На дворе дефолт 98го года, обрушивший все мои сбережения. Завод закрылся сначала на неделю, потом на месяц, а когда толпы голодных граждан стали досаждать начальство бесконечными звонками, администрация прикрыла лавочку совсем. Гуляйте ребята, как потеплеет, вызовем.
Доллар сделал кувырок через плечо в тот самый момент, когда он мне понадобился. Вот же непруха. Шляться безработным становилось совсем не по карману, и я решился. Продал отцовскую волгу, на вырученные жалкие несколько сотен зеленых принялся собираться в дальнюю дорогу.
На заработки. Хорошо хоть не в Норвегию, на нефтяную платформу в море, откуда я бы не вернулся. В Грецию. Страну апельсинов и родственников.
На свою беду в моей крови есть капелька греческой. Когда в телевизоре появился болтливый дядька с родимым пятном, все вокруг засуетились. Как же, надо вспомнить, откуда мы родом и поехать туда, где нас никто не ждет. Надеясь на лучшую долю.
Я вылетел чартерным рейсом в Салоники, второй по величине город Греции. Там жила моя родная тетка, которая знала меня с младенчества.
Лет пять назад до описываемых событий она развелась со своим мужем, продала доставшуюся ей квартиру и уехала из России навсегда. В достаточно почтенном возрасте, когда ни о чем таком не думают, а просто доживают свой век. Но тетка женщина фигуристая, красотой не обижена. В свои шестьдесят с лишним даст фору некоторым сорокалетним.
Пристроилась к нашим невероятным, покрытым пылью столетий родственникам. Два брата моего деда еще в гражданскую сбежали на пароходе в Константинополь. Прямо как в известном фильме. За давностью лет неизвестно, были они белогвардейцами или нет, но факт есть факт. Оба смылись от надвигающейся по всем фронтам Советской власти, прихватив с собой нехитрые пожитки и молоденьких жен.
Один из них не пережил путешествия, умер от тифа на пароходе, а вот самый маленький оказался самым удаленьким. Из Турции он переехал в Грецию, там осел в Салониках, нарожал детей и счастливо умер в почтенном возрасте.
В мой приезд я увиделся с его вдовой, столетней старухой, дымившей дамские сигареты, как заправский сапожник. Она ни бельмеса не понимала по-русски, я же на тот момент еще не выучил этот певучий гнусный эллинский язык.
Но каким-то чутьем древняя реликвия поняла, кто сидит перед ней. Казалось, что я разговариваю с мумией, по непонятной ошибке природы здравствующей и даже что-то жующей и пьющей кофе.
Именно у нее первое время жила тетка. Но хлеб приживалки нелегок. В большом доме, вроде бы наполненном одними родственниками, она чуть не сошла с ума. От ненависти и злобы коренных греков. Мумия не участвовала в этой фантасмагории, но и не открывала рта, когда говорил ее старший сын.
Между прочим, как две капли воды похожий на моего отца. Гримасы природы. Когда я первый раз увидел этот первостатейный греческий экземпляр, старуха впала в деменцию видимо, уложив меня спать в своем доме, подумал, что у меня галлюцинации.
Он появился утром в дверях спальни и внимательно осмотрел пришельца с другой планеты. Затем дружелюбно скомандовал пройти на завтрак и заставил одеться. А также взять все свои вещи. Зачем, идя на завтрак, брать дорожную сумку, я не спросил.
Мы вышли из дома старухи, зашли в кафе. Где хлебосол угостил меня малюсенькой чашечкой неизменного греческого кофе (подавитесь вы им) и сказал.
– Тебе надо уезжать, если ты рассчитываешь на мою помощь, то ты ошибся.
Примерно ту же концепцию он изложил моей тетке, попросту вышвырнув ее на улицу.