Однажды, в те незабвенные времена, когда страна переходила с советской «узкоколейки» на широкие капиталистические рельсы, на один из столичных вокзалов прибыл поезд из северного городка Ахтинска и извергнул из своего распаренного нутра мутный поток пассажиров. Поток схлынул, и на перроне обозначился молодой человек лет двадцати пяти, с легкой трёхдневной небритостью на скромном лице. Его застенчивая улыбка, приветливый взгляд серых глаз и дорожная помятость неброского костюма вызывали безоговорочное доверие у многих людей – ответственных работников и женщин бальзаковского возраста. Молодого человека звали Ефимом, и был он тогда начинающим, не очень удачливым коммерсантом.
В этот раз его привело в кипящую перестроечными страстями Москву срочное дело, сулившее определённую сумму оборотного капитала, которого так не хватало Фиме, чтобы развернуться по-настоящему. Время было горячее, страдное для тех, кто имел хоть какую-то голову на плечах, пусть не обременённую высшим образованием, но умеющую соображать в нужном направлении. В стране, в очередной раз раздираемой политическими дрязгами, начиналась почти бесплатная раздача загнанных в угол промышленных предприятий, и упустить сейчас кусок пирога, означало обречь себя на дальнейшее прозябание.
А кусок можно было получить, только имея какие-то связи и деньги, хотя бы миллион долларов. И где ж его взять-то по-честному и по-быстрому? Одновременно соблюсти два этих условия вряд ли кому-нибудь удавалось, в этом Фима удостоверился за свою непродолжительную коммерческую карьеру. Поэтому сомневался он не долго.
Завёл некоторые полезные знакомства, с помощью знакомств заимел бланки документов с печатями чужой фирмы – свою в таком деле марать не стоит, и благополучно оформил в Ахтинске липовый договор с нефтезаводом на поставку мазута в Москву. И тут же отправился на пассажирском поезде встречать груз в столице. Перебравшись на общественном транспорте на подмосковную товарную станцию, Фима вошёл в приземистое административное здание, навечно пропахшее паровозной гарью.
Начальник станции с утра сидел закрывшись в своем кабинете, маялся больным зубом и похмельной головой и никого не принимал. Его личная секретарша, девушка не первой свежести, известила немногочисленный персонал, что к шефу лучше не соваться, и целый час пыталась с помощью косметики скрыть на своем лице следы бурно проведённой ночи. Усилия её не пропали даром, в чём она тут же имела возможность убедиться, удостоившись внимания скромного молодого человека, внезапно и тихо возникшего на пороге обшарпанной приёмной.
– Здравствуйте, Людмила, – молодой человек вкрадчиво улыбнулся, делая вид, что очарован неожиданной находкой весеннего цветка посреди помойки. – Вы так неотразимы, что вам вряд ли понадобится мой скромный презент, который, к тому же, может лишь подчеркнуть достоинства вашей великолепной фигуры, скрытой, увы, под этим красивым нарядом.
Он протянул ей целлофановый пакет, содержащий дешёвый турецкий купальник, яркий и аляповатый, но вполне отвечающий вкусу провинциальной кокетки, внутренне содрогнувшись от пришедшей вдруг на ум мысли о реально замаячившей возможности «собственноручной» проверки упомянутых достоинств. Секретарша благосклонно приняла подношение, тут же упрятала его в бездонную сумочку, поднялась из-за стола и приоткрыла дверь кабинета начальника станции, пропуская раннего посетителя в образовавшуюся щель между своим крутым бедром и закрытой второй створкой двери. Стараясь не задеть выпирающих девичьих достоинств, молодой человек проскользнул в кабинет и предстал пред красными, в буквальном смысле слова, очами хозяина близлежащих товарных путей сообщения.
– Здравствуйте, уважаемый Христофор Дормидонтович! – искренняя счастливая улыбка озарила лицо посетителя, умудрившегося выговорить без запинки замысловатое имя ответработника.
– Ваше ФИО?! – неожиданно откликнулся тот низким прокуренным голосом, благосклонным взглядом разрешив просителю сесть на один из расшатанных фанерных стульев у короткого приставного столика.
