Привет, дорогой!
Давай отвлечемся от семейной истории и поговорим о текущем.
Мне тут сорока на хвосте принесла, что ты собираешься летом устроиться на работу. Правильное решение. Мужчина должен уметь зарабатывать и, что, пожалуй, не менее важно, знать цену деньгам.
Я свои первые деньги заработал, когда мне было тринадцать с половиной лет. Одиннадцать рублей двадцать восемь копеек. Как сейчас помню... Ну вот, предлагал отвлечься от истории, а сам опять туда же. Давай договоримся, мне еще рано становиться историей, поэтому эпизоды моей жизни историей считаться не будут. Пусть это будут зарисовка из прошлого.
Мы жили тогда на вокзальной площади. Вот опять споткнулся на слове «жили» и не могу идти дальше. Что значит жили? Всё моё детство и юность прошли на маленькой улице в шесть домов с громким названием Вокзальная площадь. И опять неточность. Домами наше жильё можно назвать с большой натяжкой. Это были бараки. Бывшие конюшни, переделанные в жильё для семей железнодорожников. Один барак – шесть - восемь жилищ. Или всё-таки квартир? Ну, пусть будут квартиры. Жалко, что ли.
Вокзал, товарный двор, прилегающая территория – это была среда нашего обитания. Мы знали там всё и всех, мимо нашего внимания и мышь бы не прошмыгнула.
Однажды с утра в воскресенье летом мы, как обычно, собрались в будке (навес из досок со столом и двумя скамейками, который мы соорудили себе сами, что бы было место перекинуться в домино, шахматы и другие, скажем так, настольные игры!).
Сидим, обсуждаем планы на день и вдруг начинается какое-то движение. Неизвестный мужик и дежурный товарного двора мечутся промеж домами, пристают к мирным жителям мужского пола и чего-то от них хотят. Уставшие после бурной субботы жители упираются, слышны отрывки фраз, типа: «А не пошли бы вы, уважаемые!».
И вдруг взоры толпы устремляются в нашу сторону. Подходят. Начинают издалека. Мол, не желаете ли вы, молодые люди, по-лёгкому срубить деньжат. Молодые люди против деньжат, да ещё по-легкому, конечно, ничего не имели. Интересуемся, а какие такие наши уникальные способности позволят нам стать богаче.
Объясняют, мол, поступили две платформы с силикатным кирпичом. Грузчики перетрудились в субботу, а потому на заслуженном отдыхе. Простой вагонов жутко дорогой, поэтому хоть умри, а за сутки надо разгрузить. Просто аккуратно выкинуть с платформ и всё, бегом в кассу. Решайтесь, молодые люди! Такой шанс выпадает раз в жизни! Или сегодня или никогда! Молодые люди заценили заманчивость предложения, но.…
Две платформы, 60 тонн кирпича в каждой, на пятерых ну очень молодых людей, приученных бытом к физическому труду, но не до такой же степени, чтоб платформами кирпича оперировать. С другой стороны по червонцу на нос минимум. На дороге не валяются. Но….
Скрежет мысли прервал батя одного из нас. Выдохнув вчерашним перегаром он произнёс небольшую, но емкую речь, суть которой сводилась к тому, что не хрен нам оболтусам протирать штаны, что пора приносить пользу человечеству и наращивать мышечную массу, потому как от той мышцы, что у нас в голове толку всё равно нет и, по его аналитическим прикидкам, не будет никогда.
Вдохновленные столь доходчивой речью, которая развеяла все сомнения, молодые люди, а по совместительству оболтусы, приступили к работе.
Первая платформа ушла на ура. Пионерский задор (в комсомол принимали с 14-ти лет) плюс жажда красивой жизни позволили справиться с задачей быстро и на отлично. Сбегали перекусить и с яростью молодых волчат набросились на следующую жертву.
К сожалению, человеческие возможности не безграничны. Уже в начале второй платформы я загрустил. И не только я. Шутки-прибаутки как-то сами собой сошли на нет, перерывы стали длиннее, кирпичи тяжелели с каждой минутой. В голову пришла коварная мыслишка, что поговорка «от работы кони дохнут» не только ни лишена смысла, а, напротив, придумана умным человеком. В то же время в душе зарождался праведный гнев против того, кто заявил, что труд облагораживает человека. Хотелось всё бросить, лечь на спину и просто смотреть в голубое небо.
Смеркалось. Не разгруженной оставалась четверть платформы. Всё шло к тому, что у нас будет ещё и ночная смена. От одной этой мысли становилось холодно и тоскливо, а кирпичи делались вообще не подъемными.
Помощь пришла, откуда не ждали. Впрочем, я лукавлю. Ждали, ждали. Вернее в глубине души с самого начала верили, что в случае провала так и будет.
Они пришли где-то в восемь, их было четверо. Просто у одного из нас не было отца. После пяти минут безобидных насмешек мы вручили им свои брезентовые рукавицы, и через двадцать минут работа была закончена.
На следующий день у меня болело всё. В теле не было ни одной мышцы, ни одной клетки, которая бы не страдала и не укоряла меня за самонадеянность. Хотя нет. Голова не болела. Что позволяло сделать вывод, что при зарабатывании денежных знаков всё-таки предпочтительнее нагружать именно голову.
Заработанное получала мама. Кстати, с ней задним числом оформили и договор. Детский труд за деньги в СССР не приветствовался.
Я долго не тратил эти денежки. Жалко было. Вот сэкономленные на школьных перекусах, найденные (о, это отдельная история!) и выклянченные у папы в день получки или у бабули в день пенсии – не жалко. А заработанные, тем более таким трудом, – жалко. Только в конце каникул сделал себе подарок. Купил наручные часы и в седьмой класс пошел уже как уважаемый человек, при часах.
Так что давай, мил друг, трудись. Только присматривай место работы по силам. И за большими деньгами не гонись. За просто так деньги ни кто не даёт. Разве только деды да бабули на мороженку. Ну, им вроде, как и положено.
До встречи! Береги себя. Пусть твой труд тебя развивает и облагораживает, а не калечит.
Если было интересно читать письмо, то скажи мне об этом, поставив лайк. Чтобы все письма доходили до тебя, подпишись на канал. Поделись письмом с друзьями!