Новогодняя история
***
Ботинок был левый, а нога – правая.
Матвей Александрович считал себя умным, состоявшимся человеком. Он знал о жизни всё. Но вот этот трюк с ботинком ему всегда не удавался. Зачем они, вообще, разные? Почему другие никогда в них не путаются? Эта проблема преследовала его всю жизнь. Хоть из дома не выходи!
Матвей Александрович раздражался все больше и больше. Хуже всего было в гостях. Он всегда старался незаметно прошмыгнуть в прихожую – но хозяева, конечно, тут же являлись проводить гостя. Стояли рядом и злорадно наблюдали за его неуклюжестью. Сгорая от стыда, Матвей Александрович заводился, начинал яростно запихивать ногу не в тот ботинок, злился и заводился еще больше.
Надо было просто успокоиться и взять правый. Но Матвея Александровича уже трясло. Придется снова позвать мать. Когда у тебя возникают такие вот проблемы – тебе приходится жить с матерью. Говоря откровенно, Матвей Александрович не очень уважал эту женщину. Она была глупа, бестактна и навязчива. Сколько он себя помнил – мать совершенно бесцеремонно нарушала все его личные границы: в комнату входила без стука, без ложной вежливости копалась в его вещах, во время уборки выбрасывала все, что считала лишним. Он устал от нее. Но и жить один тоже не мог.
- Ма!
- Да, родной?
Его раздражала ее снисходительность и уверенность в своём превосходстве. Настроение было испорчено напрочь. Хотелось послать всех к черту и остаться дома, но он знал, что идти все-равно придется. Матвей Александрович поморщился.
- Ботинок!
***
- Куда ты меня ведешь?
- Это сюрприз!
- Я устала.
- Уже скоро.
- Ты это час назад говорил. У меня ноги промокли!
- Мы почти дошли.
- Там будет еда?
- Там будет кое-что получше! Это здесь. Смотри!
Пока Марина озиралась, Глеб расстегнул рюкзак и вытащил топор. Вокруг был густой лес. Холодало.
- Я. Ты. Лес. Топор.
- Чего ты бормочешь? Помоги!
Марина стояла по колено в сугробе. С веток на голову сыпался снег.
- Глеб, ты же не хочешь сказать, что мы притащились сюда за елкой?
- Посмотри какая красавица!
- Глеб, ты нормальный? Зачем нам елка?
- Отойди-ка!
Глеб рубил ель, щепки летели в стороны. Это и вправду была очень красивая лесная елка.
- Ты прикинь, как все обрадуются! Сидят такие, а тут – мы. С елкой!
***
У Тани были ясные глаза и пышная юбка. Вполне достаточно, чтобы нравиться мальчикам. Но видимо чего-то не хватало. Мама, помнится, говорила еще, что нужна загадка, но загадки в Тане не было. А в Ирке, видимо, была. Она уже минут десять трещала о том, как сосед Виталик принёс ей конфеты.
- Он очень симпатичный, - впрочем, Ирка говорила так обо всех своих ухажерах. – Но, не знаю… Зачем мне еще один?
Ирка просто выходила из дома: в грязной куртке, без женской тайны и глаза у нее не такие красивые. А он просто подошел и сказал: «Это тебе». Вот как? Загадка!
Таня сидела, поджав ноги, на Иркином диване и теребила пальцами край своей волшебной розовой юбки. Точно такую же она видела однажды в книжке у принцессы. Думала было наврать, что прекрасный принц привез ей цветы, а потом возил на белом коне в королевский замок; сочинять ей было не впервой, многие даже верили. Тут главное побольше деталей: в чем был принц, какого роста, как зовут. У подружек от ее историй глаза расширялись и волосы в локоны заворачивались...
- Таня, ты слушаешь? Так вот! Тут еще Антон, - ну, ты его не знаешь…
Вообще-то ты, Ирка, жадина. Коль уж хвасталась конфетами – могла бы и угостить. Угостить! Таня вспомнила, что сегодня идет в гости. Распрощавшись с подругой, она побежала домой, собираться.
