«Мы намерены воспеть любовь к опасности, привычку к энергии и бесстрашию», — так открывает «Manifesto del Futurismo» в парижской газете Le Figaro в 1909 году молодой и пока неизвестный поэт Филиппо Томмазо Маринетти. Именно он возглавил движение футуристов в начале ХХ века. С таким лозунгом, казалось бы, в творчестве футуристов не было места любви в романтическом представлении.
Любовь к будущему и Италии
Появление футуризма в Италии во многом определено политическими и общественными настроениями того периода. В начале ХХ века «продвинутая» итальянская молодежь устала от того, что их страна может предложить миру только захоронения прошлого. Все это они воспринимали как тяжелый груз, который тащит Италию на дно.
В культурном отношении, футуризм занимает экстремальную позицию и выступают за радикальное изменение всего: литературы, искусства, театра, танца, моды, образа жизни в целом. Будущее — это новая религия. Индустрия поможет поднять Италию из руин прошлого и поставить в один ряд с великим державами. Неслучайно Маринетти и Муссолини тесно общались, ведь патриотизм футуристов принимает форму национализма и отказа от свободы во имя страны.
Любовь к «машине»
«Мы утверждаем, что великолепие мира обогатилось новой красотой — красотой скорости. Гоночная машина, капот которой, как огнедышащие змеи, украшают большие трубы,… — она прекраснее, чем статуя Ники Самофракийской».арио Гвидо дал Монте, Поезд
Футуристы с оптимизмом и страстным предвкушением ждали индустриальной революции. Они воспевают ее внешние признаки: скорость, вечное движение, бессонница, рев машин, запах горючего, — все это должно стать новым ценностями мироустройства.
«Мы будем воспевать огромные толпы, возбуждённые работой, удовольствием и бунтом; мы будем воспевать многоцветные, многозвучные приливы революции в современных столицах; мы будем воспевать дрожь и ночной жар арсеналов и верфей, освещенных электрическими лунами…; фабрики, подвешенные к облакам кривыми струями копоти; мосты, подобно гигантским гимнастам, оседлавшие реки и сверкающие на солнце блеском ножей;… и стройное звено самолетов, чьи пропеллеры… шелестят на ветру…»
По сути футуристы обожествляли технологию и индустрию в целом, воспринимали ее живым мега-существом, которое определяет жизнь каждого и ведет цивилизацию в светлое будущее. В своих работах они слепо воспевали ее подобно тому, как делали их предшественники в отношении женщин — только теперь они упиваются механической красотой машины (в обобщающем понятии), которая «обжигает и пачкает щеки углем».
«Жар, исходящий от куска дерева или железа, нас волнует больше, чем улыбка и слезы женщины».
Их восхищение было настолько сильно, что они утверждали, что видят шумы и звуки индустриализации и передают его в картинах, которые ревут моторами мотоциклов, скрипят рельсами паровозов и гудят клаксонами машин.
Отношение к женщине
Самое частое изображение женщины на картинах футуристов — это танцовщица. Скорее всего интерес к этому образу был вызван желанием передать динамизм и движение, чем красоту и пластичность женской фигуры.
Романтическая любовь, жалость и трусость должны уйти в прошлое, а новое искусство жить и мыслить должно прийти с помощью революции:
«Мы будем восхвалять войну — единственную гигиену мира, милитаризм, патриотизм, разрушительные действия освободителей, прекрасные идеи, за которые не жалко умереть, и презрение к женщине», — провозглашает Маринетти в своем манифесте.
Иронично, что сам Маринетти не отказывался от любви и всю жизнь провел с любимой женой — Бенедеттой, которая станет первой женщиной, чья картина войдет в каталог Венецианской биеннале в 1930 году:
Бенедетта брала уроки рисования у Джакомо Балла, где и познакомилась с лидером футуризма Маринетти. На его громкие слова о презрении к женщинам она дала ответ в форме ироничной графической композиции (tavola parolibera) «Spicologia di 1 uomo» («Психология 1 мужчины», где в слове «психология» буквы «п» и «с» переставлены местами):
Это своего рода психологический портрет мужской вселенной, в частности самого Маринетти, на что намекает цифра 1 — его роль в движении. Композиция представлена в виде десятиконечной звезды с центром (мужчиной), вокруг которого вращаются пять основных характеристик мужской души, согласно Бенедетте: чувственность, идеализм, материализм, гордость и честолюбие. Кончики звезды образуют слово «uomini vita» («люди жизнь»), что, похоже, означает, несмотря ни на что, ее открытость к взаимодействию, так как жизнь подразумевает «сплетение» с противоположным полом.
Под влиянием своего учителя — Джакомо Балла, футуризм Бенедетты приобретает мистический, почти магический, оттенок. Она не до конца разделяет механистическую концепцию вселенной и связывает энергию и динамизм с биологической жизнью. Особенно ее влечет море, которое у нее ассоциируется с бессознательным, — в ее картинах оно мягкое, ясное и объемное.
Благодаря частым путешествиям с мужем, она рисует картины из самолета, где виды сверху дают начало полета фантазии:
В кругах футуристов Бенедетта Каппа была уважаемой женщиной, у нее было много поклонников. В то же время для остального мира ее работы не были особо известны, отчасти находясь в тени творчества мужа. В последнее время критики начали проявлять интерес к ее творчеству, так как, несомненно, она повлияла на мировоззрение Маринетти и развитие футуризма в целом.
После смерти мужа в 1944 году Бенедетта сделала огромный вклад в сохранение и распространение наследия футуризма за границей. Из-за политической ситуации в Европе люди ассоциировали его с идеологией фашизма. По этой причине футуризм подвергался остракизму.
Она продвигала международные выставки и помогла собрать основную документацию, которая сейчас хранится в Институте Гетти в Лос-Анджелесе: американские критики одними из первых признали историческую важность футуристического авангарда.
«Я восхищаюсь гением Бенедетты, равной мне, а не ученицы», — писал о ней Маринетти.
Текст: Валерия Маркова
