Рассказ "Квартира 28"
1.
— Лерка! Ты опять ночью в туалете курила?! — раздраженно крикнул Дмитрий.
— Это от соседей через вентиляцию запах прилетел! — послушался в ответ женский голос.
— Ага! А халат тогда почему куревом воняет? — продолжал сердиться высокий взлохмаченный мужчина.
— Ну, хорошо! Да. Это я такая плохая! Курила ночью! — с вызовом ответила Валерия. — А, знаешь, почему? Ты бы лучше поинтересовался, почему я не спала этой ночью!
Миниатюрная женщина в клетчатой пижаме, с хвостиком на голове и очках в толстой темной оправе пришла, громко топая босыми ногами, на кухню и, застыв в дверях, демонстративно сложила руки на груди.
— Почему ты, Лера, не спала? Расскажи, пожалуйста, — с наигранной заботливостью спросил муж.
Он навис над плитой и длинными нескладными руками пытался отделить лопаткой жареные яйца от сковороды. Получалось у него это плохо. Сковородка плевалась раскаленным маслом, а яичница с одного края подгорела, а с другого вообще прилипла и злобно шипела.
— Над нами поселились сумашедшие, они всю ночь бродят, скребут чем-то по полу, двигают мебель и ещё издают какие-то странные звуки, похожие на визг скрипки. Это кошмар! Эта ночь была сплошным кошмаром! У меня теперь раскалывается голова, а мне работать весь день. Может, ты сходишь наверх, скажешь им, чтобы больше не шумели. У нас все-таки маленький ребенок.
— Я? — Дмитрий посмотрел на неё удивленно. — Ты это серьезно?
— Да! Хоть раз сделай для меня что-нибудь. Тебе вообще все пофиг! — Лера начала заводиться. Но её муж этим утром был тоже не в настроении. Он молча бросил сковороду в раковину и, отодвинув в сторону женщину, ушел в комнату.
— А ты бы хоть раз сделала мне завтрак или ужин нормальный! — крикнул он из спальни, натягивая на себя широкие мешковатые джинсы. — У меня новый спектакль. Знаешь, сколько нервов, и ты ещё… Задолбала.
Он быстро оделся, проходя мимо кухни, бросил на Леру гневный взгляд, и вышел из дома, громко хлопнув дверью.
— Вот так. Вот и вся любовь. Где она теперь? В жопе, наверное, — проговорила женщина с досадой и достала пачку сигарет, спрятанную за кухонным шкафом. Она открыла окно и, закрыв глаза, сделал первую затяжку.
— Мам, а где папа? — спросил мальчик, который стоял в дверях кухни и ещё сонными глазами смотрел на Леру.
— Ромка! Ещё рано, иди спи, — воскликнула женщина и быстрым движением выбросила в окно сигарету.
— А ты что куришь? — спросил удивленно ребенок, задрал белую майку и почесал живот.
— Нет!
— А, почему окно открыто? — снова прозвучал вопрос.
— Проветриваю кухню. Твой папа спалил яичницу. Запах на всю квартиру, — ответила Лера и закрыла окно.
— А, папа где? — спросил Рома грустно, он окончательно проснулся и понял, что в садик его опять поведет мама, а это значит никаких конфет по дороге и смешных историй. Мама всегда неприятно тащит за руку, да ещё и наругать может. А вот с папой – совсем другое дело…
— На работу ушёл папа. Слушай, Ромка, иди посмотри мультики, а я сбегаю к соседям, ладно?
Лера решила все-таки подняться на пятый этаж и высказать, все, что она думает о шуме, а иначе она сама свихнется, если не будет спать по ночам.
— А зачем? — мальчик продолжал стоять в дверях.
— Надо. Иди уже в комнату, не стой над душой.
Ромка вздохнул и пошел включать телевизор. А Валерия накинула коричневый плащ поверх пижамы и в домашних тапочках побежала по лестнице на следующий этаж.
У квартиры под номером двадцать восемь не оказалось звонка. Когда-то он был, но сейчас вместо кнопки торчали два кривых провода, а вместо коврика перед порогом лежали мокрые лохмотья – даже смотреть на них было неприятно, а наступить – тем более. Лера представила, как чавкнет под ногами эта тряпка и сморщилась.