***
«Бабы тут красивые, - думал Кирилл, вскользь разглядывая пробегающих мимо девушек. – А там страшные». Вообще-то «там» он и был-то всего пару раз - и тогда ему было не до созерцания местных жительниц. Но все говорят, что страшные… Собственно, Кириллу нужно было ответить себе на один простой вопрос: уезжать – или не уезжать. И «бабы» к этому вопросу никакого отношения не имели.
Кирилл постучался в окошко кафе, взял кофе с молоком и пошел дальше. На улице было оживленно, довольно чисто, нарядные витрины сверкали. Картонный стаканчик приятно грел руки. Пахло морозом, кофе и праздником. Огромная елка, украшенная гигантскими бантами и стеклянными сосульками, светилась сотнями огоньков и создавала легкое, чуть сказочное настроение. Елка – это детство и ожидание чуда. Он вспомнил, как любил маленький наряжать её с родителями. Отец приносил живую ель, её долго укрепляли в ведре песком и водой. Потом мать доставала с антресолей коробки с игрушками и начиналось самое интересное: придумать, куда вешать шары, где будут стеклянные шишки и позолоченные орехи; любимого снеговика Кирилл собственноручно водружал в центре, на самом видном месте, рядом с огромными блестящими конфетами. Мама накручивала гирлянды, папа отвечал за макушку. В квартире одуряюще пахло смолой...
Он шел и думал: что его так не устраивает здесь, чтобы бросить всё и поехать туда? Друзья крутили пальцем у виска: «Есть куда – уезжай». Даже те, кто любил ввернуть в разговоре про то, как «мы всем покажем». Кирилл не хотел ничего показывать, не мог назвать себя патриотом и вообще не очень понимал, что имеют в виду люди, когда говорят о любви к родине. Но сказать, что он ее не любит тоже было неправильно…
Семья? Да семья только обрадуется. Кирилл бросил в урну пустой стакан и промахнулся. Пару минут постоял, раздумывая, махнул рукой и пошел дальше.
***
Сирень или пионы? Лариса хотела подарить тетке скатерть, но никак не могла определиться с рисунком.
- А можно еще вон ту посмотреть?
Продавщица отложила кроссворд:
- Которую?
- Ту, слева, с кружочками.
Продавщица зависла.
- Эту? Это не кружочки, это монетки.
Лариса вспомнила о теткиной пенсии.
- Ой нет, монетки не надо…
- Угу, лучше б код от банковского сейфа нарисовали, - понимающе зевнула продавщица. – Я б давно на Багамы улетела. Или куда они щас там летают?
Лариса пожала плечами.
- Сирень дешевле, - подсказала продавщица.
Надо было выбирать. Лариса никак не могла решить, проблема выбора угнетала ее даже в мелочах.
- А тебе какая больше нравится?.. А?
Лариса оглянулась вокруг, но малыша рядом не было.
***
Сеня смотрел на себя в зеркале. Отражение ему не нравилось. Он смутно помнил, как его бабушка когда-то говорила, что настоящий мужчина должен быть высок, широкоплеч, с горящим взором и густой шевелюрой. Шевелюра у Сени была так себе, да и рост с плечами тоже. Отрасти не удавалось, и Сеня решил сконцентрироваться на прическе. Вот, к примеру, старый бабушкин парик…
- Сеня, ты с ума сошел? Сними это немедленно! Почему ты еще не одет?!
Сеня вздохнул и стянул парик. В чужой шевелюре он и вправду выглядел странно. Бабушка тоже вздохнула:
- Горе луковое. Давай, помогу одеться. А это что?
На столе стояла тарелка с супом.
- Опять не доел? Кому я готовлю! Я запрещаю тебе есть в комнате!
Сеня молча ткнул пальцем в телевизор. На кухне телевизора не было.
- А без этого ящика что, котлеты не жуются? – язвительно прошипела бабушка.
