В начале июня 1992 года российское телевидение сообщило о том,
что среди эксгумированных год назад под Екатеринбургом останков
российским экспертам удалось идентифицировать скелеты Николая
Второго, императрицы Александры Федоровны, лейб-медика
Боткина.
Тогда же по Российскоиу телевидению был
показан двадцатиминутный фильм об этой экспертизе.
Он представляет собой компиляцию из полутора часового фильма
"Тайна Ганиной ямы", снятого владимирской телекомпанией "TV
Русь", получившей эксклюзивное право на освещение экспертных
работ.
Мне довелось быть одним из авторов этого фильма, права на показ
которого куплены Российским телевидением. Впервые этот
материал был опубликован в 1992 году в независимой
межрегиональной газете «Вольное слово». Споры не утихают и
сегодня. РПЦ пока официально не признала подлинность останков,
которая подтверждена на государственном уровне.
Сейчас в сети много материалов по названной тематике. Я решил
опубликовать еще один, многолетней давности - пусть он станет
добавочным штрихом к этой трагической истории.
Хорошей и более полной иллюстрацией к материалу станет фильм "Убийство Романовых. Последний аргумент" показанный на канале Россия-24 ВГТРК, где я работаю сегодня в региональном филиале.
Андрей Филинов, журналист.
СЛЕД ГОЛУБОЙ КРОВИ
"Ганина яма" - так я еще год назад предложила Геле назвать свой роман,
а когда в последний день мы возвращались из урочища Четырех
братьев, мне пришло в голову начало этого романа: молодой, а может
быть пожилой человек, приезжает во Францию, приходит на могилу
Соколова, сыплет горсть земли со словами: "Вот земля с могилы тех, кого
ты искал. Я нашел ее."
(Из дневника Гелия Рябова. 1979 год)
Сегодня эксперты подтвердили принадлежность царской семье
останков, найденных в 1979 году под Екатеринбургом и эксгумированных
летом 1991 года. Но стало ли это последней точкой в
кровавой истории, начавшейся в далеком 1917-ом?
Тогда, 2 марта, в 3 часа ночи Николай Второй согласился
отречься от престола, сначала в пользу наследника, а затем, переменив
решение, отрекся в пользу Великого князя Михаила Александровича.
"Кругом и измена, и трусость, и обман" - написал
он в своем дневнике на следующий день. Отречение не остановило
ни февральских событий, ни пришедшего им на смену октябрьского
переворота. Вскоре царь был арестован временным правительством
и содержался, сначала в Царском селе, а затем в июле 1917
года Керенский распорядился отправить Романовых в Тобольск,
где, находясь вместе с семьей и приближенными под стражей в
губернаторском доме, и получил известие о большевистском перевороте.
В двадцатых числах апреля 18-го в Тобольск прибыл назначенный
Москвой чрезвычайный комиссар В.Яковлев.
Вот как об этом рассказывает Екатеринбургский искусствовед
Георгий Зайцев:
«Они прибыли на станцию "Екатеринбург-главная" в 9 часов. Три часа наши комиссары разбирались с их комиссарами, - я буквально цитирую дневник Николая 11 - после этого комиссар Яковлев, перегнал поезд сюда, в район станции товарная. Сюда прибыли представители местной власти, чтобы принять первых заключенных из Тобольска. Приехали принимать Белобородов, Дидковский - член Уралоблсовета. Сдавали трехзаключенных, а именно - Николая Романова, его жену Александру Федоровну Романову и дочь Марию. Больше никого с ними не было. 23 мая, две недели спустя в Екатеринбург доставили остальных: Великих Княжон Татьяну, Анастасию, Ольгу, цесаревича Алексея. С Романовыми остались пять приближенных, остальных отправили обратно в Тюмень.
Пленников разместили в доме крупного уральского промышленника, горного инженера Ипатьева. за двумя сплошными заборами, на втором этаже. Внизу, сразу под комнатой великих княжон, оставалось закрытым еще одно пустое помещение, выходящее окном на Вознесенский переулок, куда всех их привели ночью шестнадцатого июля 18 года".
К слову сказать, осенью 1977 года дом разделил судьбу
своих знаменитых узников: в течение ночи он был снесен. Приказ
московских властей выполнил Борис Ельцин, бывший в то время
первым секретарем Свердловского обкома партии. В мемуарах он
вспоминает: "... получил секретный пакет из Москвы. Читаю и
глазам не верю: закрытое постановление Политбюро о сносе дома
Ипатьевых в Свердловске... Бессмысленное решение."
Брак между принцессой Алисой Гессен-Дармштадтской
и императором Николаем был заключен не просто из династических
соображений, но и по любви -- прочтите дневники царя, чтобы убедиться
этом. И ко времени большевистского пленения семья
Романовых - это не порфироносный владыка, а любящий отец с
больным сыном на руках, не императрица Александра Феодоровна,
а мать в окружении молодых и милых дочерей. Не осталось ничего
от того высочайшего социального статуса, который был для
Николая Романова, как отца семейства, скорее бременем и помехой.
Вернемся к рассказу Зайцева:
" - Здесь, в этом доме, узники пробыли 78 дней. 16-го июня, глухой ночью они были разбужены - мы знаем запись от этого дня Александры Федоровны в дневнике, что легли они спать в вечером в половине одиннадцатого. По всем сведениям и другим воспоминаниям известно, что палачи приехали полдвенадцатого, а следовательно спали узники всего какой-то час. Они не знали, что это их последний земной сон. Комендант дома особого назначения Юровский, разбудил их всех, они спустились вниз - одиннадцать жертв и примерно в полтора раза больше палачей.
