Крупнейший представитель русской историографии, академик (1900), почётный академик (1908) Петербургской Академии наук, основным трудом которого стал "Курс русской истории", Василий Осипович Ключевский (1841-1911) являл собой человека ума тонкого, наблюдательного и аналитического. О нём Лев Николаевич Толстой очень метко сказал: "Хитрый: читаешь - будто хвалит, а вникнешь - обругал". Вот что Ключевский написал о перевороте 1825 года:
"Событию 14 декабря придавалось значение, какого оно не имело; приписывались ему последствия, которые не из него вытекали. [...]
По наружности это один из тех дворцовых гвардейских переворотов, какие происходили по смерти Петра в продолжение XVIII века. В самом деле, движение вышло из гвардейских казарм, руководили им почти одни гвардейские офицеры, представители коренного, столбового русского дворянства. Движение было поднято по вопросу о престолонаследии, как поднимались все движения XVIII в., и на знамени движения было написано личное имя. В движении 14 декабря столько сходства с гвардейскими переворотами XVIII в., что современники, наблюдавшие это событие, не могли не вспомнить о гвардейских переворотах. [...]
Теперь в последний раз русская дворянская гвардия хотела распорядиться престолом, а потом гвардия перестала быть дворянской..." (Ключевский В. О. Русская история. Полный курс лекций в 3 кн. — М., 1993. Кн.З, С. 426. )
В декабре 2020 года исполнится 195 лет со дня выступления на Сенатской площади Санкт-Петербурга мятежников, получившее в отечественной истории название восстания декабристов.
Кем же были люди, про которых умнейший человек, поэт Фёдор Иванович Тютчев позже сказал: "Жертвы мысли безрассудной"? Сказал нелицеприятно, осуждающе, но с жалостью и пониманием. И почему другой отечественный прозорливец и умница, Ключевский, который знал и понимал русскую историю, как никто другой, сказал: "Декабристы — историческая случайность, обросшая литературой"? В них явственно слышится осуждение, правда с оттенком иронии, которая была так свойственна этому человеку.
Да, декабристы - тема, которая имеет обширную литературу. В 1929 году вышел библиографический справочник Н. М. Ченцова, в котором уже тогда насчитывалось более четырёх тысяч публикаций, посвящённых событиям декабря 1825 года. Этот справочник не был единственным, но являлся наиболее полным, хотя и он не мог вместить весь поток юбилейной литературы, посвящённой столетию мятежа.
Представители российской исторической науки часто пытались убедить нас в чём-то одном, подбирая соответствующие факты из всего их многообразия. Для советского периода такое положение вещей было неудивительно. В. И. Ленин - основоположник всего советского - в статье "Памяти Герцена" по поводу декабристов написал: "Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа" (Ленин В. И. ПСС. Т. 21. С. 255-262), - слова, казалось бы, навсегда определившие угол зрения советской историографии. Кто бы в СССР посмел не только опровергнуть, а хотя бы поспорить или высказать долю сомнения в правильности этой оценки? Да стоит ли спорить, ведь Ильич прав во всём.
Да, "узок круг", очень узок, удивительно малочислен для такого колосса, как Россия. При дворцовом перевороте и продуманной организации - сошло бы, а для общественного переустройства, революции?
К октябрю 1917 года история большевизма в России имела уже двадцатилетний опыт по раскачиванию царского трона с помощью русской дури. К моменту захвата власти ленинская партия насчитывала в своих рядах около 200 тыс. членов (примерно один большевик на 500 жителей страны, не считая других оппозиционных партий и движений). При этом Россия третий год воевала, а немцы были настолько заинтересованы в её нестабильности, что оплачивали работу вождей - "могильщиков буржуазии".
Ничего подобного, даже близко, не имели мятежники в 1825 году. Во-первых, не существовало хорошо законспирированной и многочисленной партии (всего каких-то 100 человек ленивых дворян на 50 миллионов населения). Во-вторых, за десять лет до этого Россия вышла победительницей в войне с Наполеоном, освободив от него Европу, и русский народ не имел причины быть недовольным своим правительством. В-третьих, вопрос "помощи" из-за границы, кажется, отсутствовал.
Прав Ильич и в том, что "страшно далеки они от народа".
Да, бесспорно, далеки. И именно это - страшно, потому что с тех пор и до дней сегодняшних по пальцам одной руки можно пересчитать тех, кто был народу близок...
Весь советский период истории декабризма слова Ленина кочевали из одних работ в другие. В них прочли,увидели только тот смысл, который и стал позже официальной и единственной точкой зрения на мятеж 1825 года. Для освещения события использовали лишь те факты, которые подтверждали "официальную версию случившегося": если истинные события противоречили - их умалчивали; если читатель мог прочитать по-своему, то писали так, что для иного восприятия не оставляли и намёка; если получалось неубедительно - выдумывали.
В советский период нашей истории объём печатной продукции о декабристах сильно увеличился и уступал в размерах разве только литературе о вождях. Так как декабристов освещали только с тех позиций, с которых на них смотрел В. И. Ленин, то эта тема всегда являлась проходной. Кто только не писал о событиях декабря 1825 года: маститые академики и начинающие писатели, журналисты и аспиранты. Каких только связей не выискивали: декабристы и революция, декабристы и литература, декабристы и музыка, декабристы и Толстой, декабристы и...
Всего не перечислить. Тысячи книг, десятки спектаклей и кинофильмов, опера...
Естественно, из декабристов, как и из вождей, сделали икону. Но участь и тех и других одна - рассчитывать при этом они могли только на любовь официальную, а такая любовь неискренна и недолговечна, она не согреет душу и не всколыхнёт сердце. А вот дать пищу для ума может, особенно если чувствуется ложь и казённость.
Удивительно, но "легендарная" основа деятельности декабристов, созданная в советское время, выросла не на пустом месте. XIX век много сделал для того, чтобы мятежники стали героями, хотя - вот что удивительно - литературы, освещавшей эти дни, было много и разнообразной. Но...
Русские - нация удивительная. У нас осуждённый человек быстро превращается или в страдальца, или в героя.
Декабристы умудрились стать и теми и другими, несмотря на то, что разница между поведением мятежников на Сенатской площади, их показаниями на следствии и мемуарами, написанными спустя десятилетия, очень велика.
Постараемся фактами сблизить позиции, оказавшиеся столь далёкими, внести ясность, хотя бы и в ущерб устоявшимся, привычным для нас понятиям.