Итак, Я, Алёна Димкина в городе Римини, Италия. При переходе одной из маленьких улочек передо мной остановилась, уступая дорогу, красивый зелено-серебристый автомобиль БМВ. Я жестом показала ему - пусть проезжает, я перейду после него. Вообще у меня было такое возвышенное настроение, что хотелось перед ним еще раскланяться в реферансе. И лишь воспитанная с детства сдержанность не позволила сделать этого. Через несколько кварталов эта же БМВ проезжала мимо. Посигналив мне, водитель помахал рукой, я в ответ тоже помахала и нырнула в пешеходный переход под железной дорогой. Вляпаться в какие-то приключения мне сейчас совсем не хотелось. Спустя пару часов я вернулась к морю, чтобы еще немного поспать.
Море стало неспокойным, мутным, заметно прибавилось бордовых водорослей, поднялся ветер, а вместе с ветром и тучи песка. Песок здесь настолько мелкий, что его не только вода со дна на поверхность поднимала при малейшем движении, но и ветер гонял, подобно пыли. Заснуть удалось опять же не более чем на полчаса. И после сна наступила какая-то пустота, ничто - ни радости, ни тоски. Срочно требовалось общение. Чтобы как-то смыть это «ничто», я направилась к воде искупаться. Температура воды была примерно равна температуре воздуха, и волна не в состоянии была вывести из равнодушного равновесия. Проплыв пару метров и еще минут пять поплавком лениво «повисев» в воде, мой безразличный взгляд упал на соседнюю группу подростков, плескавшихся вокруг маленького катамаранчика. Рядом с катамараном, держась за него, по пояс в воде стоял и глазел на меня пухленький паренек лет семнадцати. Наши взгляды встретились и он, расплывшись в улыбке, сразу же поздоровался. Мне ничего не оставалось, как поздороваться в ответ. Выяснив, что я говорю только по-английски, он с гордостью оглядев своих друзей, которые попритихли, повел со мной беседу. Уровень знаний языка его был не выше нашего пятикласника. За черту: «Как тебя зовут?», «Меня зовут Паоло», «Где ты живешь?» - толстенькому итальянчику с трудом удавалось перейти. Сбиваясь, повторяясь, переспрашивая, он вновь и вновь обращался ко мне, на время став главным героем компании, показывая им всем, что он единственный среди компании умеет говорить по-иностранному. При его плохом владении языком, общаться было слишком утомительным, и вскоре я ушла, чтобы снова прилечь. Но уже не лежалось, так как ветер усилился и больно бил песком по ногам и по телу. Я пересела поближе к воде, где песок был мокрым. Ко мне тут же подсел Паоло. Пытаясь меня пригласить на полуанглийском, полуитальянском языке, помогая себе жестами, он показывал на свою гостиницу, - «не знаю, как это объяснить по-английски…». Но мне уже не надо было объяснять, я все его мысли прочитала без слов. Я заметила, что у всех мужчин при таких мыслях, как-то даже выражение лица изменяется на слащаво-противное, и глаза блестеть начинают. Уловив мою усмешку, Паоло сразу же застеснялся своих произнесенных на родном наречии слов, личико его, и без того розовенькое, на минуту вспыхнуло красными пятнами, на лбу выступила испарина. Я с улыбкой сказала:
· Не понимаю, объясни, - Паоло обрадовался такому обороту, тут же просиял и стал бормотать что-то вроде -
· Нет, нет, я ничего, это я так, - а я отметила для себя, что в общении с иностранцами есть еще один маленький плюсик . Если чего-то не хочется слышать, всегда можно сказать: - «Не понимаю». На этом я извинилась, что мне пора собираться и распрощалась с юным Казанова.