Сене давно надоело, что им постоянно помыкают. От обиды он схватил парик, нахлобучил на голову и заявил, что будет ходить так.
- Ну что ты все время выдумываешь! – запричитала бабушка. – Сил никаких нет. Вот помру – и оставайся тут один! Ходи в чем хочешь, ешь, что хочешь!..
Бабушку несло. Сене стало её жалко. Она была занудной, но доброй старушкой. И она была его бабушкой. Ближе у Сени никого не было.
***
Лариса бежала по торговому центру, заглядывая в каждый отдел.
- Вы мальчика не видели? В синей куртке, капюшон с мехом…
Народу была тьма, но никому ребенок не встречался. У эскалатора стоял пожилой охранник:
- Нет, бесхозного ребенка тут точно не было. Ищите на этаже.
Лариса совсем растерялась.
- Господи, куда же он мог пойти?
Вокруг сновали люди, голова кружилась от ужаса и усталости. Охранник достал рацию.
- Может, объявление сделать? Он уже разговаривает? Знает свое имя?
- Да. Давайте.
Лариса наспех продиктовала имя и приметы ребенка и побежала дальше. Она всегда боялась, что окажется плохой матерью. Когда малыш родился, у нее было ощущение, что она «пролезла» в материнство без экзаменов. Также, как когда-то, не подготовившись к сессии, заплатила через деканат за сдачу всех предметов. Профессора деньги брали, но смотрели на тех, кто их платил, как на слякоть. Было противно и стыдно.
В следующий раз похожее чувство она испытала в роддоме. Врачи были, в общем, вежливые, но смотрели свысока и чуть раздраженно, как на двоечницу:
- Ой, мама, нельзя так ребенка держать!
- Он не ест потому, что Вы неправильно кормите! Как «не умею»? С этим любая женщина справится.
- Что же Вы мамочка, есть же подготовительные курсы. Не ходили?
Лариса представляла, как они собираются все вместе, выстраиваются в ряд и говорят хором: «Рожать не научилась, а туда же!» Она читала тонну литературы о развитии детей, была подписана на кучу «мамских» форумов, таскала ребенка на развивающие занятия, соблюдала режим, давала смотреть только правильные мультики и программы, контролировала каждый шаг, готовила все самое полезное – но никак не могла стать «отличницей».
Главным препятствием был сам сын. Он постоянно убегал. Стоило на минуту отвернуться – малыша уже не было. Казалось, вот только стоял рядом, она каких-то пару минут выбирала эту скатерть – а его и след простыл.
Лариса понимала, что это такой возраст: увидел что-то интересное, пошел посмотреть. Но почему другие не убегают? Однажды она даже пошла с сыном к психологу. В кабинете была куча игрушек, он сразу занялся железной дорогой, а Лариса сидела и разговаривала с миловидной женщиной в очках.
- А от папы он убегает?
Лариса задумалась.
- Кажется, нет. Но, вообще, муж все время в разъездах или на работе, или у мамы остается... – чем дольше Лариса говорила, тем очевиднее ей самой становилось, что с мужем у нее как-то не очень. До сих пор она об этом не задумывалась, было как-то не до того. Но и сейчас было «не вовремя». - Выходит, что они и видятся-то редко…
Психолог кивнула головой. И вдруг «выстрелила»:
- Вы знаете, а ведь ему рядом с Вами не комфортно.
Лариса вспыхнула и дальше уже не слышала. Дома она прошла все стадии: от обиды, гнева и отрицания – до принятия и смирения. Оставался только один вопрос: «А что теперь делать?» Перестать готовить и плюнуть на режим дня? Не ходить в развивалки или включать телевизор в любое время? Что именно она делала не так? На этот вопрос Лариса пока не смогла ответить.
- Девушка! Это Вы ребенка потеряли?
Лариса побежала на голос. В отделе женской одежды, под вешалкой, разглядывал ценники её дорогой сын.
***
Елка загораживала проход в электричке. Марина сидела, как на иголках.
