Поколение «семидесятников» у нас всегда считали «потерянным», потому что у них никогда не было своей визитной карточки. Так, например, визитной карточкой «пятидесятников» стали джаз, Всемирный фестиваль молодежи и студентов, который состоялся в Москве в 1957 году, на котором заявили о себе молодые музыканты, впоследствии ставшие звездами отечественного джаза, - Георгий Гаранян, Алексей Зубов, Алексей Козлов и другие, художник Анатолий Зверев, возвышавшийся над столичным пейзажем, как колокольня Ивана Великого, радиостанция «Голос Америки», передававшая современный джаз, причем наслушанность в джазе по «Голосу Америки» уже была в некоторых кругах обязательным входным билетом, цензом. Надо было знать, что такое «Modern Jazz Quartet», - тебя в компанию не принимали, если ты не знал, кто такие Диззи Гиллеспи или Дэйв Брубек.
Маркер «шестидесятников» - это авторская песня, Высоцкий и Окуджава, туманы и костры, физики и лирики.
Поколение 80-х знаменито своим так называемым «русским роком».
Но семидесятники не оставили такого маркера, потому что маркером их поколения стал побег. Как его запечатлеть на магнитофонной пленке или холсте?!
Романтика 60-х годов, когда с высоких трибун заявлялось, что следующее поколение будет жить при коммунизме, развеялась, как дым. Коммунизм так и не построили, Америку не только не перегнали, но даже и не догнали. И в начале 70-х, под звуки рок-гимна группы Deep Purple «Дым над водой» началась массовая эмиграция из СССР разочарованных людей. Бежали не туда, бежали отсюда, потому что комсомол начал выстраивать всех по своему ранжиру и этот ранжир мало кого, кроме самих комсомольцев, устраивал. Комсомольцы - это были в основном ребята из твоего же института, курса, потока, группы, недоучившиеся, они надели серые пиджаки и отдались партийной карьере. Их ненавидели и за глаза называли «пинджачниками». Привыкшие сдавать экзамены по блату, они и в жизнь привнесли те же принципы, которые в итоге и привели к приснопамятному застою в экономике и общественной жизни страны. Чуть позже сам всесильный шеф КГБ Андропов красноречиво описал комсомольцев: «Хочешь завалить какое-либо дело – поручи его комсомолу».
Но далеко не у всех советских граждан была возможность покинуть Советский Союз, поэтому люди уходили в «духовную эмиграцию», погружались в философию, в личное хобби, в основном - в рок-музыку. Они строили свою Волшебную страну, в которой нет ни Байкала, ни Амура, ни приставучего комсомола. Недаром в 70-х так популярны стали книги Толкиена, а также Александра Милна «Винни-Пух и все-все-все» и Александра Волкова «Волшебник Изумрудного города», так как эти книги содержали бесценный опыт проникновения в иной мир.
Волшебная страна могла оказаться в самом неожиданном месте. Огромной популярностью в 70-е году пользовался фильм «Семнадцать мгновений весны», говорят, что когда его показывали по телевизору, жизнь на улицах городов замирала. В чем причина массового успеха этого фильма? Потому что его действие происходило как бы даже и не в нацистской Германии, а в некоей Волшебной стране, где нет ни партии, ни комсомола, и которую населят умные, добрые, интеллигентные люди. Штирлиц в сознании народа превратился в Волшебника Гудвина, великого и ужасного. По работе он тоже имел тягу к переодеваниям, и также умел с честью выходить из трудных ситуаций. Это был совершенно антисоветский, антисистемный фильм. С этого же фильма пошло и увлечение многих молодых людей нацистской символикой. Это было не проявление идеологии фашизма, просто они собирали воедино фрагменты Волшебной страны. Кстати, из костюмерной «Мосфильма» была украдена почти все форма СС и СД, пошитая специально для этого фильма, ведь это была атрибутика Волшебной страны.
Но поскольку реальная жизнь этого поколения проходила на тех же самых улицах, где хозяйничали «пинджачники» и оперотряд «Береза», гонявший хиппанов, и уйти от этой реальности было нельзя, то она просто перелицовывалась, многие столичные улицы и площади получали иные названия.. Так, например, главная столичная рокерская улица называлась «Бродвей» - это правая сторона улицы Горького, если идти от проспекта Маркса вверх до Пушкинской площади. Народ здесь просто гулял: пройдет группка хиппи сверху вниз до угла проспекта Маркса, где тогда размещался Госплан СССР, развернется и двинется в обратном направлении, себя показывая и разглядывая встречных: кто во что одет, кто как причесан, кто как двигается? Но «Бродвей» - это стиляжье название этого места. Хиппи называли эту улицу «Стрит». Если подняться по «Стриту» вверх, то можно было выйти на Пушкинскую площадь. Именно здесь долгое время была точка перехода в Волшебную страну, поэтому на Пушкинскую площадь в Москве со всего Советского Союза собирались хиппи. Там происходили иногда удивительные вещи, достойные сериала "Секретные материалы". Например, милиционеры из 108 отделения милиции, с которым хиппаны были в теснейшем контакте, время от времени уходили в параллельный мир. При этом не известно ни одного случая, чтобы хиппи уходили в менты, а обратное случалось, причем довольно часто. Бывало, подходит человек в клешах, просит закурить и спрашивает: "Не помнишь меня? Была у меня здесь работка интересная!..»