— Ссаньем воняет что ли? — брезгливо сказала женщина и встала справа от квартиры. За дверью было тихо.
Лера постучала. Никто не ответил. Она немного подождала и снова постучала – уже кулаком.
— Бесполезно. Конечно, они не откроют, — вздохнула она и пошла к лестнице.
В этот момент за её спиной раздался быстрый топот, словно кто-то пробежал по лестничной клетке. Она резко обернулась, но никого не увидела. Женщина спустилась на три ступеньки вниз и опять услышала мелкие шаги и противное хихиканье. Лера вздрогнула и повернула голову – опять никого.
— Всё. Я схожу с ума, — сказала она шепотом и быстро, не оглядываясь, сбежала вниз и в два прыжка оказалась у своей двери. Сердце быстро колотилось.
Ромка сидел перед телеком, в руках у него была красная машинка. Он увидел маму и сообщил, что хочет есть.
— Сейчас сварю тебе кашу, — ответила Лера и пошла на кухню.
Женщине ужасно хотелось курить. «Может в туалете покурить», — подумала она, но потом отказалась от этой мысли – все-таки ребенок дома.
Валерия Вербина курила периодами, когда в её жизнь приходили неприятности или проблемы: три года назад умерла её мать и Лера взяла в руки сигарету, хотя не курила до этого четыре года, потом бросила, но через год долго не могла найти новую работу, и старая привычка вернулась. И вот опять – грозит увольнение, и в сумочке поселилась пачка винстона. Потому что приняли в редакцию второго фотографа – белобрысого парня с красными припухшими веками, и теперь все взялись его нахваливать: талант, тонко чувствует фактуру, а как со светом играет… А за спиной у Леры шепотки пошли, что её фотопроекты неинтересны – посредственны, и начальница уже косые взгляды бросает. Вот и курит теперь Валерия Вербина в обед, да после работы и даже гораздо чаще. Ей бы пожаловаться кому-нибудь, рассказать о хитром белобрысом Ваньке, который её подсиживает, да не с кем – мама умерла, от подруг кроме дежурных фраз «все наладится» ничего не услышишь, а с Димкой вообще уже, как чужие стали. Он всегда на работе, а если и дома, то мысленно все равно продолжает думать о своих спектаклях – Дмитрий Вербинов декоратор в доме культуры. Не очень престижно и перспектив никаких, но ему нравится. Уж точно больше, чем с нервной Леркой, которая всегда чем-то недовольна и снова начала курить, хотя знает ведь, что не выносит он запах дыма. Вот такие дела. Одним словом – тоска поселилась в семье Вербиновых.
Рома ел на кухне гречневую кашу. Женщина вздохнула и пошла одеваться. Надо отвезти сына в садик, потом ехать через весь город на выставку живых цветов – сделать фоторепортаж и ещё успеть в офис на планерку. «Дурдом», – прошептала Лера и сунула пачку сигарет в карман коричневого плаща.
2.
— Здравствуй, Лерочка!
— Доброе утро, Фаина Васильевна!
— В садик малыша повела?
— Да, в садик…
— Лерочка, подожди! Я все хочу спросить.
— Что Фаина Васильевна?
— Что за живодерка поселилась в вашем подъезде?!
— Какая живодерка? — Лера сделала удивленное лицо.
— Представляешь, позавчера иду рано утром к поликлинике – взять талончик к стоматологу. Знаешь ведь, надо с утра очередь занимать…
— Фаина Васильевна, вы уж извините, но мы так торопимся… — Лера уже собралась бежать к остановке, не дослушав бабушку, но та схватила её за рукав плаща.
— Подожди, дослушай, у тебя ведь ребенок, а она – сумасшедшая…
— Что?! Кто сумасшедшая? — Валерия Вербинова начала раздражаться.
— Та женщина. Она, знаешь, ростом с девочку лет десяти, щуплая такая, а волосы – седые! Так вот, смотрю, а она голубей у того люка кормит. Там же тепло, голуби любят на нем сидеть, а сама шепчет все: «Ненавижу тупых птиц!»
— И что? — нетерпеливо спросила женщина. — Я тоже голубей не люблю.
— Так вот, набросала им каких-то крошек. Голубочки клюют, воркуют.