– Что? – ошарашено переспросил молодой человек, скромно присаживаясь на краешек.
– Как звать и по какому делу? – глаза начальника не отрываясь следили за поведением незваного гостя.
В черепной коробке Христофора Дормидонтовича шла напряжённая, сообразно его текущему состоянию, работа мысли. Он усиленно пытался понять, сулит ли нечаянную выгоду ранний визит незнакомца или это будет пустая трата времени.
– Зовут меня Ефимом, и я ожидаю на вашей станции свой товар…
Молодой человек приоткрыл вместительный пластмассовый "дипломат", расположив его на столике перед собой, и как бы случайно показал внимательному взгляду хозяина кабинета его содержимое, состоящее из кипы бумаг и выглядывающей из-под них плоской бутылки французского коньяку.
– …который мне необходимо переадресовать в другое место назначения, в связи с возникшей необходимостью. Но прежде чем вы ознакомитесь с документами, не откажите испробовать этого благородного напитка, уважаемый Христофор Дормидонтович, а то, знаете ли, что-то голова с дороги побаливает.
Расторопный посетитель заговорщицки, но не переступая дозволенных границ, улыбнулся начальнику и выставил на стол коньяк.
– Убери пока. Покажи документы, – проговорил ответработник и нажал кнопку селекторного аппарата. – Люся, два кофе и лимон. Меня нет.
Последнее высказывание ясно дало понять посетителю, что он на верном пути. Спрятав бутылку во внутренний карман пальто, Ефим поднялся, вынул из "дипломата" несколько документов и, обойдя стол, положил их перед придирчивыми начальственными очами, незаметным жестом карточного шулера пристроив снизу плотный белый конвертик.
– Вот, извольте ознакомиться, договорчик на поставку мазута из Ахтинска, доверенность на моё имя от покупателя на отправку груза дальше, в Калининградскую область для воинской части, которая задыхается от недостатка ГСМ в тисках дружеского окружения "братских" союзных республик. Увы, теперь уже бывших, – молодой человек добавил немного дрожи в голосе, но со слезой решил пока повременить. – Поверьте, уважаемый Христофор Дормидонтович, только бескорыстная забота о наших бедных солдатиках, вынужденных чуть ли не на себе таскать обездвиженную из-за отсутствия мазута военную технику, заставила меня бросить все дела и, стараясь отнять как можно меньше вашего драгоценного времени, просить вас о помощи в незамедлительной дальнейшей отправке означенного груза.
Начальник станции, благосклонно внимая витиеватой речи, пробежал глазами представленные документы с расплывчатыми сиреневыми печатями, держа их в левой на отлёте руке, а правой, в то же время, открыл снизу лежащий конверт. На ощупь оценил количество, достоинство и страну происхождения вложенных купюр, остался вполне доволен результатом, превысившим его ожидания раза в полтора, и, не менее профессиональным движением отправив конверт в карман форменного кителя, откинулся на спинку кресла.
От удачно начатого утра зубная боль куда-то отступила, за ней обещал покинуть голову и похмельный синдром, тем более что секретарша как раз внесла круглый поднос с двумя чашками дымящегося чёрного кофе и блюдечком нарезанного лимона, посыпанного сахаром. Машинально ущипнув ее за подставленную ненароком выпуклую ягодицу, Христофор Дормидонтович вернул документы посетителю, освободив стол для подноса, выудил из выдвижного ящика пару пузатых рюмок и обратился по селекторному ящику к диспетчеру.
– Центральная, состав из Ахтинска пришел, с мазутом?
– Как раз на подходе, на третий путь принимаю, шестьдесят цистерн.
– Телеграмма есть о грузе?
– Номер бухгалтерия подтвердила.
– В тупик не ставь, отправим прогоном на Вильнюс. Определись с депо с локомотивом и бригадой. Отбой.
– Есть, товарищ начальник. Отбой.
