Разные дни охоты.
С. Линейцев
Работая директором Шушенского охотпромхоза, в тридцатилетнем возрасте, я открыл для себя глухариную охоту на току. В середине апреля мы с соседом Володей Ивановым, который работал в промхозе водителем, поздно вечером приехали в Горелый лог по речке Голубой, и, оставив мотоцикл на дороге, пешком поднялись по логу. Здесь, уже в сумерках, расположились на ночлег у небольшого костерка, долго разговаривали на охотничьи темы за бутылкой сухого вина. Кто-то из охотников посоветовал нам этот лог, но где находится ток, мы не знали. Горелый лог горел очень давно, теперь зарос высоким и толстым осинником, среди которого редко торчали огромные лиственницы, уцелевшие от пожара.
Володя, среднего роста паренек со спортивной фигурой и хорошо прорисованной мускулатурой, недавно вернулся из армии, не имел охотничьего опыта, но охотничья страсть, желание к охоте были в нем заметны. Наши усадьбы соприкасались огородами, Ивановы пользовались водой из забитой мной колонки, и мы невольно общались. Мужская часть семьи была мастеровой, но изрядно пьющей. Володя пока еще держался в стороне от семейных застолий, нравился мне своей искренностью и армейской привычкой подчиняться старшему по званию, хотя упрямство в нем тоже просматривалось.
Уснули мы поздно, завернувшись в легкие покрывала, проснулись на рассвете от холода. Окружающий лес был наполнен звуками глухариного тока: точение и скрежетание слышалось со всех сторон, а редкое щелканье почти заглушалось проснувшимися дроздами. Оказалось, что мы заночевали почти в центре глухариного тока, ближе к его нижнему краю. Необычные и таинственные звуки глухариных песен, о которых я знал по литературе, теперь оказались вполне узнаваемыми, заполняли все окружающее пространство, выделяя его в какой-то нереальный, сказочный, охотничий мир. Обилие птиц даже мешало охоте: пока я, соблюдая все инструкции, осторожно подскакивал к своему глухарю, по дороге спугнул еще двух, и приходилось ждать, пока все вокруг успокоится.
Все было новым: и силуэт токующего глухаря на фоне светлеющего неба, и тяжелый удар сбитой птицы о землю. Но эта конкретная охота как-то не очень запомнилась: она оказалась простой и легкой, не хватало трудностей, сомнений и неожиданностей, она скорее походила на уверенный промысел. Хорошего не должно быть слишком много.
Добыв двух птиц, я обошел лог: на участке в два квадратных километра токовало около сорока глухарей. Дважды я подходил к парам глухарей, ритуально выяснявшим отношения на земле. На небольшой каменистой гриве, покрытой мелким баданом, огромный глухарь с веерообразно поднятым хвостом и распущенными до земли крыльями попытался преградить мне путь, но, разобравшись в ситуации, сразу уменьшился в объеме и, несолидно пригнувшись, убежал в заросли папоротника.
Позднее мне понравилось открывать новые тока, новые для себя, все они были уже давно открыты кем-то. Тока, большие и маленькие, известные и не очень, были почти во всех притоках рек Сизой и Голубой, но на огромных просторах тайги найти незнакомый ток было не просто, требовались навык, умение и везение…
В два часа ночи я высаживаюсь из машины на речке Сабарге в трех километрах от ее устья: кто-то когда-то добывал здесь глухаря на току. Дождавшись, пока стихнет шум машины, развозящей охотников по другим логам, я начинаю подниматься в гриву. Темнота полная, приходится протягивать перед лицом руку, чтобы не наткнуться на сучок или ветку. Идешь очень медленно, нащупывая ногой землю, прежде чем сделать очередной шаг, чтобы не наступить на сухую ветку, торопиться пока еще некуда, и ты крадешься, беззвучно внедряясь в темноту. Глухари редко токуют внизу, в логу, чаще — в полгривы или под верхом гривы.
Склон довольно пологий, прохожу полкилометра, это примерно середина гривы, натыкаюсь на очередную валежину, нахожу ее удобной для сидения и здесь останавливаюсь. Устраиваюсь на высоком комле, закуриваю, прикрываясь полой куртки от окружающего пространства, и начинаю слушать. Полная темнота и полная тишина, время тоже останавливается, вязнет в темной тишине. Ощущение пустоты вокруг и внутри: остался один слух, но и ему не за что зацепиться.
