Когда речь заходит о войне на Востоке Второй Мировой войне, историки всегда отмечает три «судьбоносных» момента Советской кампании — три попытки наступления сил Вермахта, окончившиеся под Москвой, в Сталинграде и под Курском (хотя в третьем случае наступлением это можно назвать лишь условно). Для истории, безусловно, интересен ответ на вопрос: «В какой момент Германия проиграла войну? В какой момент Германия лишилась гипотетических шансов на победу?». Именно в такой формулировке: «Германия проиграла» — ни для непосредственных участников той войны, оставивших мемуары и даже серьёзные исторические исследования (Курт фон Типпельскирх), ни для послевоенных историков (если это, конечно, не больные советским коронавирусом) не может существовать иной трактовки: Германия вела Второю мировую, и в какой-то момент она её проиграла.
Если говорить о субъективном мнении редакции, то поражение стало реальным ещё до 22 июня. Горем для Германии стал её союзник, его совершенно бездарные генералы, его разношёрстные войска, нестабильная революционная ситуация в стране, наконец, банальная алчность его вождя, разыгравшаяся жажда реванша, как у боксёра, получающего удары в лицо, из последних сил стоящего на ногах, пытающегося при этом контратаковать, но подставляющегося под удары ещё сильнее. И это сравнение с боксёром — пожалуй, самая лестная характеристика действиям Италии в 40-ых годах. Собственно, об Италии здесь сказано неспроста — когда говоришь о Сталинградской битве, нельзя обойти её стороной.
Центральной фигурой, самым часто упоминаемым персонажем тех событий, и по совместительству, самым известным генералом Райха в массовом сознании стал генерал Фридрих Паулюс. Когда говорят о Сталинграде — на устах фамилии не Ерёменко, Тимошенко, Чуйкова и Василевского, а Паулюса. Италия (впрочем, не только она одна) и Паулюс! Эти две ахиллесовы пяты сразят Германию в снегах под Волгой.
Паулюс всегда был штабным генералом. В январе 42-го генерал Шестой армии Вальтер фон Рейхенау погиб подо Львовом в результате авиакатастрофы, Гитлер, который решил заменить старых генералов, не столь мобильных и решительных (преследуя идеал генерала такого типа как Эрвин Роммель) на более молодых, доверил командование Шестой армией Паулюсу.
Безусловно, одним из факторов назначения Паулюса было то, что тот был дружен с покойным Рейхенау, по-крайне мере, тот оказывал ему всяческую поддержку, и в передаче командования Шестой армией была некая преемственность как бы с «позволения» любимого в армии фон Рейхенау. Но не одной дружбой с Рейхенау объясняется то, что человек, который до этого командовал лишь батальоном (1000 человек) более десяти лет назад на службе в Рейхсвере, человек, которому генерал Гейм, его бывший шеф, дал краткую, но пронзительно точную характеристику: «Недостаток решительности», получил в подчинение целую армию из трёх ста тысяч людей на ключевом участке фронта. Назначив Паулюса, Гитлер допустил самую главную ошибку Второй мировой.
Перед лицом Фюрера всегда было спокойное лицо Паулюса, склонившегося в штабе над картами и скрупулёзно изучающего все документы перед очередной готовящейся операцией. Он был одним из тех, кто разработал План «Барбаросса», и нет сомнения, что там, в штабе, среди множества бумаг и канцелярской работы, он занимал своё место. Паулюс всегда был дипломатичен, он был подхалим, карьерист, всегда лояльный партии и Фюреру, этот человек подкупил его своей почти что молчаливой лестью (это, безусловно, тот ещё дар). Жена Паулюса, румынка по происхождению, как вспоминает Дегрелль, была столь же честолюбива как и Паулюс, при этом она ещё и донимала всех высших лиц генштаба, желая видеть мужа преемником самого фельдмаршала Кейтеля.
О великолепном Роммеле ходили слухи, что тот не лоялен режиму, о Штайнере все знали как о своевольном генерале, генерал Гот был «слишком старомоден».
В Паулюсе нельзя было найти таких «сторонних изъянов» кроме краткой, но исчерпывающей всё характеристики, данной Фердинандом Геймом: «Недостаток решительности».