– Видал, какая у меня дисциплина, как в армии, даром что женщины в основном, - с довольным видом обратился ответработник к расторопному молодому человеку, который уже наполнил рюмки, аккуратно спрятав в карман обрывки акцизной марки с горлышка коньячной бутылки. – Мужики не удерживаются в диспетчерской, пьют много, а тут дело ответственное – пути, составы, стрелки, горка. Это понимать надо. Ну, давай, не пьянки ради, здоровья для…
Коньяк весело булькнул в горле Христофора Дормидонтовича, Ефим же только смочил губы и тут же плеснул новую порцию в опустевшую рюмку своего благодетеля. Тот смачно закинул в рот пару ломтиков лимона, разжевал, прикрыв глаза, и разом выплеснул в себя вторую рюмку. Утёр губы ладонью и уставился расслабленно на угодившего посетителя.
– Сейчас пойдешь в бухгалтерию, оплатишь переадресовку и можешь встречать свой груз через сутки в Вильнюсе. Я распоряжусь.
– Спасибо вам, большое спасибо, вы меня так выручили, так выручили, я вас век не забуду, уважаемый Христофор Дормидонтович! – молодой человек усиленно старался выразить лицом и другими частями тела наивысшую степень своей благодарности.
– Лучше забудь. Я вот тебя вообще не знаю. Ты кто такой? – неожиданно посуровел товарный начальник, насупил брови, но тут же снова отечески осклабился. – Что, струхнул?! То-то, молодой ты еще, зелёный. Учись дела вести, чтоб потом выскальзывать сподручней было. Лучше совсем никого не знать.
Ефим подобострастно кивал, в душе потешаясь над этим самовлюбленным железнодорожным князьком, подбирающим крошки с чужого стола и не подозревающим об истинных размерах аферы, раскручивающейся на его удельной станции. Но свою роль нужно было доводить до конца, и Ефим решил подыграть провинциальному актёришке.
– Да я вас и так не знаю, Дормидонт Христофорович. Вы кто?
Начальник довольно заржал, до икоты, выпил одним глотком остывший кофе.
– Ну, молодец! Ну, артист! На лету схватываешь, – пробормотал он, отдуваясь. – Давай уже, по третьей примем на посошок, и можешь дальше топать.
Ефим налил ему полную рюмку, проследил, как тот выпил, настойчиво попросил позвонить в бухгалтерию и, после выполнения своей просьбы, резво покинул кабинет, предусмотрительно вылив остатки коньяка в опустевшую посуду начальника и прихватив порожнюю бутылку с собой.
– Приходи еще, – развязно бросил ему вслед хозяин кабинета, глазки его замаслились, а ладони начали шаловливо оглаживать подлокотники кресла. – И позови мне Люсю, пусть посуду приберёт.
– Я повторяться не собираюсь, – про себя пробормотал Ефим и обратился к секретарше, с довольным видом разложившей на столе его подношение. – Хозяин зовет. Наверное, хочет, чтоб вы продемонстрировали ему свою обновку. Я думаю, и вы хотите того же, прелестница!
Он слегка подмигнул ей, радуясь в душе, что не придется отговариваться от вечернего променада, и торопливо вышел на лестницу, спеша в бухгалтерию. Секретарь одарила его спину прощальной томной улыбкой и заперла дверь приемной на ключ. Затем скинула с себя платье и бельё, натянула тонкие цветастые треугольнички на свои, заметно большеватые для купальника, формы, и вошла в кабинет, усиленно покачивая бёдрами.
Ефим же провёл на станции почти весь день, слоняясь по коридору возле диспетчерской, благо она находилась в отдельном здании и ему не пришлось больше увидеть ни секретаршу начальника, ни главбухшу, тоже весьма похотливую разведённую мадам, получившую от него отдельную обаятельную улыбку и маленький презент для ускорения дела. Проследив, как состав из шестидесяти железнодорожных бочек двинулся в дальнейший путь, он сам в тот же вечер вылетел в Вильнюс.
Операция была многоходовая и на ее успех можно было рассчитывать только выполняя основные этапы лично, для чего ему конечно пришлось попотеть. Завернув состав из Литвы в Латвию, где горючее наконец-то было продано, а деньги осели на счетах нескольких фирм, принадлежащих лично Ефиму, он понял, что удача не подвела. Конечно, остались документальные следы его непосредственного участия в махинации, но кому сейчас до них дело. А в дальнейшем можно изъять компромат с помощью связей и увеличивающегося капитала.