Обреченных привели на первый этаж, в комнату, находившуюся как раз под комнатой Великих Княжон, и выходящую единственным окном в глухой Вознесенский переулок. Помещение было почти квадратным - восемь с половиной на семь с половиной метров, и мы сейчас почти точно можем восстановить, как там стояли люди. У восточной стены, в углу стояли Трупп и Харитонов (слуга и повар), затем Мария, Анастасия и Ольга. В другом углу - горничная Демидова с двумя подушками в руках. Следующий первый ряд расположился не в прямую линию, а чуть по диагонали: сидел на стуле, обнявшись с сыном, Николай, на другом стуле (их было только два, принесенных лишь после того, как войдя в пустую комнату Государыня спросила: "Что же, и стула нет? Разве и сесть нельзя?") сидела Александра Федоровна, между ними стоял Боткин и рядом с матерью - дочь Татьяна. Напротив выстроились палачи: визави Николаю сам Юровский, напротив двери - Никулин, а ближе к стене семь человек "латышей", среди которых предположительно были и австрийцы, и венгры. В дверях два стражника - Медведев и Акулов. У западной стены за Юровским расположились шесть представителей власти, в том числе Белобородов и Войков... Одиннадцать жертв и примерно в полтора раза больше палачей."
Сохранились и воспоминания самих участников расстрела.
Из записки Юровского:
"Комендант сказал Романовым (в записке Юровский скромно говорит о себе в третьем лице - А.Ф.), что ввиду того, что их родственники в Европе продолжают наступление на Советскую Россию, Уралисполком постановил их расстрелять. Николай повернулся спиной к команде, лицом к семье, потом, как бы опомнившись, обернулся к коменданту с вопросом "Что? Что?" Комендант наскоро повторил и приказал команде готовиться. Команде заранее было указано кому в кого стрелять и приказано целить прямо в сердце, чтобы избежать большого количества крови и покончить скорее. Николай больше ничего не произнес, опять обернувшись к семье, другие произнесли несколько несвязных восклицаний, все это длилось несколько секунд. Затем началась стрельба, продолжавшаяся две-три минуты. Николай был убит самим комендантом наповал..."
Другой участник расстрела Алексей Кабанов называет
непосредственным убийцей царя чекиста Медведева:
"Эту миссию он выполнил успешно, с одного выстрела из маузера. Николай упал мертвым. Потом присутствовавшие товарищи, в том числе и я стали стрелять по остальным членам семьи... Кроме того, было решено заранее поставить под окна грузовую машину марки "Форд" с очень плохим глушителем, на время акции завести мотор, который будет заглушать своим шумом выстрелы."
Юровский:
"Алексей, трое из его сестер, фрейлина и Боткин были еще живы. Их пришлось пристреливать. Это удивило коменданта, т.к.целили прямо в сердце. Удивительно было и то, что пули от наганов отскакивали от чего-то рикошетом и, как град, прыгали по комнате..."
В 1927 году, делая свой подарок десятилетию Советской
власти , Юровский написал:
"Имея ввиду приближающуюся 10-ю годовщину Октябрьской революции и вероятный интерес для молодого поколения видеть вещественные доказательства (орудия казни бывшего царя Николая Второго, его семьи и остатков верной им до гроба челяди), считаю необходимым передать музею для хранения находившиеся у меня до сих пор два револьвера: один системы кольт, номер 71905 с обоймой и семью патронами, и второй системы маузер за номером 167177 с деревянным чехлом-ложей и обоймой патронов 10 штук. Причины того, почему два револьвера, следующие: из кольта мною был наповал убит Николай, остальные патроны одной обоймы кольта, а также заряженного маузера ушли на достреливание дочерей Николая и странную живучесть наследника."
И еще одна цитата из записки Юровского, написанной с
хладнокровием садиста и профессионального убийцы:
" Когда одну из девиц пытались доколоть штыком (к тому времени прибежал охранник и сказал, что не смотря на все ухищрения с "Фордом" - а они потом были приняты на вооружение "славными" наследниками чекиста Юровского - выстрелы слышны на улице - А.Ф.), то штык не мог пробить корсаж. Благодаря этому вся процедура считая проверку (шупанье пульса и т.д.), взяла минут двадцать".
Во времена большевизма каждый считал долгом подтвердить
свое участи в "народной мести" (так впоследствии называлась
Вознесенская площадь, на которую фасадом выходил дом
Ипатьева). Особенно по этой части усердствовал Петр Ермаков,
который в зависимости от настроения, читая лекции по свердловским
школам мог сказать, что вообще он один расправился со
всей семьей и добавить, что именно таким и должен быть настоящий
большевик.
Брат Алексея Кабанова, Михаил, тоже относившийся к
этой когорте "железных рыцарей революции" в свою очередь оставил
воспоминания:
в ту ночь он слышал лишь выстрелы,
"а наутро пришел брат и все рассказал. Сообщил о расстреле царя и его семьи, рассказал о всех подробностях. Юровский, комендант по охране царя занят захоронением трупов... Зашел в дом Ипатьевых, где охраняли царя. Забор против окон снят, комната, где был царь не заперта, заправленная кровать, столик, на столе пудра, одеколон, против стола - зеркало. На стене большой портрет царя, перечеркнутый карандашом с угла на угол крестом. В эту комнату, видимо, никто не заходил. Заходить боялись... Когда увозили труппы, машина застряла, и народ помогал ее вытаскивать, не зная, что в ней... Вечером пьяный шофер кричал на рынке, что царя убили. Никто не верил..."