Уже тогда Гитлер знал, что не все генералы, в особенности генералы штаба, которыми он хотел заменить погибших и разжалованных, ему лояльны, даже если самого заговора ещё и не было в планах, он уже был в головах. Ротируя фронт, Гитлеру нужен был верный ему человек, который будет следовать его приказам, который не развернёт армию и не направит её штыки в обратную сторону. Мысль о том, что верность важнее профессиональных качеств летом 42-го года превалировала над Фюрером в том числе и потому, что он считал, что война на Востоке уже почти что выиграна: успешное продвижение к нефтяным приискам должно было перекрыть советской армии кислород, а неудача под Москвой была лишь ужасно сложившимися погодными обстоятельствами.
С самого начала своего летнего наступление на Донбассе Паулюс втянул свои войска в трясину собственной нерешительности и медлительности. Там, где любой другой фронтовой генерал Вермахта и Войск СС проходил расстояние за три дня, Паулюсу требовалась неделя. Прежде остального бросалось в глаза то, что Паулюс не понимал принципы танкового наступления. Летом 42-го года у него были все условия для того, чтобы решительным рывком прорваться через слабые, отступающие фронтовые части РККА, перехватить только что созданную резервную 62-ю армию на Сталинградском фронте, решительно окружить её и не позволить 13-ому танковому корпусу Танасчишина прийти ей на помощь. Вместо этого медлительный Паулюс позволил Тимошенко наладить поставку многочисленных резервов к фронту, но даже в таком состоянии танковые клинья 4-ой армии Херманна Гота смогли с юга прорвать широкую линию обороны советов и почти взять в котёл 62-ю и 64-ю армии, однако на помощь им ринулся танковый корпус Танасчишина, который дважды в ходе наступлений 6-ой и 4-ой армий Вермахта вырывал РККА из окружения.
Ганс Дёрр в своих мемуарах отмечает, что отсутствие воды и деревьев в этих равнинных степях делает летную жару ощутимой на все 50 градусов жары. Но ведь и Роммель в Африке сражался в таких же климатических условиях, но ещё и при минимальных запасах топлива и воды, а соотношение сил в Африке всегда было в несколько раз больше в пользу англичан и союзников. Нет сомнений, что если бы Роммель командовал 6-ой армией, к концу августа она бы уже заняла Сталинград и перекрыла волжское направление, развязав руки фон Манштайну и Готу на Кавказе. Да и не только Роммель, который в это время сражался под Эль-Аламейном, но и почти любой военачальник Вермахта и войск СС: Штайнер, фон Кляйст, Дитрих, Гилль, Гудериан, фон Бок, фон Лееб, Модель и другие захватили бы Сталинград.
Однако командование допустило, помимо кадровых, ещё несколько тактических ошибок, ставших роковыми в последствии. Первой из них было то, что по сравнению с началом летнего наступления от Донецка, Сталинградский фронт по мере продвижения на восток растягивался на сотни километров, и если в самом начале это играло на руку Паулюсу (потому что советским войскам также приходилось держать оборону на широком периметре), то по мере продвижения к городу к советам подтягивались многочисленные резервы, уже сами грозящие окружением Вермахту, если фронт не будет растянут по всей ширине атаки. Второй ошибкой стало решение Гитлера одновременного наступления и на Сталинград, и на Кавказ: Вермахт и СС просто не располагали достаточными силами для успешного осуществления обоих ударов сразу, в то время как им приходилось воевать с армией, обладающей колоссальными резервами.
Наконец, третьей ошибкой, самой явной для Сталинградского сражения стали пресловутые растянутые фланги и атакующие звенья между 6-ой и 4-ой армией, которые прикрывали войска, состоящие из армий южных союзников Германии: Италии, Румынии и Венгрии.