На самом же деле до поезда, который я наметила для дальнейшего маршрута, оставалось еще более четырех часов. Я медленно побрела по дороге вдоль пляжа. Солнышка уже не было, все небо покрыли мрачные свинцовые тучи, придавив своей тяжестью не только небосклон, но и мое состояние. Стало ужасно одиноко, обидно, в голову медленно вползали, повторялись и бесследно исчезали обрывки фраз и мыслей, накопившиеся за день. Каждая из них существовала сама по себе независимо друг от друга. Они роились, перескакивали с одной темы на другую, а мое третье «я» наблюдая за происходящим, почти вслух выдало: «Какой же бред в мыслях царит…». На минуту оторвавшись от внутренней возни я взглянула вокруг: передо мной была небольшая детская площадка с качелями, множеством лавочек и аккуратной «лужицей» сбоку, через которую пролегал ажурный горбатый мостик. Взобравшись на него, облокотилась на перила и опустила глаза вниз к воде. «Лужица» кишела золотыми рыбками. Словно маленькие солнышки, они плавно двигались по своему мизерному пространству. Мне страшно захотелось взять хотя бы одну из них в теплые ладони и отнести ее выпустить в открытое море. Долго заворожено стояла на мостике, глядя на сказочные существа, пока не начал накрапывать дождик. Мгновенно смыв с меня розовое облако он заставил очнуться и двинуться в поисках крыши. Улицы были пустынны, лишь неподалеку молодой человек что-то крутил у мопеда. Я подошла:
· Извините, вы говорите по-английски? - осторожно спросила.
Парень, не поднимая головы, пробормотал что-то вроде:
· Да, конечно,
· Вы не подскажете, где поблизости есть кафе?
· Ну-у, - протянул он, одновременно вставая и оглядывая меня.
Затем наступила небольшая пауза-заминка, во время которой я обнаружила, что у него безумный взгляд и сам он еле стоит на ногах. Поток звуков извергаемых далее нельзя было даже приблизительно назвать человеческой речью. Глядя на мои расширенные глаза, он сам понял, что толково объяснить что-либо не сможет. Тогда он сел на свой мопед, потянул меня за рукав, чтобы я садилась сзади и рванул с места. Провез меня два квартала, свернул налево, и я с радостью ощутила сердечко на месте вернувшимся из пятки, когда увидела перед собой надпись «Кафе». Не успела я еще очухаться, а рядом уже ни кого не было. Немного адреналина пошло мне на пользу, проведя в равновесие с окружающей реальностью. «Кафешка» представляла собой отдельно стоящий стеклянный кубик со множеством дверей. За стойкой бара суетились два молодых человека, что было несколько непонятным при полном отсутствии клиентов. Обстановка заведения не блистала шикарностью, скорее наоборот, напоминала наши типичные заводские столовые - чистенько и бедненько. Обслуживать здесь тоже не торопились. К тому же выяснилось, что один из барменов совсем не понимает по-английски и четыре простейшие слова: «Сок, кофе, мороженное, пирожное» упорно не желал понимать. Догадался позвать партнера и сам отошел в сторону начищать фужеры. Все перечисленное, наконец, стояло передо мной на стойке, и более понятливый бармен удалился по своим делам. Я же стояла в недоумении, зажав в кулаке купюру. Мой взгляд бегал от одного работника заведения к другому в ожидании ответа на вопрос «Сколько?». С неудовольствием на лице и явно читающейся мыслью: «Ну, что еще надо?», снова подошел первый бармен. Я переспросила: «Сколько?». Он пожал плечами, окликнул партнера и снова отчалил в свой угол. Из другого угла его напарник так и не двинулся с места. Я медленно сунула купюру в карман, взяла пластиковый поднос со своими покупками и села за столик в самом дальнем темном углу спиной к барной стойке. «Что ж, не хотят брать денег, не надо, - и закрыв глаза мысленно произнесла, - Господи, позволь мне сэкономить эти деньги, не дай им вспомнить об оплате.» После чего неторопливо занялась преприятнейшей трапезой поглощения заказанных мной явств, не прекращая при этом наблюдать за барменами в отражении окна.
О деньгах они так и не вспомнили. Когда только кофе остался на столе еще не тронутым, я достала из сумки блокнот, ручку и погрузилась в нанесение на бумагу впечатлений сегодняшнего дня. За спиной слышалось позвякивание посуды, легкая тихая музыка, доносились звуки проезжавшего мимо немногочисленного транспорта. Вскоре все это слилось в один общий шумовой фон, существующий где-то далеко от меня. Я творила.