Разумеется, днем мы были такие же, как все. Каждый где-то учился или работал, потому что каждый должен был соблюдать законы и где-то учиться или работать, ведь главный принцип нашей страны был: "кто не работает — тот не ест" и на каждого рокера всегда мог найтись участковый, который задал бы такой вопрос: "Играете-то вы, ребята, хорошо, а работаете-то вы где?!" Поэтому, например, басист группы «Удачное Приобретение» Владимир Матецкий, ныне более известный, как автор песни «Лаванда», работал младшим научным сотрудником, а Алексей «Вайт» Белов семь лет точил карандаши в проектном институте. «Но я знал, - говорит Вайт, - что вот сейчас я отточу карандаши, а потом мы будем репетировать в зале этого же проектного института! В тот момент репетиции были настоящим счастьем! Если днем я был просто клерк, как все, то после семи часов вечера я принадлежал сам себе, мог поехать туда, куда захочу... Быть свободным человеком в таком закрепощенном государстве, как наше, это, конечно, чувство неповторимое...»
«Я работал по специальности, полученной в институте, - рассказывает Владимир Рацкевич, - причем работал очень хорошо: мой начальник был студентом того самого института, который я закончил, и я для него писал диплом. Я ходил на работу только за авансом и зарплатой, а все остальное время писал ему диплом. За полтора года я написал три диплома: моему начальнику, жене моего начальника и начальнику начальника, - таким образом на полтора года продлив себе студенческую жизнь...
«Я работала в Министерстве Гражданской авиации младшим научным сотрудником в юридическом отделе, а параллельно шел рок-н-ролл, - вспоминает Маргарита Пушкина. - И однажды наступил момент, когда я почувствовала, что трудно сидеть на двух стульях. И диссертация у меня была уже готова, и кандидатский минимум сдан, но тут Барыкин звонит, другой звонит, десятый звонит, и, естественно, начальник мой на дыбы: «Да что же это такое! когда же ты будешь работать?!» И я поговорила с отцом, сказала, что хочу уходить, и он мне совершенно спокойно сказал: «Пока мы живы, ты можешь делать то, что ты считаешь нужным, мы тебе всегда поможем». А рок-н-ролл собственно начался с Кутикова, он меня на это дело подсадил. Я не помню уже, как мы с ним познакомились. То ли нас Градский познакомил, то ли еще как-то это произошло, но, короче, он стал бывать у меня и все пытался какие-то песенки писать сам - и свой первый блюз-то я с ним написала. У него в то время было такое распутье жизненное: он порвал с Макаром, а потом, когда он снова вернулся в «Машину Времени», он этот блюз пел под гитару: «Каждому из нас когда-то надо выловить по солнцу из воду». Очень милая песенка была, написанная по мотивам романа Франсуазы Саган. А потом Кутиков ушел от Макара к «високосникам» и меня за собой потащил...»
Ну, а вечером начинались концерты. Вихрем по Москве проносились слухи, что где-то играет «Рубиновая Атака», или «Второе Дыхание», или «Удачное Приобретение», или «Оловянные Солдатики». Но это были еще не такие концерты, как сейчас, в основном это были танцы где-нибудь в студенческих общагах.
«Как правило мы играли в маленьких, в танцулечных залах, — вспоминает Вайт. - Причем я так громко включал свой усилитель, что у меня все время выходил из строя динамик. Но эта музыка обязывала играть громко! Несмотря на то что это блюз, такая музыка тихо не играется! Это же блюз-рок! Это же не тихий блюз, а настоящий агрессивный драйвовый жанр».
Владимир Рацкевич рассказывал, что им часто приходилось играть по два раза в день, а однажды — и три раза. Тогда они, отыграв один сейшн, быстро грузились в такси и мчались на другой.
Если уйти со «Стрита», прошмыгнуть Красную площадь, перейти через Москву-реку и свернуть налево, то мы как раз выйдем на Раушскую набережную к ДК «Энергетик» - в начале 70-х там проходили все наиболее значимые концерты. Сейшны с участием «Рубиновой Атаки», «Второго Дыхания» или «Скоморохов» Александра Градского собирали столько народу, что, бывало, приходилось вызывать конную милицию, чтобы хоть как-то освободить от народа, от «пипла», если по-нашему, проезжую часть. Градский однажды не мог попасть туда на свой собственный концерт. Перед самым выступлением он решил сбегать в булочную, за хлебом, а поскольку было воскресенье и магазины в округе не работали, то бежать пришлось далеко, к «Дому на Набережной», где был гастроном. Возвращается Градский назад, а у ворот ДК «Энергетик» уже стоит страшная толпа и пробиться к дверям нет никакой возможности. «Я — Градский!» — кричит Градский, на что ему вполне резонно отвечают: «Мы тут все градские!» (Поскольку по телевизору тогда рок-звезд не показывали, то далеко не все поклонники рока знали в лицо своих кумиров.) Пришлось Александру Борисовичу проникать в ДК через женский туалет на втором этаже. Он лез туда по водосточной трубе...
Среди хиппи и вообще поклонников рока в 70-х годах даже ходила присказка: «Центр Москвы там, где сегодня рок-концерт».
Однажды в ДК "Энергетик" должна была выступать группа "Рубиновая Атака". Перед концертом в фойе играла на танцах малоизвестная тогда группа "Машина Времени", а должны были еще приехать какие-то артисты из театра им. Маяковского. Народу собралось страшное количество, все проходы были забиты задолго до начала сейшна, а еще больше было не попавших на концерт, которые толпились у входа в ДК. Администрация поспешно закрыла ворота, а это были массивные железные ворота, но после первых двух отыгранных группой вещей публика, оставшаяся на улице, выломала ворота и ворвалась, сметая контроль, в ДК. В итоге артисты из театра им. Маяковского на концерт не попали — просто не смогли приблизиться ко входу в здание.
Надежда Оспанова, устраивавшая те концерты, рассказывала, что в числе этих артистов был сам Армен Джигарханян! Прижатый к железным воротам Дома культуры, он вопрошал: «Кто же эти молодые люди, что собирают публики больше, чем я?!»
Это была "Рубиновая атака" - культовая рок-группа 70-х...