Как вспоминал генерал Курт Цейтлер, он предупреждал Гитлера, что вокруг Сталинграда существует серьёзная опасность в виде слабых тактически и физичППым пессимистом. Почему Паулюс, сам женатый на кичливой румынке и абсолютно бездарный на фронте не видел этой опасности ещё можно объяснить двумя этими фактами, но почему в штабе, и в частности Гитлер положились на эти войска, доверив им ключевой участок фронта... Косвенно, это можно объяснить отсутствием живой силы и растянутостью фронта, невозможностью задействовать их в наступлении на Кавказ, где важна была мобильность и способность преодолевать большие расстояния (армии коротконогих брюнетов хуже на маршах). Но даже если и была необходимость в этих войсках на Восточном фронте, ими можно было бы блокировать мёртвые участки фронта, например Ленинград или укрепить волховское направление (хотя бы они, очевидно, дрогнули и в волховской мясорубке), а боеспособных, стойких и подготовленных к зимней войне норвежцев, датчан, латышей и эстонцев задействовать в наступлении на Сталинград. Это было необходимо и потому, что к сталинградскому наступлению не были привязаны войска СС — их отсутствие рядом с армией Паулюса тоже сыграет свою роль.
6-ой армии под командованием Паулюса противостояла 62-ая армия РККА под командованием Лопатина, а затем Чуйкова. 62-я была образована директивой Сталина из 7-ой резервной армии 10 июля 1942 года при создании Сталинградского фронта. Ей была поставлена задача сдержать натиск на подступах к Сталинграду, с которым она, естественно, не справилась. Её спасением стало наличие в резерве 13-го танкового корпуса, дважды вытаскивающего её из почти что образованных «котлов». На самом деле, отмечая героизм 62-ой армии, проявленный позже в уличных боях в Сталинграде, необходимо понимать, что образованная из резервистов армия, занявшая для обороны город уже в глазах своего командования, привыкшего к уже поставленным мировым рекордам бегства, выполнила «героическое действие». Если на подступах к Сталинграду 62-ю спасали танки, то в самом Сталинграде её спасут почти что нескончаемые резервы с правого берега Волги.
Только 21 августа советы начали эвакуацию жителей Сталинграда по Волге. К 23 августу, когда к северным окраинам города вышли первые немецкие танки, в городе было порядка 300 000 жителей. В этот же день самолёты Люфтваффе совершили налёт на город. Если бы над народами СССР не властвовали людоеды, которым плевать на жизни своих граждан, если бы в городе была налажена система бомбоубежищ и аварийного предупреждения жителей о начинающихся бомбардировках (а ведь это было очевидно, это ведь не налёт на абсолютно мирный Дрезден, а на фронтовой город-плацдарм), то жертв среди гражданских было бы минимум. Только 24 (!) августа, уже после первого налёта, городской комитет принял решение эвакуировать женщин и детей из города. По некоторым подсчётам 23 августа погибло 40 000 людей — эти жертвы, разумеется, списали на жестокость немцев и мифический «геноцид советского народа», а не на совершенно скотское отношение совковых узурпаторов к своим людям, которых рассчитывали использовать на всё ещё работавших танковых заводах в Сталинграде.
Когда 62-я армия укрепилась под Сталинградом, Гитлер дал распоряжение заблаговременного разрушения города авиаударом перед штурмом и задачей Люфтваффе было оставить его в руинах. Однако этого не было сделано. Именно руины от города остались после зимнего контрнаступления советов и работы «Катюш». Но тогда в августе, самолёты Люфтваффе лишь потрепали город, но его здания не были разрушены до основания (все известные места сражений, например дом Павлова или Элеватор, по прежнему стояли в свой полный рост, а нефтехранилища у берегов Волги остались нетронутыми) как того требовалось. В следующие дни были предприняты ещё несколько налётов с воздуха, которые так же не выполнили поставленную перед ними задачу. Однако, здесь необходимо учитывать специфику города: на правом берегу Волги располагались хорошие позиции советской зенитной артиллерии.