Он усмехнулся пришедшей вдруг в голову мысли о некоторой схожести операции с пропажей продовольственного состава гражданина Корейко. Но у того не было возможности пускать полученные деньги в оборот. У Фимы же такая возможность была, поэтому нужно было срочно возвращаться в Москву и начинать крупную игру.
***
– Ну, что ж, наступило время разбрасывать камни, – потирая волосатые кулачки и скабрезно ухмыляясь, проговорил невысокий лысоватый человечек и поёрзал ягодицами в глубоком обшарпанном кресле, устроившись поудобнее. – Здесь находится предмет нашего стратегического интереса.
Он ткнул колпачком шариковой ручки в точку на карте РСФСР, где-то между Сургутом и Уренгоем, подписанную ранее той же ручкой коротким названием – Северянск. Его слушатель, тот самый молодой человек со скромным взглядом, без особого интереса проследил за движением руки патрона.
– Еще совсем недавно там добывали сорок миллионов тонн нефти в год, сейчас добывают около восемнадцати, – продолжал человечек. – Но нефть ведь никуда не делась, она всё ещё там и лежит, и через какое-то время её можно добывать в тех же объемах, при правильно поставленном руководстве.
– Это где-то там, а мы здесь, в Москве, и ехать к чёрту на кулички меня совершенно не радует, – собеседник явно его не понимал. – Мы и на машинах сегодня неплохо зарабатываем.
– Эх, не мечи бисера перед свиньями, – пробормотал себе под нос человечек, а громче сказал: – Машины, это железяки, тем более наши. Через несколько лет автозавод загнётся в конкуренции с иномарками. А нефть всегда будет в цене, по крайней мере в перспективе на несколько десятилетий. Поверь мне, я ведь все-таки доктор наук. И ехать никуда не надо. Надо просто собрать акции у населения за те же машины, а государственный пакет мы постараемся выкупить по дешёвке, когда придёт время.
– И как же мы организуем этот сбор? – поинтересовался молодой человек.
– Ты ведь одно время пытался получить высшее образование? – вопросом на вопрос ответил его наставник.
– Ну, пытался, – с неохотой согласился молодой человек, скромно потупив глаза. – Какое это имеет отношение к делу?
– И жил ты, если мне память не изменяет, в общежитии в одной комнате с неким Городовым? – опять не ответил человечек.
– Ну, жил.
– О, великий Ребе, с кем приходится работать! – человечек завел глаза к потолку и снова спросил с издевкой: – Дальше сам додумаешь, или тебе нужно все разжевать, поднести в ложечке? Я был гораздо более высокого мнения о твоих способностях, когда обещал дяде присмотреть за тобой в Москве и приобщить к настоящему делу.
– А что тут додумывать-то? Вы предлагаете найти Городового и через него выйти на его папашу, генерального директора северянских нефтяников? – сдался наконец молодой человек, подумав про себя: «Вот ведь зараза, подводит меня к тому, что я и сам уже давно вынашиваю. Ну, что ж, мне это только на руку. Пусть тешит себя, что он придумал, а дальше посмотрим».
– Ну конечно! – обрадовался человечек и подскочил в кресле. – Не зря мама мне говорила, что мы никогда не пропадём в этой убогой стране, если будем держаться друг друга и шевелить мозгами. Дальше, дальше!
– Дальше, я думаю, все просто. Городовой старший организует сбор акций в обмен на поставляемые нами легковушки. Так же можно организовать выкуп акций просто за деньги, – с зарплатой у них, наверное, как и везде, сейчас туго. Городовым можно предложить войти в долю, они нам понадобятся ещё какое-то время, а с сыном у меня были неплохие отношения, так что можно дать возможность и ему подзаработать на этом деле.
– Наконец-то я слышу речь не мальчика, но мужа! – человечек сделал вид, что растрогался. – Твои слова просто услада для моего утомлённого слуха. Ты ведь, конечно, не читал «Сионские протоколы»?
– Где бы я их читал? В армии, что ли?