Вежливое - «Разрешите присесть?», за плечом заставило вздрогнуть. Произнесено это было как ни странно на английском языке. Но не сразу мое внутреннее «я» заострило на этом внимание. Оторвавшись от бумаги, я подняла голову. Передо мной, не дождавшись ответа, уже пристраивался за столик невысокий молодой человек лет тридцати, весьма приятной наружности в приличном сером костюме. Пиджак был распахнут, и верхняя пуговочка белоснежной рубашки небрежно расстегнута. На фоне девственной белизны воротничка, цвет кожи лица и шеи особенно привлекал своей смуглой персиковой загорелостью.
· Альфредо, - представился он кивнув, и лицо его осветилось такой обаятельной улыбкой, против которой не устоит ни одна женщина.
· Алена, -медленно произнесла я , разглядывая незнакомца.
· Какими судьбами в наших краях? - тон его был дружелюбным, но не панибратским. Со стороны могло показаться, что встретились давнишние знакомые. Глядя в его голубые, чуть прищуренные глаза вопреки своему принципу избегать прямых взглядов, возникло огромное желание рассказать этому, еще минуту назад незнакомому человеку обо всем, что привело меня сюда, о том, что занимало мои мысли и беспокоило. Но я, не поддалась этому порыву, а коротко и скромно ответила:
· Дела, - наступила короткая пауза. Альфредо ожидал продолжения. Я же давая понять, что далее распространяться не собираюсь, поднесла к губам чашку с уже холодным кофе.
· Может быть чуть-чуть коньяку к кофе? - спохватился собеседник. Это было скорее утверждение, чем вопрос, так как сразу он вскочил и побежал к барной стойке исполнять предложенное.
Я в это время наблюдая за ним в отражении оконного стекла, призадумалась: «Если он из здешних мест, то есть итальянец, то почему сразу заговорил со мной по-английски? И вообще, прилично одетый господин, и в такой забегаловке…, А зачем ему нужна я, далеко не блистающая красотой, тем более без макияжа? Не хватает более привлекательных поклонниц? Или я себя недооцениваю? Зарились же на меня сегодня дедулька и Паоло. А впрочем, старики и дети не в счет. Но не может быть, чтобы у такого обаятельного, стройного мужчины не было партнерши. Хотя, говорят, что макаронники, вроде кавказцев многолюбцы и обожают блондинок…».
Возвратившись с чашечкой дымящегося кофе и рюмкой коньяка, Альфредо прервал размышления. Аккуратно поставил передо мной принесенное. Затем присел и, молча наблюдал, как я выливаю мизерное содержимое рюмки в кофе. И только тогда, когда смесь была испробована, Альфредо вернулся к теме разговора.
· Так что же за дела в Италии у русской красавицы?
· А почему вы решили, что я русская? - попыталась увести беседу в сторону.
· Только не надо говорить, что вы из Англии.
· И все-таки вы не ответили на вопрос.
· Во-первых - акцент, во-вторых типично русское имя, -
· А что, у русских какой-то особенный акцент? - перебила я. И тут же вспомнила прошлогоднюю прогулку по старой части Брюсселя: уличный художник предложил мне тогда нарисовать портрет за небольшую денежку. Я вежливо отказала: «No, thank You», тогда он воскликнул: «Да вы из
России! Так для вас я нарисую бесплатно.»Портрет до сих пор украшает мою кухню. Тот художник и объяснил мне, что русские говорят по-английски с очень специфическим акцентом. И по этому говору их всегда можно узнать. А вслух я добавила, - Вообще-то я не русская, а литовка.
· Какая разница, все-равно из России. А акцент у россиян действительно особенный. -коротко отпарировал Альфредо и продолжил свой «допрос», - Вы надолго в Италии?
· Да нет, виза оформлена всего на десять дней, четыре из них уже прошли.
· А куда направляетесь дальше?
· Вообще-то завтра я намерена попасть в область Абруцци.