Повлияло ли это на исход битвы? Да. Потому что Паулюс не имел вообще никакого представления о ведении городских сражений. Во-первых, он не учёл резервы, которые РККА получала с той стороны берега Волги и начал медлить, решая взять 62-ю армию измором с минимальными потерями, во-вторых он, столкнувшись с сопротивлением советов, на помощь которым пришла 13-я гвардейская дивизия Родимцева, вооружённая автоматами для городских боёв и противотанковыми ружьями (которые легко можно было прятать в обломках домов или стрелять ими из подвалов), бросил свои танки в город и те увязли в городских сражениях, особо на них не повлияв. Тем самым Паулюс ослабил прикрывающих его с северо-запада и юга итальянцев и румын, которые и держались-то только за счёт танков Райха в резерве и артиллерии. В итоге, сражения в городе увязли, в ход пошли снайперы и перестрелки вслепую из-за укрытий, а солдатам воюющих сторон пришлось отсиживаться в подвалах.
Судьба предоставила Паулюсу последний шанс захватить город в начале ноября, когда на Волге начался ледостав. Позиции советов в городе хорошо простреливались, Мамаев курган мог бы стать хорошим плацдармом для начала решающей атаки. Но проблемы были следующие: Паулюс уже повредил свои танки в городских боях, моральный дух его солдат упал, сам Паулюс не имел твёрдости потребовать тут же подкреплений у командования, чётко аргументируя это удачным моментом образовавшегося тонкого слоя льда на Волге. Паулюс не был таким мотиватором как Роммель, которого обожали солдаты, даже его штаб постепенно перестал считаться со своим командиром — так, к примеру, Шмидт и Зайдлиц-Кюрцбах совершенно по разному реагировали на полученные приказы — он был абсолютно беспомощен перед постепенно начинающимся хаосом в вверенной ему армии.
Он не предпринял ничего. В эти дни его куда больше заботили проблемы собственного кишечника (его корреспонденция из штаба Шестой армии почти полностью содержит жалобы на еду и состояние желудка).
Тем временем маршал Василевский готовил контрудар. В строжайшем секрете разрабатывалась операция «Уран», задача которой была взять 6-ю армию в клещи. Точно неизвестны все детали, но немецкой разведке стало известно о готовящемся контрнаступлении советских войск на позиции румынской армии, возможно, что «Волчье Логово» просто подозревало наличие бреши в фронтовой линии в той части, где стояли румыны. В любом случае, 10 ноября, за девять дней до советского наступления, Адольф Гитлер приказал перебросить машины 22-ой танковой дивизии из резерва для укрепления позиций Третьей румынской армии. Но когда танкисты сняли маскировку со своих танков, они обнаружили, что провода и кабели пожрали крысы: тридцать девять танков попросту не завелись, ещё тридцать семь пришлось бросить по дороге, и лишь двадцати танкам удалось вступить в бой под шквальным огнём советского наступления. Они были обречены. Эта халатность стоила жизни целой армии, стая крыс оказала влияние на ход целой войны... Часто говорят, что везёт победителям, что фортуна любит смелых — в таком случае, фигура Паулюса, который оказался окружен, буквально, из-за своры крыс, вполне подходит под верность этого утверждения.
Танки никак не могли помочь румынам. Справившись с самоубийственной попыткой защитить румынских союзников, войска РККА под командованием Ватутина окружили 3-ю румынскую армию под станицей Распопинская. Единственный боеспособный румынский генерал Михай Ласкар попытался организовать попытку прорыва из окружения, но паника, охватившая румын, не позволила тому даже организовать армию, всё управление ею буквально развалилось как карточный домик, через 4 дня её остатки будут взяты в плен, кроме части одной дивизии, спасшейся из окружения.
Неимоверное количество раз писалась и утверждалась ложь, что Гитлер бросил Паулюса в «сталинградском котле», иллюзии на этот счёт существуют и сегодня. Но в тот же день, как 6-я армия попала в окружение, Фюрер бросил на помощь Паулюсу танковую колонну под командованием Гота, подчинённого тогда фон Манштайну. В ставке Фюрера Райхсмаршал Гёринг и начальник генштаба ВВС Ешоннек заверили Гитлера, что смогут организовать снабжение армии во воздуху до прибытия танков Гота, которые должны были деблокировать Шестую армию. Проблема всей операции была в том, что сил, которые имелись у Гота и Манштайна было недостаточно, чтобы самостоятельно при полном бездействии Паулюса помочь ему. А проблема уже лично для Шестой армии заключалась в том, что сил Люфтваффе было достаточно только для того, чтобы с трудом покрыть норму снабжения такой многочисленной армии, попавшей в окружение. Часто обвиняют Гёринга в том, что из-за его самоуверенности в своих лётчиках он бросил Шестую армию на голодную смерть — это полнейшая чушь. Наоборот, Люфтваффе, можно сказать, сделали невозможное, поддерживая жизнь Шестой армии в окружении несколько месяцев.