Грузовик с изувеченными телами скрылся в темноте урочища
Четырех братьев, где близ деревни Коптяки, в старой выработке -
Ганиной яме - рассчитывали большевики скрыть следы своего зло-
деяния... Ни белые в восемнадцатом году, ни последующие поколения
добровольных исследований не нашли там останков.
Это сделала группа Александра Авдонина и Гелия Рябова...
О предыстории своего открытия автору этих строк рассказал
во многочасовой беседе екатеринбургский ученый, а ныне еще и
председатель фонда "Обретение" Александр Николаевич Авдонин:
«В бывшем доме Ипатьева, куда я часто приходил, существовал Музей революции. И мне всегда представлялось особенно важным то обстоятельство, что кровавыми событиями тех лет закончилась одна историческая веха в России и началась другая. Потом я поступил в горный институт и там узнал некоторых людей, связанных с расстрелом царя. В институте когда-то работал Дидковский, непосредственный участник этих событий. Там же работала его жена. Дидковского расстреляли в 37-м году, но с женой, умершей несколько лет назад, я общался, и она мне много рассказывала о своем муже. Знал я и председателя Екатеринбургского горсовета Парамонова, тоже репрессированного, который в свое время, в 1928 году, водил Маяковского на место сокрытия останков семьи. Это событие поэт описал в стихотворении "Император".
Я, правда, никогда не спрашивал у Парамонова, где это место, потому что он все равно не сказал бы мне. Кроме того, я был знаком с журналистом, работником "Уральского рабочего", который, будучи совсем юным, принимал участие в работе колчаковского следователя Соколова. Соколов, чтобы обнаружить место захоронения, привлек к поискам екатеринбургских мальчишек. Он собрал их в лесу на предполагаемом месте захоронения, поставил в цепь, и их острые внимательные глаза помогали отыскать то пуговицу, то лоскут материи, и по концентрации находок Соколов довольно легко определил место, где происходила акция. Знакомство со всеми этими людьми и с литературой, которой, вообще-то говоря, было немного (в книжке Павла Быкова, первого председателя екатеринбургского горсовета, например, было написано, что участники сокрытия настолько хорошо сделали свое дело, что царский следователь ничего не смог найти), окончательно определили мой интерес.
И возникла мысль найти эти останки. Быков писал, что их не нашли - значит, они есть, и нужно было продолжать поиски. Позже я познакомился и с работой самого Соколова. Выяснилось, что он не закончил свою книгу, да и следствие тоже. Поиски наверняка завершились бы успехом, если бы Бог дал ему больше времени -- город был вскоре отвоеван большевиками. Все вещественные доказательства следователь вывез за границу, где продолжал поиски и опрос свидетелей, о чем написал потом в книге "Убийство царской семьи". Если читать ее внимательно, чувствуется неудовлетворенность Соколова результатами работы – он не мог сделать окончательного вывода. Да и книгу он не закончил. Книга была дописана после его смерти русским эмигрантом Орловым. И судя по концу, трупы были без следа сожжены в районе Ганиной ямы."
Второй человек, которому принадлежит честь обнаружения
останков семьи и приближенных последнего русского императора -
режиссер киностудии "Ленфильм" (сегодня он работает там над
большой исторической лентой "Конь бледный"), кинодраматург Гелий
Рябов.
Об истории встречи и знакомства Рябова и Авдонина
читатель узнает чуть позже, пока же хочется сделать необходимую
вставку из беседы с Гелием Трофимовичем, состоявшейся весной
текущего года у стен Петропавловского собора в Санкт-Петербурге:
" - Большевики, с моей точки зрения, независимо от того, какой национальной принадлежности они были, - они были сволочи они были мерзавцы. Они были христопродавцы все до одного. Понимаете? Существует следственное дело Николая Алексеевича Соколова, которое он опубликовал в виде выдержек, называемых "Убийство царской семьи". Это издано издательством "Слово" в Берлине. Сам Соколов вскоре после этого скончался от разрыва сердца и был похоронен под Руаном в местечке Сальпри и друзья написали на его кресте часть молитвы, которая начинается словами "Боже духов и всякая плоти..." , а заканчивается "Правда твоя - правда вовеки и слово твое - истинно." Они конечно не написали последней фразы Христа Спасителя: "И слово твое - истинно." И мне кажется зря побоялись, потому что все, что Николай Алексеевич Соколов написал - это правда вовеки и слово его истина в последней инстанции."
Вернемся к воспоминаниям Авдонина:
"- Дитерихс, начальник Соколова, тоже напечатал книгу, где пошел еще дальше и написал, что если сжигают трупы, то можно сжечь все полностью, кроме зубов. Но зубов не было найдено, поэтому он предположил, что, видимо, у трупов не было голов - их отсекли. И вот эта версия нашла широкое распространение. Вообще, отсутствие трупов вызвало появление многих версий. Большевики в свое время опубликовали в печати, что расстрелян Николай, а семья находится в надежном месте. Отсюда пошли слухи, что спасся Алексей, спаслась Анастасия. Появились лже-Алексеи, лже-Анастасии - в Америке даже был громкий процесс по этому поводу. Жильяру, воспитателю Алексея, когда он приезжал в колчаковскую резиденцию, предъявляли мальчика, который вызавал себя за царевича. Да и сейчас среди приходящих ко мне писем есть письма от якобы внучки Великой Княжны Ольги Николаевны."
