Иногда возникает желание написать что-нибудь о поколении, которое вот-вот повзрослело, не успев опериться. О поколении, что промчалось мимо детства, не открывая глаз, и не поднимая головы.
Это не то чтобы рассказ, но уж точно не автобиография. Сомневаюсь, что это вообще литература; скорее старый захмелевший приятель, который тепло бормочет о прожитых днях. Наш общий приятель. Живой альманах, актуальный только здесь и сейчас. Вчера бы его еще никто не понял, а уже завтра о нем бы все забыли... Поэтому сегодня, дорогий читатель. Прочти его только сегодня.
Сейчас, я попрошу тебя закрывать глаза на пару секунд каждый раз, когда тебе этого захочется на протяжении всего повествования. Я буду говорить медленно и вдумчиво, обещаю. Пообещай и ты, дорогой читатель, что будешь черпать образы возникающие в голове маленькими глотками, как кружку горячего шоколада. Условились? Прекрасно!
За окном по асфальту барабанит дождь. Услышь его быстрые стуки, переходящие в шипенье и мы двинемся дальше... В комнате пахнет мандаринами. Почувствуй этот запах, его нельзя ни с чем спутать! Во рту крупная долька лимона; одно неловкое движение и ты дотронешься до желтой мякоти языком. Этот вкус пробирает до мурашек, правда? Лично меня пробирает... Перед лицом на столе стоит старый ламповый телевизор с толстой задницей. Пузатый, как бочонок. Переключать его нужно самому, не пультом... Попробуй взяться за ручку и щелкнуть пару раз. Щелк-щелк! Включи этого динозавра. Нажми на пружинистую кнопку справа внизу. Щелк! Телевизор включается, издавая тонкий тихий писк и ты можешь услышать, как телесигнал со скоростью света влетает в косички в виде антен... На экране серые волны, похожие на очень измятую бумагу. Вокруг начинает шипеть. Громко так, с назиданием. Прислонись головой к выпуклому экрану. Зачем? А сейчас поймешь... Чувствуешь, как электризуются твои волосы и невидимое колючее облако из миллиона миллиона частиц ласкает щеки и нос? Это магия. Магия моего детства, которая отныне принадлежит нам обоим...
Пергаментная бумага, в которую обычно заворачивают косяки - мягкая, как шерстка вымирающего зверька. Печенье из песочного теста, горкой лежащее на тарелке из IKEA. Черный кофе со сливками в кружке, на которой твоя любимая фотография. Запах дома, в котором ты больше не живешь. Алкогольная горечь, которая вовсе не горечь уже. Едкий дым сигарет, который тоже совсем не едкий. Так пахнет жизнь в двадцать два года. Так пахнет жизнь...
В стране детства все по-другому. Мы еще не знаем, что такое микро-кредит, водительские права, или что значит "слететь со стипендии". Мир в наших головах пока нарисован и раскрашен, как в мультиках. Мы верим в супер-силу, дружбу и любовь. Мы еще не знаем, что супер-сила имеет номинал и выглядит, как обычная бумажка; не знаем и того, что супер-сила разрушает дружбу и любовь. Мир в наших глазах огромен и непонятен, но все еще прекрасен.
Пока мы готовимся к школе, выбирая самый яркий и красивый дневник (хотя потом окажется, что у всех такой же), краем глаза мы замечаем, как вспыхивают наши ровесники: Маколей Калкин, Линдси Лохан и Сестры Олсен. Через время они гаснут и падают в пучину забытых звезд. На их место приходят Гарри Поттер, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер. И жизнь обретает смысл. Терпкий, с запахом чего-то волшебного. Детство ведь всегда так пахнет, нужно только найти внешний источник.
Догорает звезда под названием Ералаш; ее свет еще не успел добраться до Земли, но где-то там, в космосе, она уже давно мертва. Пережитки советского детства еще не вышли из крови нового ребенка, но на их место полным ходом приходит западная жизнь. "Ну, погоди" уступает место каналам Jetix и Nickelodeon, "Спокойной ночи, малыши" уже не успокаивают и приходится засыпать под мысли об утренних мультиках на ТНТ и СТС.
На наших глазах рождается канал MTV. Позже мы его полюбим. А еще позже он разрастется в нечто огромное, но потом все равно умрет, как умрет наш первый домашний питомец.
В детстве мы почти не замечаем, как мир вокруг нас умирает. Сначала жвачки Turbo пропадают с прилавков, за ними, гораздо позже исчезают Malabar и Huba-Buba. Мы может их просто не замечаем, но жвачки перестают иметь значение. Как наклейки, тату-переводилки и вкладыши футболистов.
