Жизнь первая
Все, кому интересна история родной страны, слышали о первой обороне Севастополя - и конечно, о Панораме в ее честь, находящейся в этом городе. А из тех, кому довелось видеть ее своими глазами, вряд ли кто-то ее забудет. Кто сказал, что машины времени не существует? Поднимитесь на обзорную площадку - и дыхание той войны накатит на вас леденящей волной, хоть и июнь изображается на громадной - 14 метров в высоту и 110 в длину - картине. "Эффект присутствия" - модное выражение, получающее осязаемое значение в этом полутёмном зале, где единственная реальность - солдаты впереди, справа и слева, орудия, ядра, корзины с землей - хлипкая защита от ядер и бомб - и узкая полоска неба и моря на горизонте. Там идёт другая война...
О героизме живых и мёртвых в этой войне можно говорить бесконечно, но лучше один раз увидеть... Так решил и баталист Франц Рубо. Получив в 1901 году заказ на панораму, которую собирались открыть в честь 50-летия обороны Севастополя, он с жаром взялся а дело. Окруженный консультантами, Рубо поехал в Севастополь. Бесчисленные этюды на месте оборонительных боёв, работа с документами, картами, рисунками той поры заняли немало времени. Но на этом художник не остановился. В его распоряжение были выделено почти два взвода пехотинцев и отделение матросов в обмундировании и с оружием той эпохи, которых он зарисовывал без устали - поодиночке, группами, отрядами, стоя, лёжа, в движении, при перемещении тяжестей...
Создав более 50 этюдов на месте и неисчислимое количество набросков, Рубо уехал в столицу - работать над прототипом полотна. По его замыслу, оно должно было отражать самый драматический эпизод обороны - битву 6 июня 1855 года, когда 75-тысячная русская армия отразила генеральный штурм 173-тысячной армии союзников. Главным героем должен был стать народ: солдаты, матросы, младшие офицеры, вынесшие на своих плечах всю тяжесть войны.
Прототип был представлен вниманию царской семьи, участников обороны и военных экспертов в 1902 году в Зимнем дворце в Петербурге. Картина длиной 11,5 метра и шириной 1,08 метра привлекла немало внимания и вызвало множество дискуссий. Некоторые из предложенных поправок игнорировать было сложно, чтобы не сказать, невозможно - и дело было не в неправильном цвете ремней солдат или ошибочном расположении орудий. Царское семейство, считающее Нахимова виновником развязывания Второй Крымской войны, настаивало, чтобы его на картине не было и духу. Также монаршье неудовольствие вызвали солдаты и матросы - реальные герои обороны. Романовы считали, что грандиозное полотно должно быть посвящено людям с грандиозными родословными - и требовали толпу обезличить, а на видном месте подрисовать князя Горчакова, хотя в событиях того дня он участия и не принимал. "Я царь, я так вижу"...
Сделав вид, что согласился, хотя не уточняя, с кем и на что, в 1902 году художник уезжает работать с помощниками в Мюнхен, где в свое время учился живописи. Построив там за свой счёт специальный павильон, они с азартом взялись за работу. Вместе с Рубо над панорамой трудились три живописца и двадцать студентов Баварской академии художеств. Говорят, что почти треть картины написана лично Рубо, вкладывавшим в картину - дань уважения памяти защитников Севастополя - всю душу.
Завершенное полотно бережно намотали на вал диаметром 1 метр и диной 15 метров, погрузили на две сцепленные железнодорожные платформы и повезли в Севастополь, где к тому времени здание Панорамы, полностью оборудованное, уже ожидало своего главного жильца. Предметный план - неотъемлемая часть любой панорамы - тоже был подготовлен в Германии, весил 11 тонн и занимал отдельный вагон.
В ноябре, после гармонизации цветовой гаммы предметного плана и полотна, панорама была заявлена к открытию. Из столицы прибыла комиссия, подивившаяся размерам, труду, детальности... и запретившая картину к публичной демонстрации. А ведь говорило его императорское величество - "убери Нахимова... обезличь чернь... нарисуй князя Горчакова..." Рубо снова упёрся: нет. И в 1905 году, когда призрак революции забрёл из Европы в Россию, панораму были вынуждены открыть в том виде, в каком она прибыла из Германии.
Но что ты за царь, если память у тебя короткая и настоять на своём перед каким-то рисовальщиком не можешь? Это ж не Дума и не сенат. И в 1909 году полотно демонтируют и перевозят в Петербург. Перед открытием столичной демонстрации царь посетил экспозицию - и решительно дал знать художнику свою позицию и своё высочайшее неудовольствие, на этот раз - как ультиматум. "Нахимова убрать. Лица исправить. Горчакова - впереди на белом коне. Ну или во весь рост у белого орудия. Или на белом паруснике штурмовать французский люнет. Во всём белом. Выполнять!"
Художнику, после немалых боев, почище, чем полвека назад на редутах, под угрозой отказа в дальнейших заказах - а на кону стояла Бородинская панорама! - пришлось оставить свои позиции и закрыть опального адмирала облаком дыма, а героев сравнять с окружением... Но Горчакову места на его полотне так и не нашлось.
В 1926 году Митрофан Греков - ученик Франца Рубо - обеспокоился состоянием полотна, висевшего в неотапливаемом и невентилируемом помещении. Договорившись с властями, он написал своему учителю, проживавшему на ту пору в Германии, приглашая его принять участие в реставрации. Но Рубо, тяжело переживший недавнюю смерть супруги, и сам был болен, и ответил, что приехать не сможет, и полностью доверяет своим ученикам. Реставрация была проведена без его участия, но с его благословения - и правки, внесенные под давлением Николая II, были устранены. Страна снова увидела своих героев. Первая жизнь панорамы подходила к благополучному завершению...