Существует достаточно большое количество самых разнообразных
версий, связанных с эти темным и кровавым делом. Уже в
двадцатые годы ходили рассказы о том, что голова императора
была заспиртована и привезена в Москву для демонстрации бесспорных
доказательств большевистскому правительству. Через десять лет после
расстрела немецкая газета "Ганноверише Анцайгер" опубликовала
подробную статью об этом событии, перепечатанную в последние годы
рядом советских газет. Есть и десятки других взаимоисключающих
гипотез. Одна из них принадлежит
молодому Екатеринбургскому ученому Вадиму Винеру:
«В 1989 году нами создана независимая группа по расследованию обстоятельств гибели членов семьи дома Романовых. В нее вошли 11 человек - историки, краеведы, юристы. Мы занимаемся не только Екатеринбургским делом, но расследуем обстоятельства гибели всех Романовых за период 1918 - 1919 гг. Всего было уничтожено 19 представителей дома Романовых плюс семеро слуг, итого 26 человек. Мы все время говорим почему-то только о расстреле в Екатеринбурге, а первая казнь произошла в Перми 12 июня 18-го года, когда погиб Великий Князь Михаил Александрович. Затем - император с семьей, затем расстрел в Алапаевске, а через год в январе 19-го --казни в Петрограде и Ташкенте. Относительно Екатеринбургских событий. Первоначально мы прорабатывали версию расстрела, основываясь на книге Соколова, и натолкнулись на список участников расстрела. Мы начали анализ: кто есть кто, о ком знаем много, о ком ничего не знаем. Мы обратили внимание в этом списке на некоего Ваганова. Знали только, что его имя Степан, работал в ЧК - и все. Однако нам удалось разыскать его дочь, которая хранила дневник отца. Если верить этому дневнику, была проведена планомерная операция. Расстрел - не просто дело рук Уральского Совета. Нити, конечно, идут в Москву. Безусловно, и Свердлов, и Ленин имели к этому отношение, хотя прямых документальных подтверждений нет. В дневнике записано, что в одну ночь в Екатеринбурге на одной улице было расстреляно две семьи - семья царя и семья крупного уральского промышленника, внешне похожего на Николая II, его четверо дочерей, один сын и четверо слуг - такая же по составу семья. Затем останки были вывезены и подменены. Мы выдвигаем, в свою очередь, версию, что те останки, которые найдены летом прошлого года, принадлежат семье промышленника. Фамилия его пока неизвестна, и в дневнике Ваганова на этот счет данных нет. Сам дневник находится в семье, копия у нас, но мы вынуждены пока прятать их, по известным причинам, но надеемся, что вскоре его обнародуем. И произведем вскрытие настоящей могилы Николая, местоположение которой указано в дневнике с точностью до метра. Мы склонны верить этому документу, поскольку Ваганов сделал свои записи через полгода после смерти царя. Но, конечно, подлинность этих останков может подтвердить только компетентная международная экспертиза с участием и отечественных, и зарубежных специалистов."
У Авдонина к версии Винера весьма скептическое отношение,
которое разделяет и Екатеринбургская прокуратура, ведущая дело о
расстреле Романовых.
(Делались соответствующие запросы в
областное управление КГБ - документов подтверждающих наличие в
анналах ЧК сведений о подобной семье нет):
«Тут много слабых мест. Во-первых, мала вероятность того, что в Екатеринбурге так кстати нашлась бы столь подходящая для этого дьявольского замысла семья, тем более крупного промышленника; о ней и о ее судьбе знали бы. Во- вторых, сомнительны ссылки на дневник Ваганова. С одной стороны, его никто не видел, с другой стороны - Ваганов был человеком малограмотным, и едва ли ему пришла бы в голову идея вести дневник. Да у него и времени на это не было. 25 июля 1918 года Екатеринбург был сдан Колчаку, и Ваганов был просто убит своими соседями, которые вытащили его из подпола, где он прятался, и прикончили. Это все отражено в материалах Соколова. Кроме того, Винер отказывается предъявить дневник даже следователю прокуратуры, который ведет это дело. Так что есть сомнения не только в подлинности документа, но и самом факте его существования."
Далее события развивались следующим образом. Для пытливого
человека здесь было широкое поле деятельности. Авдонин все время об
этом размышлял, но подтолкнул его к более активным поискам писатель
Гелий Рябов.
Он приезжал в семидесятых в Свердловск, где
показывал местной милиции последние серии своего телефильма
"Рожденная революцией", посетил Ипатьевский дом, и его заинтриговала
эта история. Приезжал и министр Щелоков. Вероятно, у
них состоялся какой-то разговор. Рябов поинтересовался у местного
руководства, не знают ли они людей, которые могли бы подробнее
рассказать об этой темной истории.
Так встретились Авдонин и Рябов.
Александр Николаевич предупредил Рябова при первой
встрече, что это даже просто опасно, и если кто-то третий узнает о таком
разговоре, то завтра им уже говорить не придется. Рябов успокоил
собеседника, сославшись на Щелокова.
Обязанности распределились следующим образом: Гелий Рябов
занимался архивами, Александр Авдонин -- поисками на месте.