— Послушайте, Фаина Васильевна…
— Подожди, не перебивай! А потом она как прыгнет! Как схватит одного и хрясь!
— Что хрясь? — на лице Леры появилось недоумение. Раньше она не замечала у Фаины Васильевны такой разговорчивости и навязчивости.
— Шею свернула голубочку! Сунула его за пазуху и пошла к твоему подъезду.
— К моему подъезду? — Лера поежилась.
— Да! Ей вслед кричу: «Гадина! Убийца!», а она обернулась, злобно так улыбнулась, и какую-то тарабарщину мне выкрикнула.
— Что за тарабарщину? — теперь Лере захотелось выяснить подробности.
— Не смогу повторить, что-то типа: «агрантус герантирус» и что-то ещё, похожее на «брокли».
— Ужас какой-то вы мне рассказываете, Фаина Васильевна, да ещё при ребенке.
— Да Ромка твой не слушал, он вон мусоровозку рассматривает. А тебе надо знать, кто в вашем подъезде поселился. Маленькая такая, непонятно, сколько лет. А волосы – как снег… И одета так странно…
— Мам, а куда потом эта машина повезет мусор? — спросил мальчик Леру и дернул её за рукав.
— На свалку, сыночек. Пойдем скорее к остановке, а то точно опоздаем. До свидания, Фаина Васильевна!
— До свидания, Лерочка! Береги себя, и мальчика своего береги!
Через два дня, в пятницу, у Ромки поднялась температура, и Лера с сыном остались дома. «Что опять папа тебя мороженым накормил? Да?» — допрашивала она утром ребенка, но мальчик, зная, что мама будет ругаться, решительно все отрицал. Он пообещал папе не рассказывать о походе в кафе дома культуры, где к ним за столик села какая-то тетя, по имени Оксана. Эта тетя ему подарила машинку и даже пригласила в гости. А папа так счастливо смеялся – Ромка впервые его видел таким. Съел Рома в тот день аж две порции шоколадного мороженого, да ещё выдул целый стакан сладкой, прохладной газировки. Здорово, когда папа берет его с собой на работу!
Валерия дала мальчику жаропонижающее, и через тридцать минут он стал чувствовать себя гораздо лучше. Ромка залез на подоконник и стал смотреть на дорогу: вот заехала во двор синяя легковушка, вон красный джип паркуется у третьего подъезда, а это, что за черная машина с золотой полоской на боку?
— Мама! А что это такое?
— Сынок, я занята. Фотки обрабатываю. Что там у тебя случилось? — крикнула мама с кухни.
— Ой, мама! Мама! Иди сюда скорее!!! — Ромка завопил во весь голос.
Лера бросилась бегом к сыну, к окну. Он тыкал пальчиком в стекло и большими глазами следил за происходящим. Трое молодых мужчин вынесли из катафалки красный гроб и поставили его на табуретки у соседнего подъезда. А в гробу-то Фаина Васильевна. Вся в цветах и в голубом платочке…
— О, господи! Не смотри, Ромка, не смотри! Слазь скорее с подоконника, иди мультики включи.
Лера согнала сына с окна, а сама все смотрела, как стекались к Фаине Васильевне родственники, соседи и знакомые. Они несли цветы – в основном красные гвоздики, и осторожно укладывали их в гроб к бабушке, которая стала походить на маленькую птичку с заостренным носом-клювиком и сцепленными на груди сухими пальчиками.
— Агрантус герантирус… — тихо проговорила Валерия, и между лопатками пробежал холодок.
***
Шум в квартире номер двадцать восемь начинался часов в одиннадцать вечера и не прекращался до пяти-шести часов утра. Но Валерия Вербинова больше на эту тему не возмущалась, страх не разрешал ей подниматься к соседям на пятый этаж, даже мысль об этой странной квартире оживлял в её голове противный пакостный смех, и сердце в груди начинало бешено колотиться. И только сигареты немного снимали напряжение. Дима перестал ругаться из-за запаха курева, он вообще почти перестал с ней разговаривать. Это огорчало Леру, но не сильно. Постоянная головная боль, бессонные ночи и проблемы на работе не оставляли пространства в её душе для переживаний на тему семейного счастья.
В утро понедельника женщина снова закрылась в туалете и затянулась приятным, горьковатым дымом. Ромка должен был ещё спать, но из комнаты послышался его голос:
— Мам! А там какая-то тетя мне рукой машет!