Мы переживем тетрис и тамагочи, телефоны-раскладушки и забудем, что существует городской телефон. Вычеркнем из жизни ик-порт и java игры. Увидим, как погибают гиганты кнопочных телефонов Nokia и Sony Ericson. Это все - наша первая сезонная куртка, которую мы перестаем носить. Мы из нее выросли, как вырастем позже из спортивных штанов, в которых занимались паркуром; из черных волос и розовой челки; из панка и тяжелого рока; из культуры протеста...
В стране нашего детства мы одеваемся на рынке, потому что магазины одежды еще не внушают доверия родителям (да и там же так дорого!). До нас еще не дошла потусторонняя жизнь, где есть Gloria Jeans, Ашан и IKEA. Это миражи, к которым годами позже прикоснутся детские руки, перестав быть детскими. Мы по привычке, почти неосознанно станем покупать то, что дешевле, но уже не будем торговаться с продавцом, как это делали Мамы и Папы. Теперь мы торгуемся сами с собой, выбирая между желтыми и красными ценниками. Особенно это чувствуется в канун Нового Года.
Новый Год, к слову, в нашем детстве - это всегда волшебное время, которое то летит, как метеор, то вовсе останавливается. Мы любим этот праздник, пока верим в Деда Мороза. Он - наше первое представление о боге, о нас самих и о нашей уникальности. Он и есть Новый год, - приходит под переливы звонов бокалов, а иногда не приходит вовсе. Только оставляет подарок, завернутый как назло так туго, что хоть зубами грызи.
Взрослые думают, что для нас Новый Год - это Ирония Судьбы и Голубой Огонек, но они ошибаются. В детстве мы сидим за столом и смотрим на Ипполита и Филиппа Киркорова, слушаем Путина, молча жуя салаты, но это все не Новый Год. Новый Год всегда везет только один фургончик. Красный грузовик с Кока-колой и седым дедулей в очках. Он напевает, что праздник к нам приходит... Он и два круглых дурачка из пачки M&M's. А еще мальчишка, что остался "Один дома"... Вот наш Новый Год.
Но и он со временем становится тихим отзвуком самого себя. Теперь нас не волнует Дед Мороз и новогодние фильмы. Мы узнали цену оливье и квартиры на ночь, купили бенгальских огней и новогодних шапочек, подумав, что из-за этого алкоголя будет меньше. Мы начинаем ждать атмосферы, но она не приходит, потому что осталась в том времени, когда мы верили в старого дедушку с красным мешком; когда мы верили в Новый Год... Теперь Новый Год - это не праздник, а скорее повод. Повод выпить, повод начать все сначала, повод перестать быть прежними...
В детстве нам не нужны поводы, чтобы быть счастливыми. Мы просто играем в прятки, гадаем на картах, заполняем анкеты с каверзными вопросами, открывая незапятнанное сердце или плачем. Просто так, - потому что хочется. И никаких поводов. Мы и есть повод.
Но вот, - мы через это прошли. Слишком быстро, чтобы хоть что-то понять. Это неровный отпечаток счастья в душе. Им можно только любоваться...
Пролетело целых двадцать два года. Чувства, как и Wi-Fi, приходится с неохотой раздавать. Нашим праздником стал Интернет (и он в этом отношении гораздо регулярнее всяких там Новых Годов). Мы любим его, потому что он знает о нас слишком много. Даже больше, чем мы. Он наша заполненная анкета с каверзными вопросами. Мы заглядываем в него, чтобы посмотреть чужие ответы...
Теперь мы знаем почти все о других, но перестали знать хоть что-то о себе.
Нам двадцать два года. Мы молоды, но уже безвозвратно постарели. Бабочки живут всего день и они единственные, кто смогут нас понять...
Ну, нет, дорогой читатель! Я еще верю в нас. В наше милое, родное поколение. Стоит только разбить стекло...
И снова попрошу, представь, мой маленький, родной читатель. Возьми и представь самого красивого ребенка на свете... А других и не бывает! Представь, что это беззащитное дите сидит перед тобой. Моргает глазками, улыбается и тащит рукой ногу к открытому рту. Чувствуешь? Этот ребенок счастлив, от того что беспомощен и беззаботен. Присмотрись... Этот ребенок и есть ты! Посмотри на мир его глазами. Прошу тебя, милый читатель, - посмотри! Странно, но мир теперь другой... Теперь он снова огромен и непонятен, но все еще прекрасен...
Текст: Дэниэл Мухитдинов.
Иллюстрации: из эстетических соображений.