Громкий шелест движения, переходящий в четкие прыжки по сухой хвое, запускают часовой механизм и возвращают реальность окружающего мира. Мышь пробежала, а топот, как от лошади. Становится слышным тонкое верещание берестяной пленки на соседнем дереве, потом, чуть дальше — глухое, но отчетливое падение сучка или шишки на землю. Это предутреннее движение воздуха включило звуковое оформление темноты. Где-то далеко слышен щелчок, я настораживаюсь невольно и тут же останавливаю себя: многие звуки можно принять за начало глухариной песни, но настоящий глухариный щелчок не спутаешь ни с чем. Рано еще. А может, и нет здесь никакого тока.
Мощно и гулко ухает филин, где-то не очень далеко: это уже что-то. Может и не связаны они друг с другом, но на всех моих токах всегда сначала ухал филин, а уж потом было все остальное.
Проходит еще какое-то неопределенно долгое время, обозначилось небо и заметно посвежело. Еще раз ухнул филин, значительно дальше, и снова установилась тишина, но уже чувствуется, что ночь кончается.
А вот и долгожданный металлический щелчок, такой конкретный и резко обозначенный, как точка в конце ночи. Проходит целая вечность, прежде чем щелчок повторяется. Я представляю себе эту огромную древнюю птицу, которая сидит сейчас в темноте на дереве, повернувшись головой к светлеющему на востоке небосклону, и в точно отведенный природой срок издает этот первый щелчок клювом.
Что он означает для глухаря? Для окружающего мира это — удар метронома, отсчитывающего вечность. Потом щелчки участятся, потеряют индивидуальность, набирая азарт, перейдут в песню, которая похожа и на точение, и на скрежетание, и на стрекотание: похожа, но остается сама собой — песней токующего глухаря, гимном весны и живой силы. Лично для меня главным, кульминационным моментом охоты являются первые щелчки в ночной темноте.
Глухарь очень древняя птица, как и живущая по соседству кабарга, они заметно отличаются от всех других обитателей тайги. С чем ассоциируются добытые охотой птицы? Рябчик — с вкусным вермишелевым супом, селезень — с красивым выстрелом, вальдшнеп — с утонченной поэзией охоты, глухарь ассоциируется с древностью. То ли от величины и необычного вида птицы, то ли от наследственных древних связей, поднимая с земли сбитого выстрелом глухаря, вместе с радостью удачи непременно испытываешь и сожаление утраты. Кажется, что именно этот великан прожил тысячу лет, и мог прожить еще столько же…
В конце мая с Кантегирской Заставы, где жили три семьи охотников, пришел гонец, сообщил, что с ранней весны там лежит полторы тонны рыбы, которую надо вывезти до наступления жары. С утра я сижу на телефоне, пытаясь через многочисленные соединения коммутаторов докричаться до аэропорта, чтобы заказать два рейса самолета. Поняв с улицы суть громких переговоров, в дверях появляется Фатей Иванович Фунтиков, штатный охотник промхоза, и с ходу предлагает слетать на заставу за пантами, разделив рейсы пятидневным перерывом. У него есть две пантовые лицензии, предложение кажется мне разумным и заманчивым.
— У меня на Аксаяке солонцы: маралов, как орех, днем ходят, — убеждает Фунтиков.
Мы вылетаем первого июня и заказываем второй рейс на пятое. В тот же день, заседлав двух лошадей, добираемся до места по уже знакомой мне тропе и разбиваем лагерь в километре от солонцов, на субальпийской поляне. На солонцы идти поздно, да и нет нужды торопиться, впереди — три дня. Привязываем лошадей на длинные веревки — пастись, сооружаем односкатный навес из брезента и собираем дрова для ночного костра.
Энциклопедия охоты : http://vk.com/wall-1087481?q=РАССКАЗЫ
Первое ружье, что купить МР-155 или бюджетное турецкое ?
http://vk.com/wall-1087481_58566
Что лучше ИЖ-27 или МР-153 голосуем
http://vk.com/wall-1087481_8295
Что выбрать МР-27 или МР-155 ?
http://vk.com/wall-1087481_84475