Они заняли два года, и проходили в районе старой коптяковской
дороги. Коптяки -- деревня на берегу Исетского озера, жители
которой жгли уголь для Верхне-Исетского завода (отсюда и наз-
вание). Раньше руду плавили на древесном угле, и местный металл с
маркой "Старый соболь" был одним из самых известных в мире. В районе
Коптяков были и рудные разработки,
которые вели местные жители Ганины, эти выработанные шахты
назывались Ганины ямы или овраги. Ермаков, которому было поручено
обеспечить захоронение, был уроженцем
Коптяков и знал о существовании брошенных шахт, где и предложил
спрятать следы преступления.
«12 июля 1918 года ЧК приняло решение об уничтожении семьи Романовых, и уже 13 числа Ермаков и Юровский были зафиксированы в районе Ганиной ямы – их заметил лесник. Этот факт установил Соколов. В материалах Соколова есть и снимок -- настил на коптяковской дороге и надпись: "мостик, набросанный большевиками на коптяковской дороге, где застрял грузовой автомобиль, доставивший трупы царской семьи к руднику". Автомобиль этот, пересекавший железную дорогу, был замечен путевым обходчиком первый раз ранним утром 17 июля - он двигался в лес, в сторону Коптяков. А на обратном пути он заметил их утром 19-го. На этот раз они застряли и пришли к обходчику взять шпалы для мощения топкого участка. Вот этот настил и смутил меня. Там, где они застряли, и могли быть захоронены трупы».
Вот здесь, по мнению Рябова и скрывался самый главный
просчет Николая Алексеевича Соколова, книга которого и сегодня
может служить нашим следователям примером высоко
профессионального и честнейшего отношения к своему делу:
«Трагическая ошибка Николая Сергеевича Соколова заключалась в том, что он, как человек русский, православный, верующий, глубоко был убежден, что нет в мире никого, что никакой татарин-мусульманин, еврей-иудей не осмелился бы голого покойника швырнуть в грязную дорогу ... Но вот нашлись такие люди."
За пятьдесят с лишним лет помост постепенно ушел под землю -- когда
они начали искать, его на поверхности не было. К тому времени Гелий
Трофимович нашел записку Юровского для
советского правительства, в которой тот писал, что трупы -- под
шпалами. Была обшарена вся дорога, почти каждый сантиметр, и в
конце концов на глубине 30 сантиметров обнаружился этот помост.
Авдонин написал Рябову -- это был 1978 год. На следующее
лето он приехал, и только развалили эти шпалы, там сразу показались
черепа. Три черепа были взяты из раскопа , сфотографированы.
Рябов попытался своими силами в Москве провести экспертизу.
Но даже самые верные люди, понимая, с чем имеют дело, отказывались
браться за такие исследования. Рябов и Авдонин вынуждены были
вернуть черепа обратно.
Из воспоминаний Авдонина:
«Но время было тяжелое, и мы поклялись, что сохраним наше знание в тайне, и если в ближайшие годы не будет возможности обнародовать сведения, передадим их детям. В 1989 году Рябов дал интервью "Московским новостям", где привел фотографию одного из черепов - предполагаемого черепа Николая II, и сказал, что знает место сокрытия и может предъявить его когда угодно, если будут гарантии гражданского захоронения останков. Он написал два письма нашему бывшему президенту, на которые не получил ответа. Сообщение в "Московских новостях" вызвало известную панику в городе, где не один я интересуюсь этой историей. Начались самостийные раскопки, и я был спокоен только зимой, когда паломничество в Коптяковские леса прекращалось. Нужно было заявлять об этом деле. Я предложил создать общественную организацию. Помощники у меня были - я же не один проводил всю эту работу. Мы решили организовать фонд "Обретение". Я обратился к главе местной администрации Росселю, фонд был зарегистрирован достаточно быстро, и в июле 1991 года было произведено официальное вскрытие найденного нами захоронения. Мы вскрыли этот настил и действительно обнаружили там девять скелетов, которые и вывезли в Екатеринбург. Все это было сделано на высоком профессиональном уровне: создана представительная комиссия, куда вошли необходимые специалисты, грамотно произведено вскрытие и последующие раскопки с извлечением всех останков до последней косточки. Работа строго документировалась: на протяжении 27 часов (столько времени длилась непосредственная работа) работали две идеокамеры, фиксируя каждое движение. Так что никакого подлога или подмены быть не могло. Затем все было упаковано в ящики и опломбировано».
Людмила Николаевна Корякова, участник раскопок, кандидат
исторических наук, археолог:
«В июле 1991 года меня, не говоря конкретно ни о чем, пригласили принять участие во вскрытии неизвестного захоронения. Сначала я отказалась, но когда поняла, что речь идет о возможных царских останках, и без профессионального археолога проводить такие работы просто преступление - согласилась. Когда мы приехали на место, там уже было построено ограждение, стояла палатка над предполагаемым местом - участком заросшей старой дороги. Мы, как полагается, разбили раскоп, начали копать, но следов никакой ямы не обнаружили. Яму всегда видно при вскрытии сразу. Мы только зафиксировали близость гати. Затем начали разбивать разведочные траншеи в других направлениях.
Геннадий Васильев, который принимал участие во вскрытии 79-го года, настаивал на том, что копать нужно прямо в протекавшем неподалеку ручье. Мне очень не хотелось этого делать, поскольку я никогда не копала в ручьях, болотах, реках, словом, подводной археологией не занималась. Но, наконец, в южном направлении мы нашли кусочек ямы. Разбив новый раскоп, мы продолжали поиски в этой грязи, в этой воде. Был снят верхний слой, в котором было много палок, обломков древесины, шпалы (лежавшие, правда, не так, как они когда-то были положены, поскольку вмешательство уже было). Уверенность, что это именно то место, возросла.