Сам Паулюс вначале так испугался, что в первые часы окружения вылетел на аэроплане из расположения собственной армии в резервные части на западе Дона. Гитлеру пришлось в гневе возвращать того обратно и просить держаться до подхода спешащих ему на выручку сил Манштайна. Паулюс потерял всякое ощущение с реальностью. Испугавшись всего, он отстранился от командования и фактически передал руководство армией генералу Шмидту. Как военачальник, Шмидт был не лучше Паулюса, но если Паулюс был подхалим и не на своём месте, то Шмидт скорее всего был просто военным идиотом. Приказ Гитлера держаться на своих позициях в Сталинграде он воспринял «в штыки»: для фанатика Шмидта это означало невозможность сделать шаг в сторону без согласия на то Гитлера. На собрании в штабе 6-ой армии он предложил ждать полного деблокирования спешащей к ним наспех созданной Группе армий «Дон», Паулюс просто одобрительно кивал на всё то, что говорил Шмидт.
Разумеется, штаб 6-ой армии разделился тогда на два лагеря: генерал Зайдлиц-Кюрцбах требовал немедленно идти на прорыв. Вместе с остальными он пытался убедить Паулюса в необходимости ринуться навстречу Готу и Манштайну.
Говорят, что немецкие генералы вели тогда спор риторикой исторического диспута: речь заходила о Йорке фон Вартенбурге, о Фридрихе Великом, наконец, Паулюс возразил, что прорыв будет означать для них новую Березину. Этот человек всю свою жизнь провёл в штабе, изучая теорию, получил классическое гимназическое образование, но так и не понял отца германской военной теории фон Клаузевица! Березина была героической победой Наполеона и духа его Великой армии, ценой жертвы своих сапёров он смог спасти свою армию — не медля, взяв волю и решительность в кулак, Наполеон действовал и позволил русским ошибиться (а на самом деле, Кутузов просто подло подставил генерала Чичагова, но этого Бонапарт знать конечно же не мог). Под огнём русской артиллерии погибло много людей, в ледяной Березине солдаты обмерзали намертво, но большая часть из них выбралась — его армия была спасена.
12 декабря копьё Группы армий «Дон» фон Манштайна с танками Германа Гота на наконечнике ударило по советским соединениям, сокрушив их оборону. Танки Гота дошли до реки Мышковая, расположенной в 48 километрах от Сталинграда. Они подошли настолько близко к Паулюсу, что удалось наладить радиосвязь между попавшими в окружение и их освободителями, сохранились даже сообщения между Паулюсом и фон Манштайном. Каких-то 48 километров отделяли Паулюса и его Шестую армию от спасения, необходимо было лишь, собрав решительность, волю и свою армию в кулак, как когда-то Наполеон, ринуться в прорыв из окружения в тот же день.
Но Паулюс как и на собрании штаба принялся мямлить и говорить по радиосвязи, что на подготовку прорыва ему необходимо шесть дней — он попросту боялся взять на себя ответственность и ослушаться приказа Гитлера, желая перевалить груз на плечи Манштайна. Хуже того — Паулюс не представлял, как ему выбираться из окружения. За это же время Роммель и Гудериан форсировали Маас и дошли до Ла-Манша, а Паулюсу требовалось столько лишь на то, чтобы подготовить свои войска для двухдневного марша, которые и сами были готовы вырваться из этого ада. Манштайну пришлось послать на самолёте в Сталинград своих штабных офицеров, чтобы те скоординировали Паулюса, но он даже и не думал форсировать наступление. В то самое время, когда ценой своих жизней и возможного собственного окружения его товарищи из танковой группы Гота стояли и ждали два дня Паулюса, он и не думал идти на собственное спасение — для него это была та самая трусоватая и отчаянная французская фраза «C’est la Bérézina»...
