Наконец самоходный клубочек вывел мушкетёров на дорогу. По крайней мере, бугристая полоса глинозёма, испещренная лужами и колеями от телег, явно не являлась просто "направлением". Проскакав, а местами - прошлёпав по дороге пару часов, мушкетёры наткнулись на перегородившую её верёвку с красными флажками. Дорога по обе стороны от верёвки выглядела ну совершенно одинаково. Портос старательно смотал и припрятал верёвку, а из флажков принялся прямо на скаку делать какую-то очередную финтифлюшку себе на шляпу. Ещё через 2 часа они упёрлись в непонятные земляные работы: двое смуглых людей, гортанно перекликаясь, лопатами срезали верхний слой грязи и откидывали в кучи сбоку от дороги. В сотне шагов далее ещё один нагружал грязь в носилки и тачки, утаскиваемые разношёрстной братией куда-то за поворот. Ещё человек 10 курили в сторонке. От этой группы вдруг отделился некто в чистой телогрейке и, возмущенно размахивая руками, побежал им навстречу: Куда пирёш, шайтан! Абанамат! Я тебя, сука, щас...
Мушкетёры молча взяли его в круг и с шелестом извлекли шпаги.
- Туда не нада хадыт - залопотал пойманный, признавая косяк - надо к нам хадыт, чай пить! Пахлава кушать!
- Самогон есть?
- Самогон нэт! Курить эст!
Выгребя у дорожников весь запас лепёшек, терьяка и анаши, мушкетёры оставили их оплакивать горькую судьбу и поскакали дальше. Подождав, когда мушкетёры скроются за поворотом, бригадир зло плюнул им в след и достал из-под аккуратно надрезанного дёрна бутылку.
Ехать по выровненной лопатами дороге было не в пример приятнее, а пущенный по кругу косяк настроил мушкетёров на весёлый лад, а ещё через час их пробило на хавчик. Съехав с дороги к ближайшей рощице, мушкетёры в надежде на очередного зайца набрали валежника и разожгли костёр. Гастон, укравший у дорожников бараний бок и сжевавший его на ходу, был сыт и долго не поддавался на уговоры отправиться на охоту, и только клятвенное обещание купить ему в ближайшем кабаке пива сдвинуло его с места.
Мушкетёры навалили побольше дров и устроились вокруг костра подремать. Вскоре дежуривший д'Артаньян разглядел возвращающегося Гастона и завопил: Гастон что-то тащит! Кажись, кабанчика!
Атос и Арамис тут же вскочили, нашаривая оружие, а Портос запрыгнул на чахлую берёзку и стремительным орангутаном полез наверх. Как только Гастон кинул на землю зайца, над головами раздался треск и сломавший березку Портос впечатал своим задом зайца в землю.
- Браво, Портос! - воскликнул Атос - осталось научиться проделывать это в поле, и можете считать себя круче русских.
"Заяц табака" прожарился быстро, мушкетёры раскурили отобранный у дорожных рабочих “табак” и тронулись в путь. Вскоре они опять наткнулись на очередной ремонт дороги. В этот раз действо протекало в обратном порядке: из-за холма тачками и носилками волокли грязь, вываливали на дорогу и разравнивали граблями. Решив, что их основательно зацепило, мушкетёры закрепили успех ещё одним косяком и направили коней к чудесному розовому замку в стороне от дороги. Немного проскакав по ухоженному английскому газону, путешественники были встречены волоокими красавицами и усажены к столу эльфийского короля ужинать.
- Ты глянь, какие тёлки сисястые! - восхищался знаток и ценитель женщин Арамис.
- И козочки - добавил король.
Прочухавшись наутро, мушкетёры обнаружили себя валяющимися в обнимку с коровами вокруг пастушьего шалаша и принялись проклинать населяющую русские просторы нечисть с её ворожбой. Пастух угостил их парным молоком на дорогу и долго крестился, глядя вослед странным гостям.
