- Я устал. Не могу идти, - сказал Олег и сел прямо на дорогу. Папа посмотрел на сына. Он помнил свой задор, с которым он решил показать детям праздник. Зачем он пошел с детьми в столицу через выжженные пустоши? Почему не остался в пещере на берегу?
В нескольких километрах от границы снега они потеряли Олю. Она лежала маленьким холмиком, одеяло больше не поднималось от дыхания. Слез не было. Была тупая боль внутри: безысходность. Холодный ветер с мертвого пространства нес обреченность. Оля осталась среди серых камней.
И вот теперь Олег сидел и не шевелился. Он не хотел вставать и идти. Ему было не понятно, зачем искать праздник. Даже если увидеть все то, о чем говорил папа, разве станет он счастлив? Разве это вернет Олю, солнце, маму? У него не было веры в чудо, он сразу родился взрослым, без мечты.
Папа посмотрел на сына. Сел рядом.
- Слушай, ты не помнишь времени, когда мы жили в столице. Там на самом деле было здорово. Огни, вкусная еда, музыка, яркие наряды. В праздники все ели, пили и веселились. Никто не думал о проблемах и выживании. Олег, праздник был настоящим.
-Что это? Праздник.
Отец достал из рюкзака сверток:
-Смотри,- он развернул бумагу – на руке лежало коричневая сухая полоска с блестящими пятнами – Это был банан. Когда ты родился, дети ели бананы. А на праздник все фрукты посыпали блестками. Сейчас бананы не растут. Эту кожуру я сохранил, как воспоминание о блестках былой жизни. Олег, ты должен помнить о празднике, это же важно.
- Папа, нам не помогут эти блестки, даже если я вспомню. Я не хочу помнить бананы, я хочу помнить Олю, маму, нашу пещеру. Мне не нужны блестки, чтобы помнить главное. Это кожура не стоила того, чтобы идти в пустоши. Даже если там праздник. Праздник – это мы. Но нас не осталось, папа. Остались только блестки на кожуре от банана – сказал Олег, и закрыл глаза.