Тем временем советские генералы нащупали слабое звено в армии противника. Пока танки Гота два дня ждали того момента, когда проснётся совесть у Паулюса, генерал Ватутин напал на фланговые части армии фон Манштайна, состоящие из итальянцев и румын. Те рассыпались сразу же. Гот, рискуя сам попасть в окружение, был вынужден отступить.
Пока танки Гота отступали, Ватутин развил свой успех, продолжая танковое наступление на Дону. Пройдя как нож сквозь масло через 8-ю итальянскую армию, Ватутин почти окружил её, внося в её ряды настоящий хаос. Единственными способными к сопротивлению оказались немцы из Армейской Группы «Холлидта» под командованием генерала Карла-Адольфа Холлидта.
Это был жёсткий и решительный генерал, настоящий фронтовой волк, по свидетельству фон Манштайна, обладающий ясным умом и объективностью суждений. Он быстро реорганизовал часть румынских и итальянских паникёров, сколотив вокруг них немецкие батальоны, фактически отстранил от командования итальянских и румынских генералов (которые были выше его по чинам) и спас свои части от разгрома. Впрочем, тех итальянцев и румын, которых Холлидт не смог по разным причинам подчинить своей Группе, ждала не завидная судьба — они были либо убиты, либо попали в плен.
Советское наступление завершил рейд на основной аэродром, с которого Люфтваффе снабжало окружённую армию Паулюса. Танковой рейд советов немцы смогли отбить, но львиная доля их армии, состоящей из союзных южных войск была абсолютно подавлена. Попытка спасти непутёвого Паулюса закончилась нечем. Судьба Шестой армии была решена.
Сам Паулюс после войны оправдывал своё фактическое бездействие тем, что он «пытался спасти и даже в каком-то смысле спас свою армию». Из более 91 000 пленных домой после войны вернулись лишь примерно 9 000 — ничего себе спасение утопающих! И Паулюс не мог не знать, что их ждёт в плене. Даже при самом ужасном сценарии, если бы Паулюс пошёл на прорыв, выживших было в разы больше — в конце концов, он спас бы свою армию, а не обрёк бы её на голодную смерть в плену и издевательства.
Шестая армия сопротивлялась ещё месяц. Советы отправили к Паулюсу парламентёров с ультиматумом сдаться, фанатичный Шмидт теперь фактически командовал армией вместо него: тот с честью спас Паулюса и мундир от позора, выставив парламентёров, иначе бы Паулюс, судя по всему, был готов сдаться прямо в тот же день, лишь бы от него все отстали, а тюремщики дали бы ему наконец тёплую постель.
Вторыми по численности иностранцами после румын в Шестой армии были русские, служившие во вспомогательных частях Вермахта «Хиви». Понимая свою обречённость в советском плену, многие из них с винтовками держали оборону до последнего патрона и вздоха. Это поддерживало сопротивляемость держащих оборону в Сталинграде, поэтому советское наступление не было форсированным: в отличии от лета и осени, когда Вермахту необходимо было быстро занять город, РККА могло никуда не торопиться, медленно, как удав, сжимая свою жертву в тиски.
В это время Гитлер производит Паулюса в генерал-фельдмаршалы. Это был намёк на то, что тому ещё не поздно уйти с честью, застрелившись: до этого момента никто ещё не брал в плен прусского фельдмаршала на поле боя. Паулюсу прусская традиция была чужда. Но были и другие генералы. Прусский генерал из старинного дворянского рода Александер фон Гартман, командующий 71-ой пехотной дивизией, 26 января вышел на передовую и стрелял по советам из винтовки, пока его не убили. Его последняя запись в дневнике:
«Я не покончу с собой, но постараюсь, чтобы русские это сделали. Я поднимусь во весь рост на бруствер и буду стрелять во врага, пока не погибну. Моя жена — практичная женщина, она сможет с этим жить дальше, мой сын пал в бою, дочь замужем, эту войну мы никогда не выиграем, а человек, который стоит во главе нашей страны — не оправдал наши надежды».