После снятия верхнего слоя показались очертания ямы, которые были не очень четкими, во-первых, потому, что это был глеевый горизонт болотистых почв, во-вторых, потому, что яма нарушалась. Как это обычно принято в археологии, начали расчищать, и стали попадаться кости. Они были повреждены кабелеукладчиком, который прошел прямо по захоронению. В другом конце ямы нашли ящик, в котором лежали черепа, вторично захороненные Авдониным и Рябовым. Наконец мы расчистили полностью костяки, как они лежали.
Картина предстала такая: девять скелетов, побросанных как попало, практически в два-три ряда. Яма была неровная, очень мелкая -- всего метр от поверхности. Видно было, что копали второпях. Дойдя до скального грунта, - он в этом месте выходил близко к поверхности - те, кто хоронил не стали за неимением возможности взрывать породу, а просто в другом конце могилы выкопали углубление побольше. Туда положили одно тело, затем другое валетом, сверху еще один труп. Остальные тела разбросали по более мелкой части ямы размером полтора на два метра. Тела лежали немного наискосок. Кроме того, был обнаружен разбитый керамический сосуд с завинчивающимися крышками -- в этом месте почва была обуглена кислотой. Особенно заметным было воздействие кислоты в углублении могилы. Самый нижний скелет подвергся наиболее сильному разрушению, и у меня есть подозрения, что перед захоронением он был сильно обожжен. Еще мы обнаружили веревку, которой были связаны ноги одного из костяков. Сохранились и остатки мягких тканей, в которых были обнаружены пули.
Вот такая жуткая картина. Мне уже тогда было ясно, что это то захоронение, которое искали долгие годы».
Итак, что же произошло после расстрела?
"Действительно, в ночь с 16 на 17 июля в Ипатьевском доме было расстреляно семь членов царской семьи и четыре человека прислуги. Трупы были погружены на машины и вывезены в район Ганиной ямы. Машины в то время были слабосильные -- 15 лошадиных сил, дороги для них - совершенно не приспособленные (в то время ездили все больше на телегах), так что пробирались они с большим трудом. Когда трупы привезли на место и стали разгружать, заметили (а может, это было замечено и сразу после расстрела), что в одежде зашиты драгоценности (в двойных лифчика у женщин, в корсетах, жемчуг в поясе у императрицы и т.д.) Одежду где разрезали, где разорвали, выпарывая ценности, и сожгли, пытались сжечь и трупы, но это не так просто сделать, поэтому обожженные тела в конце концов сбросили в открытую шахту и забросали гранатами. На следующий день приехал Голощекин и сказал, что так дело не пойдет, что белогвардейцы, которые уже подходили к городу, легко обнаружат трупы и их нужно перевезти в более глубокие шахты - таких шахт немало на Московском тракте. Тогда останки были снова подняты на поверхность, погружены на машину и во второй оловине 18 июля их повезли обратно. Ехали медленно, с большими трудностями, все время мостя бревнами дорогу, но к четырем часам утра застряли окончательно. Решили хоронить прямо на дороге. Двоих решили сжечь: царевича Алексея и его мать. Но в темноте перепутали и вместо Александры, пишет Юровский, сожгли фрейлину. Почему именно их? Вероятно, у преступников были какие-то свои соображения. Мне понятно, почему Алексея - маленький мальчик, труп легче сжечь, да и он - наследник престола. Что касается Императрицы -- может быть, убийцы ненавидели ее больше всего, как немку и прочее. Но на самом деле и Юровский ошибся. Тела к этому времени были так обезображены, что трудно было их опознать».
По половозрастным и другим генетическим признакам там выделяются
семья и другие, не связанные родственными узами люди.
Семья: мать, отец и три дочери, возраст которых определен и
примерно совпадает с возрастом членов царской семьи.
Еще раз обобщим, почему предполагалось, что эти останки
действительно принадлежат царской семье. Во-первых, захоронение
найдено на старой коптяковской дороге, на которой и происходили
события, описанные Юровским и Соколовым;
во-вторых, останки обнаружены под настилом из шпал, который был в
восемнадцатом году сфотографирован Соколовым.
«- Впоследствии я нашел в архиве у Ермакова такую же фотографию, где он снят рядом с этим настилом, а на обратной стороне снимка его корявым почерком написано: "Я стою у царской могилы"; в могиле девять скелетов, из них одна семья и четыре посторонних, среди которых очень хорошо идентифицируется Боткин (остальных мы знаем не очень хорошо, но о Боткине известно, что это был человек громадного роста, с искусственной верхней челюстью, которая была найдена Соколовым у Ганиной ямы); остатки сосудов с кислотой - их три, и в требовании комиссара Войкова значится три».
Все это делает рабочую версию более чем вероятной.
Сейчас экспертизу проводит российское главное бюро
судебно-медицинской экспертизы при Минздраве республики во
главе с Вадимом Плаксиным. В ней принимают участие наиболее
квалифицированные специалисты бывшего Советского Союза из Киева,
Петербурга, Воронежа, Красноярска, Баку.
Найденные на старой коптяковской дороге останки были прямо на
месте предварительно отсортированы, упакованы в ящики,
опломбированы и под охраной ОМОНа привезены в Екатеринбургское
бюро судебно-медицинской экспертизы. Там, за обитой железом
дверью под охраной двух дюжих молодцов они находились долгие
месяцы. Там они находятся и сегодня.