- Ты знаешь, что это преступление?
- Правонарушение.
- Нас посадят!
- Оштрафуют. Если поймают.
Пассажиры явно не собирались звонить в полицию. В полупустой электричке все мирно дремали, кое-как устроившись на жестких скамейках. Марина надула губы.
- Я встала в семь утра, чтобы срубить ёлку?
Глеб молчал.
- И сколько она будет стоить, если нас поймают? … А, не отвечай. Я скажу, что первый раз тебя вижу. Или вот: скажу, что ты обманом заманил меня в лес, достал топор и накинулся на елку. Я ничего не могла сделать!
Глеб вздохнул.
- Слушай, ну ты же сама хотела романтики. Прогулок по зимнему лесу.
- Я надеялась, что в этом лесу будут расти пальмы. Ну или хотя бы на ветхую избушку с отоплением.
- На курьих ножках. Для завершения образа.
Пока Марина выбирала: съязвить или гордо промолчать, сзади раздался грохот. Ёлка рухнула на пустую скамейку, в вагон брызнуло хвоей.
- В лесу родилась елочка… - затянул было кто-то из пассажиров, но передумал и снова заснул.
***
Таня любила ездить в гости к бабушке. Раз в год там собиралась небольшая, но шумная компания родственников: старики, мама с папой, Таня с братом. Иногда приезжал Танин дядя – молчаливый и важный, выбиралась в гости дочка бабушкиной сестры с ребенком. Вся компания хвалила очередной Танин наряд и саму Таню. Кроме брата, конечно, но он-то что понимает.
Таня потянулась к звонку. Вот сейчас откроется дверь, бабушка расплывется в улыбке и начнет кричать: «Сеня, Сеня, посмотри, кто к нам приехал!» Дверь распахнулась. На пороге стояла бабушка и размазывала слезы рукавом кофты.
- Ба? Я что, не вовремя?
Бабушка всхлипнула и растворилась внутри квартиры. Таня перешагнула через чьи-то ботинки, запнулась о потертый сапог, кое-как разулась, бросила пальто и прошла в комнату.
Все семейство сидело в гробовом молчании.
В углу, в луже растаявшего снега, прислонившись к стене, стояла лесная елка. Кирилл и Матвей Александрович тоскливо смотрели на стол – им явно хотелось есть. Глеб и Марина разглядывали пионы на новой скатерти. Лариса уставилась в одну точку: она вспоминала, в каком из пакетов лежит детское печенье. Сеня сидел во главе стола в костюме Деда Мороза и смотрел в телевизор. Стул рядом с ним пустовал. В телевизоре весело открывали рты старики с молодыми лицами, звук был отключен. В тишине сквозило напряжение. Таня поняла, что комплиментов, видимо, не будет.
- А где бабушка?
Сеня сидел и думал, что зря он обидел свою старуху. Он всего-то хотел встречать гостей в костюме Деда Мороза. Ну и что, что она погладила новую рубашку. Так же веселее.
- Дед! – снова позвала Таня.
- Сергей Семенович! – присоединилась Лариса.
Сеня оторвался от стула.
- Сейчас. Извините. – Он откашлялся, взбодрился и встал. – Сейчас, дети, я ее приведу.
***
В любой семье есть традиции – писаные и неписаные. Собираться в доме старших родственников в канун Нового года была «официальная» традиция. А «неофициальная» была такая: если в семействе у всех портилось настроение – как-то сам собой выбирался «крайний», на которого спускали всех собак. Крайним, обычно, оказывался тот, кто не успел «спрятаться». Таня смутно чуяла что, если прямо сейчас не вернется в реальность из страны волшебных принцев и розовых единорогов – получит за всех. Надо было перехватить инициативу. Татьяна оглядела стол. Лучше всех на роль жертвы подходил отец: он точно простит.
- Пап! Это ты елку притащил? На фига?
Глеб как раз вспоминал, когда они последний раз наряжали живую елку.