– Армия, это есть одна из главных глупостей, тобой совершённых. Убить два года! Но сейчас не об этом, - человечек нетерпеливо отмахнулся. – «Протоколы» хотя и являются грубой подделкой, но там так хорошо сказано: «…в сношениях с нужными нам людьми мы всегда действовали на самые чувствительные струны человеческого ума – на расчёт, на алчность, на ненасытность материальных ценностей человека, а каждая из перечисленных человеческих слабостей способна убить инициативу, отдавая волю людей в распоряжение покупателя их деятельности». Как это правильно и как это необходимо нам сейчас. Однако, я вижу, что тебе это совсем не интересно?
Человечек резко наклонился вперед и вперил свои глазки в лицо собеседника, чуть не клюнув его хищным мясистым носом.
– Интересно, интересно. Но мне надо идти.
– Хорошо. Иди. Если мы будем действовать быстро и правильно, скоро я сведу тебя с нужными людьми и мы сможем поехать на святую землю. А пока нужно не упустить время, сейчас нужно работать, работать и ещё раз работать, чтобы потом не работать уже никогда. Я думаю, мы с тобой далеко пойдем, Фима, мой мальчик!
– Спасибо, уважаемый Михаил Соломонович! – молодой человек тоже сделал вид, что растроган, снова потупил глаза, но уже с внутренним самодовольством, и добавил, про себя: «Я-то уж точно пойду далеко, старый ты хрен, а вот возьму ли я тебя с собой, это есть большой вопрос!»
На этом милые собеседники пока и расстались.
Фима отправился якобы разыскивать своего бывшего однокашника, а Михаил Соломонович набрал междугородный номер генерального директора автозавода, почти полновластным владельцем которого являлся, конечно на паях с другими не менее уважаемыми людьми.
– Заставь своих снабженцев, ну или не знаю кого, проработать схему доставки в город Северянск, что в Тюменской области, большой партии автомобилей по железной дороге. А пока, будь готов через неделю-другую отпускать машины с базы в Балашихе, по разнарядке из того же Северянска.
После этого человечек вышел из-за стола и принялся ходить по комнате, задумчиво теребя себя за большой нос. После чего снова уселся в кресло и набрал один секретный номер, который и сам старался не помнить от одного звонка до другого.
– Администрация? – негромко спросил он в трубку и, получив утвердительный ответ, представился и продолжил: - Вы не могли бы записать меня на встречу на будущий месяц. Только в следующем году? В следующем году ему уже будет не надо... Извините, это я так не удачно пошутил. Конечно, записывайте на следующий год. Я же понимаю, что у него очень много важных дел, гораздо больше чем у меня.
Михаил Соломонович аккуратно положил трубку на аппарат, достал из внутреннего кармана пиджака тоненькую записную книжку и сделал в ней какую-то пометку.
– Времени у него, видишь ли, нет для меня. Погоди, придёт время переизбираться на второй срок, я тебе быстро понадоблюсь. Да и до этого не один раз ещё понадоблюсь, и после этого. Никуда ты без нашей поддержки даже не рыпнешься...
Он вновь соскочил с кресла и забегал по кабинету с удвоенной скоростью, распаляясь всё больше. Глаза его начали вылезать из орбит, ноздри раздувались, словно поднятые крылья хищной птицы. Зрелище, прямо сказать, было малоприятное. Жалко, что его никто не видел.
– Все будете у меня по струнке ходить. Все! Без денег еще ни одна власть не могла удержаться. А где они, денежки-то, где?! У меня! Вот где! – человечек похлопал себя по карманам брюк, как бы отплясывая «Яблочко». – И вы все будете у меня здесь! Дайте только время!
Он внезапно успокоился, остановился, одёрнул куцый пиджачок и снова прошёл к столу. Сел и рассмеялся, подумав: «Ну, Фимка, сосунок! Не догадываешься ты, что я-то уж знаю о твоих делишках с Городовым! Давай, давай, действуй, голубчик, а инициатива должна быть всегда у меня! И будет у меня! С тобой, однако, нужно держать ухо востро. Прикармливать с ладошки, но осторожно - как бы руку не откусил!»
Что было дальше, Вы и так знаете, Читатель. Мы с этим все живём до сих пор.