Уже тогда подлинность найденных останков у многих не вызывала
сомнений, что и послужило поводом для негласного
противостояния Москвы и Екатеринбурга. Ни под каким предлогом
местные власти не разрешали вывезти кости в столицу, где можно
было более эффективно и в кратчайшие сроки провести весь
комплекс экспертных работ, которые тем не менее возглавил
Владислав Плаксин, главный судмедэксперт России. В Москву
привозились только фрагменты останков.
Был разработан подробный план исследований, согласно которому
привлекались специалисты самого разного профиля из Москвы,
Екатеринбурга, Киева, Воронежа, Санкт-Петербурга, Баку.
Московский этап начался с биологических исследований найденных
в раскопе костных тканей, фрагментов сохранившихся в состоянии
торфяного дубления мягких тканей, волос. Биологическую
экспертизу возглавляла Светлана Гуртовая:
«- Первый пакет, который мы раскрыли - это была земля, засохшая, серая, и среди этих комьев можно было различить нитеобразные включения. Мы просеивали буквально каждый. Пинцетиком, руками. И вот на белом фоне нам удалось как-то рассортировать и аккуратно выделить мелкие объекты и помыть их - мы их сразу же положили отмывать на сутки. Затем высушили на фильтровальной бумаге, и уже чисты, уложив на предметные стекла и под микроскоп - мы убедились: да, волосы. Да, человеческие. Такой диагноз ставится достаточно легко для любого, даже начинающего эксперта. Точно также мы начали поступать с остальными пакетами, но вот в последнем пакете - предполагают, что это доктор Боткин - оказалась (даже бумага пакета была жирная) такая как бы восковая капсула, куколка от гусеницы. Когда мы ее начали раздвигать, то в ней оказалось большое количество хорошо сохранившихся, почти не разваливающихся волос. Первое что нужно было - отмыть, разобраться, разделить. А потом, убедившись, что волосы человеческие, разобраться сходны ли они между собой. Можно ли их объединять в одну группу, или это просто смешался клубок разных волос чисто случайно. Вот это делается очень кропотливо, под микроскопом, сравниваются попарно все эти волосы и мы пришли к выводу: да, этот пучок от одного человека. Вот он был готов, отмыт, кроме того мы измерили толщину этих волос длину, форму, морфологию и пришли к выводу, что это лобковые, пригодные для изучения волосы."
Результаты первого этапа биологической экспертизы, связанного
с изучением фрагментов волос не обнаружили явных противоречий
с выдвинутой версией.
После того, как основная часть найденных скелетов была
эксгумирована, драгой еще раз был промыт грунт, в результате
чего обнаружилось большое количество мелких костных
фрагментов. Все это, а также плюсневые кости стоп самолетом
доставили в Москву. Там продолжалась биологическая экспертиза.
Особый интерес представлял собой воронежский этап
исследований. В тамошнем центре микроостеологии используется
уникальная и достаточно эффективная методика, суть которой в
изложении эксперта-криминалиста Владимира Донцова сводится к
следующему:
«- Наша методика позволяет на микроскопическом уровне устанавливать кость это или не кость, а это не всегда так просто, потому что часто преступник пытается уничтожить труп, подвергает его всяким воздействиям, в том числе - сжигает, и к нам попадают объекты, которые по внешнему виду на кости не похожи. Маленькие угольки. Нам нужно сказать: кость это или не кость. Наша методика позволяет это делать с полной достоверностью. Далее. В том случае, если мы устанавливаем, что это кость, нужно сказать, кому она принадлежит - человеку или животному. Это один из радикальных вопросов. И дальше выйти на те параметры, которые позволят идентифицировать. Можно говорить о возрасте, если кусочки будут побольше, о росте и о поле, левша он или правша. Но что значит маленький, что большой? Маленький в нашем понятии - размер 2 х 2 миллиметра. А если есть анатомо-морфологические признаки, тогда можно судить и о поле, и о росте, и о возрасте».
Для проведения этих работ в Екатеринбурге из бедренных и плечевых костей каждого из девяти найденных скелетов были вырезаны тонкие кольцевые фрагменты. После специальной обработки, рентгеноскопирования полученных шлифов и микроскопирования рентгенограмм воронежские эксперты сделали довольно обнадеживающие выводы.
Результаты воронежских исследований были
подвергнуты математической обработке, с целью выяснения
вероятности случайного совпадения обстоятельств, и
принцип переоценки вероятности гипотез, позволил сделать вывод,
что вероятность того, что данное
захоронение относится к искомому, то есть к царской семье,
начинает превышать 0.99.
Кроме этого воронежцы обнаружили косвенные признаки, которые
указывают на некоторые особенности людей, которым принадлежат
останки. Например: микроскопическая структура показывала, что
эти люди при жизни не занимались интенсивным физическим
трудом. Другие признаки указывали на то, что
захоронение произошло очень давно, и подвергалось химическому
воздействию. Кости находились либо в кислой среде, либо были
подвергнуты влиянию кислоты.
Получив такие результаты, воронежцы поспешили предать их
огласке, чтобы, как представляется теперь, привлечь внимание к
своей методике, получив тем самым дополнительные источники
финансирования. Это вызвало неудовольствие как Москвы, так и
Екатеринбурга, ревниво следивших за тем, чтобы приоритет
оставался у них.