- Тань, у нас настоящей елки не было с тех пор, как Кирилл перестал верить в Деда Мороза.
Таня соображала, в какую сторону вести разговор дальше.
- А меня вы даже не спросили…
- О чем!?
- Верю ли я в Деда Мороза.
Глеб удивился:
- Так ты же на 10 лет его старше.
- Ох, папа, - театрально вздохнула Татьяна. - Все девочки верят в чудо. Сколько бы лет им не было.
- Так это ты ему сказала, что нет никакого Деда Мороза! Он весь день проплакал тогда!
Таня поняла, что допустила ошибку. Выруливать было поздно: Марина уже зацепилась краем глаза за её юбку.
- Да ты до сих пор недоросль! Что это на тебе за кринолины? Я в твоем возрасте уже о втором думала!
Это был провал.
- Что, Танька, не удалось стрелки перевести? – Кирилл отомстил за отца и немножко за Деда Мороза.
- Когда ты уже замуж выйдешь! – раздалось из бабушкиной комнаты.
Таня знала, что Лариса промолчит: она не была «кровным» членом семьи и никогда не лезла в семейные разборки. Так, кто еще не высказался?
- Засиделась в девках, – уронил Матвей Александрович.
Вот от кого не ожидала. Раньше он никогда себе такого не позволял. От неожиданности Таня поперхнулась и залилась краской. Матвей Александрович покраснел вслед за ней. Он вообще не хотел никого обидеть. Просто машинально сказал то, что уже триста раз говорили о Татьяне за глаза все родственники.
Таня набрала полные легкие воздуха и попыталась подавить обиду. Марина уже вовсю раскаивалась.
- Тань, ну я сдуру ляпнула. Красивая юбка.
Тане хотелось сбежать в бабушкину комнату, но комната всё еще была занята.
- Да на нас с папой посмотри! Поехали в семь утра в лес за романтикой… На электричке!
Татьяна шмыгнула носом.
- А на электричке-то зачем?
Глеб скосил глаза на жену:
- Ну вообще-то мы с мамой в электричке познакомились… Думал – молодость вспомним.
- Ой, точно, - опомнилась Марина. – А я думала ты не хотел елку в салон засовывать.
- Ну, зато елку привезли, - Таня выдохнула, взяла салфетку, вытерла нос. – Кирюх, оторвись от салата, пойдем наряжать. Ба! Дед! Где у вас игрушки?
Кирилл полез в кладовку за крестовиной. Старики, наконец, вылезли из своей комнаты. Бабушка подвязала белый пуховый платок и отдаленно напоминала снегурочку. «Смотри, кто там?» - зашептала Лариса на ухо сыну. Малыш ничего не понял, но на всякий случай обрадовался и захлопал в ладоши.
***
Матвей Александрович чувствовал, что пора линять. Гости, по обыкновению, разъезжались от стариков вскоре после полуночи: «допраздновали» по домам. Лариса с Мариной убирали посуду, остальные допивали чай.
- А Кирилл-то с нами в следующем году праздновать не будет? – запечалилась бабушка.
У Кирилла перед глазами побежали картинки: вечеринка, алкоголь, родители за тысячу километров. Никакой грусти по этому поводу не чувствовалось.
- Ну что ты, мам. Он на каникулы приедет, - Марина забрала у матери пустую чашку.
- Собрался в свою Германию, а предков на меня кидает, - вздохнула Таня.
- Он тебе оттуда какого-нибудь барона выпишет, - подцепил Глеб.
- Гитлер, капут! – поставил точку Сергей Семенович.
Гости поднимались из-за стола.
Всё семейство, наконец, высыпалось в прихожую. Зажегся свет. На полу, среди разбросанной обуви, сидел Матвей Александрович со своим вечным ботинком.
- Лариса! Ну научи ты уже ребенка ботинки надевать! 3 года почти, над ним же в садике смеяться будут!
Лариса вспыхнула. Матвею Александровичу стало обидно за мать. Он бросил ботинок об стену и разрыдался.