Доскакав до какой-то деревеньки, мушкетёры сразу направились к дому старосты. Пока договаривались о ночлеге, бродивший по двору петух активно демонстрировал свою неприязнь, гордо раздувал грудь и раскидывал лапами землю, вызывая Гастона на бой. Староста тоже не сильно обрадовался поистаскавшимся героям и проницательно затребовал деньги за постой вперёд. Определённо, в России мушкетёрам перестало нравиться. Девки не велись на обещания забрать их на обратном пути в Париж, а на свидания приходили с дядей-кузнецом. Пиво и коньяк здесь были не в ходу, а переходить на брагу Гастон не соглашался и в отместку кормил их одними зайцами. Зайцы… мушкетёры больше видеть не могли зайцев! И парёную репу…
Поэтому ужин начали с поправки нервов самогоном натощак. Портос влил в пасть зевнувшему Гастону свой стакан, захлопнул её и как следует потряс. Пес проглотил, вырвался и начал судорожно хватать воздух, и Портос подсунул ему на закуску луковицу. Когда от горла Портоса наконец оторвали д'Артаньяна, а от зада - Гастона, пёс вдруг смачно облизал Портосу лицо, пометил ему ботфорты и на негнущихся лапах вышел наружу. Со двора донеслось короткое кудахтанье и мушкетеры встали помянуть хозяйского петуха и принялись спорить, как его приготовить, но Гастон с удавленным петухом всё не появлялся. Оставшиеся без курятины (а Портос ещё и без очередного пучка перьев на шляпу), мушкетёры до утра перетряхивали деревню в поисках своего пса и наконец нашли его сладко спящим в курятнике. За попытку разбудить Гастона они были поклеваны петухом и убрались в избу досыпать. Аккурат к обеду появился Гастон, перемазанный птичьим помётом и облепленный перьями. Мушкетёры сочувственно налили ему в миску браги, пёс прикрыл лапой нос и принялся жадно лакать.
После обеда Атос развернул на столе карту и стал расспрашивать старосту о дороге на Москву, особенно напирая на места обитания всякой нечисти. Пока староста, впервые в жизни увидевший карту, озадаченно скрёб в затылке, пытаясь найти на ней подпирающих землю слонов, Портос потребовал обозначить и места обитания кабанов. Решив, что без стакана тут не разобраться, староста выкопал на огороде заначку и они приняли по первой. Из-под стола тут же вылез Гастон с миской в зубах. Выхлебав свою порцию, он пошёл бодаться с соседским козлом. До ужина староста откупорил ещё 3 заначки, вдрызг разругался с женой и впал в слезливое настроение.
- Ой да не езжайте вы, добры молодцы, во Москву. Ой, погубит вас город, хлопчики - заголосил он. Атос не дал ему выпить очередной стакан: Почему погубит?
- Кто уезжает, никогда не возвращается! Соблазняет Москва жизнью сладкою, да под обещания свои лживые в рабство ипотечное загоняет. А ещё из Москвы по Руси-матушке погань всякая расползается: дефективные менеджеры, популисты да прошаренные коучеры. Мечутся кабанчиками, вопросики решают и на голосование ставят. Где осядут, считай всё, хуже нечисти то место опоганят. Дорогу новую видели? Вот оно и есть, с виду-то ровная, а - говно.
Староста со стуком уронил голову на стол. Вернувшаяся старостиха, которой пришлось помогать соседям снимать козла с дерева, молча перебрала кухонный инвентарь и принялась прикидывать в руке скалку. Провокатор дАртаньян тут же посоветовал скалку ещё и заточить, после чего старостиха поменяла её на ухват и в два счёта вышибла весёлую компанию на улицу.
Вечерело. В какую сторону Москва - не ясно. Из карты, разрисованной старостой чёртиками и какими-то закорючками, следовало, что везде их окружали напасти. Болели намятые ухватом бока и спины, а долгая дорога до Москвы представлялось вымощенной заячьими костями.
Мушкетёрам очень захотелось домой, и даже перспектива глумливой улыбки Ришелье не мешала им повернуть назад, вот ещё бы знать, в какую сторону...