Вместе с фон Гартманом в поле поднялись и другие офицеры дивизии с оружием в руках и, не обращая внимания на рвущиеся вокруг гранаты, вступили в бой. Узнав об этом, Паулюс отправил в расположение Гартмана своего офицера связи с приказом «вернуться в укрытия и прекратить это безумие». Однако к этому времени генерал фон Гартман уже был смертельно ранен в правый висок.
Собственно, чтобы были понятны нравственные ориентиры: только такие люди как фон Гартман и имеют право на критику и даже неподчинение тем, кто стоит в иерархии воинских рангов выше них.
30 января Паулюс сдался.
Когда он это сделал, как личность Паулюс был уже мёртв. Какое-то время, ещё пытаясь сохранить честь, он оттягивал момент официального сотрудничества с советской пропагандой до тех пор, пока в 44-ом на Гитлера не совершили покушение. Но даже и без согласия на сотрудничество, советы тут же взяли его в оборот, его фотографии из плена облетели все мировые СМИ, американским журналистам позволили брать у него интервью. Самое смешное в этом то, что советы так и не поняли, что Паулюс был липовым фельдмаршалом: вчерашние колхозники и бандиты, которые руководили армией и государством, раскрыв рты, обступили немца и окружили того ореолом «самого элитного военачальника Вермахта», кто-то даже наградил его дворянским титулом и добавил приставку «фон» к фамилии, хотя никаким дворянином он, естественно, не являлся, зато эта приставка так прижилась в затхлом советском сознании (видимо от раздутого ego, мол пленный принадлежал к самой настоящей элите немецкой армии), что и по сей день встречается в статьях и речах юродивых.
Итак, можно выявить два ключевых фактора поражения Оси в Сталинградской битве:
— Фридрих Паулюс и его назначение на должность командующего Шестой армией. Если читать этот текст внимательно, можно выделить порядка четырёх-пяти ключевых ошибок, допущенных лично Паулюсом.
— Южно-европеоидные союзники германцев, неспособные к войне в суровых северных условиях, неспособные со стойкостью переносить потери личного состава, их слабая подготовка и дезорганизованность. Парадокс, но Третий Райх, в котором получила свою жизненную энергию и воплощение расовая теория, оказался слеп и не воспользовался её знаниями в должной мере: фактически, темноволосые армии стран-сателитов обрекли на смерть нордическую армию, способную переломить ход войны. А ведь не только Курт Цейтлер, но и Ланц фон Либенфельс предупреждали.
Сами же «союзники Германии», которые хоть и были для неё абузой на полях сражений сталинградского фронта, теперь стали задумываться о переходе на сторону противника. Румыны и итальянцы отослали свои войска, в скором времени часть из них перейдёт на сторону Союзников.
Наконец, часто задаваемый вопрос: был ли Гитлер виновен в смерти Шестой армии? Только постольку, поскольку каждый начальник в ответе за своих подчинённых. Приказ Гитлера держать оборону в Сталинграде означал ждать деблокирования армии фон Манштайном. Возможности прямого деблокирования не было, следовательно, Паулюс был обязан проявить инициативу и сам способствовать воссоединению с танками Гота.
P. S. В Сталинградской битве в возрасте 67 лет был ранен итальянский поэт и писатель Филиппо Томмасо Маринетти, воевавший в итальянском экспедиционном корпусе. Через год он скончается от остановки сердца.
Литература:
Курт фон Типпельскирх. История Второй мировой войны.
Леон Дегрелль. Гитлер на тысячу лет.
Ганс Дёрр. Поход на Сталинград.
Курт Цейтлер. Роковые решения.
Эрих фон Манштайн. Утерянные победы.
Иоахим Видер. Я выжил в Сталинграде. Катастрофа на Волге.
Андрей Иванович Ерёменко. Сталинград: Записки командующего фронтом.
Вильгельм Адам. Катастрофа на Волге. Мемуары адъютанта Ф. Паулюса.
Карл фон Клаузевиц. О войне.
Ланц фон Либенфельс. Остара 63.