биться до последней капли крови.
Итоги поражения союзных войск ужасали: 27 тысяч убитыми и ранеными, причём 21 тысяча — это русские солдаты и офицеры. Французы же потеряли всего 12 тысяч воинов. Говорят, что Александр, осознав масштаб поражения, покинул поле боя, и нашли его спустя время плачущим в лесу.
Наполеон же торжествовал и выступил перед своими войсками:
«Солдаты, я доволен вами: в день Аустерлица вы осуществили всё, чего я ждал от вашей храбрости. Армия в 100 тысяч человек под начальством русского и австрийского императоров меньше чем в четыре часа была разрезана и рассеяна. Те, которые ускользнули от вашего меча, потоплены в озёрах…»
Впервые со времён битвы под Нарвой (ещё при Петре I) русская армия потерпела поражение в решающем сражении.