— Где там? — крикнула из-за двери Валерия. Ей страшно не хотелось бросать сигарету.
— Там, за окном. Машет мне рукой.
— Ну, и ты ей помаши, — ответила женщина и снова затянулась. Сигарета в её пальцах так быстро таяла. И вдруг в сердце словно что-то кольнуло, она резко и глубоко вдохнула дым, закашлялась, бросила окурок в унитаз и побежала к сыну. Ромки нигде не было. Её мальчика нигде не было. Лера бросила взгляд в окно, и дикая паника, ужасная, сумасшедшая паника дрожью пробежала по каждому её нерву. Там за окном, во дворе стоял Ромка, а рядом с ним ОНА – странная женщина, о которой рассказывала Фаина Васильевна. Никаких сомнений быть не могло: маленькая, чуть выше сына; худая, как щепка, и волосы – седые, совершенно белые. Она держала Ромку за руку и что-то ему говорила. Несколько секунд Лера стояла парализованная ледяным страхом, мысленно она успела поразиться наряду седой маленькой тетки: черное платье с зеленым отливом, ярко-красное жабо, а на ногах красные ботинки со шпорами. Тетка почувствовала на себе взгляд и подняла лицо в сторону окна, Лера увидела нечеловеческие – желтые, совершенно круглые, глаза и тонкие, растянутые в хищной улыбке, ярко-красные губы. «Отойди от моего сына, тварь!» — попыталась крикнуть женщина, но изо рта вылетел еле слышный хрип. Валерия Вербинова сделала отчаянный рывок вперед, её тело не желало слушаться, ноги, словно приросли к полу. Она упала на живот, оперлась на локти и поползла в сторону двери. «Отойди от моего сына, тварь!» – шептала женщина, преодолевая какой-то бесконечный путь до коридора.
Когда она, шатаясь, с трудом вышла на улицу, во дворе никого не было — ни Ромки, ни седой тетки. Никого. Во дворе было пусто и тихо. Лера села на бордюр и заревела. Она плакала во весь голос, широко открывая рот и поворачивая голову во все сторону. Сквозь рыдания она выкрикивала: «Верни моего сына, тварь! Моего сына! Моего мальчика!» Затем она встала на ноги и пошла обратно в подъезд, опираясь на холодные перила, согнувшись, медленно, шаг за шагом он поднялась по лестнице на пятый этаж. «Тварь! Открой дверь! Отдай моего сына! Слышишь?» — прохрипела женщина и ударила кулаком в дверь двадцать восьмой квартиры. Дверь бесшумно открылась. Эта чертова дверь неожиданно открылась!
Лера Вербинова ввалилась в темную квартиру, её ноги за что-то зацепились, и она упала на пол. Женщина хотела опереться на ладони, но пол оказался скользким, под руками была какая-то теплая вонючая жижа. «Что это?» — прошептала Лера и, когда по запаху поняла, что лежит в огромной луже свежего птичьего помета, её стошнило, просто вывернуло наизнанку. Над головой раздалось знакомое хихиканье, а потом визг, похожий на скрипку, его Лера слышала почти каждую ночь. Он был похож на боевой клич, полный дикой ярости. Захлопали огромные крылья, и в голову лежащей женщины вонзились острые птичьи когти, они стали вырывать клочки волос, а острый клюв ударил Леру в висок. Она потеряла сознание.
3.
— Бедненькая, вот так и кукует днями и ночами на балконе.
— Да, совсем ведь одна. И муж бросил, и ребенок пропал без вести.
— Да, никому такой судьбы не пожелаешь. Говорят она того.
— Что того?
— Ну, с ума сошла.
— А как тут не сойти-то?
— И то, верно… Бедненькая…
Охали бабушки у подъезда, рассматривая Валерию Вербинову, которая сидела на стуле, на балконе и, не отрываясь, смотрела вверх и шевелила губами.
А Лера ждала, когда к ней прилетит маленький черный вороненок, он, как обычно, сядет на плечо и будет нежно тереться о её щеку.
— Ромка, ну где же ты? Я тебе кашку гречневую сварила… — шептала женщина, щурясь от яркого весеннего солнца, всматриваясь в голубое небо.
Конец.