Примерно такая же экспертная задача - определение
половозрастных характеристик останков - стояла перед киевским
экспертом Олегом Филипчуком. Только он применял методику,
основанную на сравнении макропризнаков, говоря проще -
размеров сохранившихся костей. В результате компьютерной
обработки полученных данных он не обнаружил явных противоречий
с версией "царская семья".
Наиболее показательной, эффектной и пожалуй надежной во всем
комплексе работ ( а там предусматривалась и генная
дактилоскопия, и баллистическая экспертиза) показалась
методика компьютерного фотосовмещения.
С этой целью эксперт Сергей Абрамов со специалистами по
вычислительной технике из Института космических исследований
неоднократно выезжал в Екатеринбург. Если говорить очень
схематично, то суть этих работ примерно такова: в компьютер
заводятся прижизненные снимки, которые позволяют наиболее
четко выявить особенности строения черепа, затем происходит
разметка (нанесение определенного числа характерных линий)
снимков. Исследуемый череп, установленный на специальной
подставке, снимается телекамерой в том же масштабе и ракурсе,
что и архивный снимок и после определенной компьютерной
обработки совмещается с ним на экране монитора.
Достаточно легко и быстро совместился с прижизненными снимками
императрицы череп от скелета, который на основе предыдущих
исследований идентифицировался с Александрой Федоровной.
Удалось совместить и несколько других объектов. Но совершенно
детективная история произошла с предполагаемым черепом царя.
Автор этих строк с благоговением склонялся над черепом
с зубным протезом из, как пишется в протоколах осмотра
"желтого металла", поскольку по заключениям некоторых
экспертов знал, что он должен принадлежать царю...
Но спустя неделю, уже в Москве, услышал из уст Сергея Абрамова
следующую историю:
«- Это получилось в последний день, довольно неожиданная вещь, на уровне почти открытия. Дело в том, что еще в первый приезд, когда мы разглядывали скелет номер 1, были высказаны сомнения, что как-то не подходит, уж больно женственный череп. Потом, при другом визите туда, когда исследовали таз, и Олег Филипчук и я относились к этому скелету с подозрением, хотя все в один голос говорили, что это царь. Но таз был таким, что на мужской не тянет. Только женский. Инфантильность какая-то в косточках, хотя мы потом видели хорошую мускулатуру на обнаженном теле Николая, когда он купался. Не мужицкий скелет и все. Но как-то шли по течению. Начали совмещать. И так крутим, и этак - часа два возимся. Не пишется. Не он это, не он. Не может быть. Если в пятнадцать минут не вписал - все. Взяли другой череп, который всегда подозревали. Четвертый номер, который раньше считался Харитоновым. Взяли его, поставили на эту подставочку. И в первую же минуту, как только совместили, он совпал».
Сегодня в средствах массовой информации появляются сообщения,
ставящие под сомнения выводы экспертов. Автор этих строк, на
протяжении полугода следивший за ходом экспертизы, напротив,
склонен вполне доверять сделанным выводам.
Какой должна быть судьба найденных останков, если их
подлинность будет окончательно подтверждена. На сей счет
существует много резонов. Одни предполагают захоронить останки
в Петропавловском соборе, другие - в Вознесенском соборе
Екатеринбурга. Не лишено оснований и предложение Гелия Рябова:
«- Вот эта часть моей жизни прошла рука об руку с Авдониным, с Васильевым. Это замечательные люди, ни малейшего сомнения в их нравственных качествах никогда у меня не было. Но нас разделяет следующее обстоятельство: я - человек верующий, и для меня останки эти имеют мистический смысл. Для них это носит скорее прагматический характер: восстановить доброе имя царя, организовать экскурсии по этим местам и т.д. Вот отсюда самый страшный вопрос: где хоронить? В Евангелии сказано: ваши отцы убили пророков, а вы строите пророкам гробницы. Вы тем самым свидетельствуете о делах отцов ваших. Стало быть это кощунство. Авдонин, Россель и Уралсовет настаивают на том, чтобы царская семья была похоронена в Вознесенском соборе, напротив места, где они все были убиты. Я с этим согласиться не могу. Я не буду яростно и непримиримо выступать против. Не буду, потому что это гордыня. Но вы меня спрашиваете - я отвечаю. Сказано: "упокой, Господи, в месте светлем, в месте злачнем, в месте достойнем!" Вот таким достойным местом сегодня является только одно единственное: Федоровский государев собор в Царском селе. Он восстанавливается. Там можно похоронить всех: господ и слуг. Есть еще одно прекрасное место. Романовы были счастливы в Ливадии. Там есть замечательная церковь. Вот там можно похоронить. Ну а там уж пусть решает церковь и родственники».
Пошли нам, Господи терпенье
В годину буйных мрачных дней
Сносить народное гоненье
И пытки наших палачей.
Дай крепость нам, о Боже правый,
Злодейство ближнего прощать
И крест тяжелый и кровавый
С Твоею кротостью встречать.
И в дни мятежного волненья,
Когда ограбят нас враги,
Терпеть позор и оскорбленья,
Христос Спаситель, помоги.
Владыка мира, Бог вселенной.
Благослови молитвой нас
И дай покой душе смиренной
В невыносимый страшный час.
И у преддверия могилы
Вдохни в уста твоих рабов
Нечеловеческие силы
Молиться кротко за врагов.
(Стихи, написанные рукой Великой Княжны
Ольги Николаевны, найденные в ее книгах в доме
Ипатьева.)
(Опубликовано в 1992 году в независимой межрегиональной газете «Вольное слово».)