· Билет уже есть?
· Еще нет,
· Я почему спрашиваю, как ни странно, я тоже еду в ту сторону, в Пескару. Не желаете присоединиться, машина уже ждет.
При упоминании Пескары, вспомнив предостережения полицейского, я насторожилась и снова заглянула в его небесной голубизны глаза. Ничего плохого они не говорили, более того они излучали какое-то тепло и успокоение. Отказываться было глупо, соглашаться почему-то страшно. И все же я согласилась, чувствуя, что попадаю в зависимость от этого обаятельного молодого человека. Внутреннее «я» убеждало меня: «ведь путешествовала же ты автостопом, там вообще неизвестно, кто окажется за рулем, и ничего, все проходило замечательно, без эксцессов. Так что ж ты сейчас так волнуешься? Все будет хорошо!»
Когда мы вышли из заведения, у обочины дороги в гордом одиночестве стояла та самая серебристо-зеленая БМВ. Номер ее 133 запомнился мне еще с первого нашего столкновения.
Машина была очень комфортной, просторной и напичкана всякой электроникой. На панели управления множество кнопочек светились зеленым и бледновато-желтым цветом. Между передними сиденьями также как и в машине полицейского лежала телефонная трубка.
Заехав на вокзал за моими вещами, мы двинулись в путь. За окном поплыли особняки, пансионаты. Выехали на ту самую набережную с яхтами, по которой я бродила несколько часов назад. Самой большой из них уже не было, на ее месте красноречиво зияла пустота. Соседние суденышки более скромных размеров смотрелись также величественно. Уловив мой восторженный яхтами взгляд, Альфредо спросил:
· Нравится? Хотела бы на такой поплавать?
· Конечно, - смущенно отозвалась я и мы оба погрузились в молчание. Нарушить его я не смела, хотя в голове толкались всякие вопросы: «Кто он? Чем занимается? Есть ли у него семья?» и обидно было, что постоянно при знакомствах уже через 10 - 15 минут беседы обо мне знают практически все, а мне кроме имени собеседника ничего выведать не удается. Я решила все-таки попытаться и осторожно задала наивный детский вопрос,
· Альфредо, а ты кто? -
Бизнес, Алена, бизнес и еще раз бизнес. - какого рода бизнес, он пояснять не стал, а задал встречный вопрос, - А ты, где и кем работаешь?
· По образованию я - инженер-механик, работала в банке, пока была в декретном отпуске, банк развалился, а сейчас у меня своя маленькая-маленькая фирма. Настолько маленькая, что я решила поехать в Италию, в Пескару, ради того, чтобы вернуть одну тысячу долларов, которую мне задолжали партнеры.
· А за что задолжали?
· Деньги я им через банк перевела, а товар они мне так и не отправили. Когда вышел срок погашения кредита - деньги были заемные - я отправила им сердитый факс по этому поводу, и они вообще замолчали.
· Кто, если не секрет, партнер? Из Пескары?
· Фирма называется «Эдгар», а руководит ею итальянец, иммигрировавший еще 20 лет назад в Канаду. Зовут его Донато ди Бенедетто. Сейчас у него два особняка в Торонто и один в Пескаре. Сюда они всей семьей приезжают на пару месяцев каждое лето. Он мне и фото своего дома присылал со всем своим семейством. Вот я и надеялась застать их здесь. До Канады - то слишком уж далеко. Естественно, заранее не предупреждала. Знаю лишь, что бывают в Италии обычно в июле - августе. Оставлял Донато мне еще помимо своего, телефон своего брата в Пескаре, но четвертый день звоню - оба телефона молчат. Может они опять уже в Канаде? - Тут я замолкла, погрузившись в свои мрачные мысли: «Как вернуться домой ни с чем? Тем более затрачена такая сумма на поездку? Что я скажу Димке? Почему я воспитана в строгих нравах и самолюбие не позволяет переступить через черту преданности одному человеку? Была бы, мягко выражаясь, девицей легкого поведения, давно бы уже заработала, может и не одну тысячу, и вернулась бы домой с полными карманами денег. Все проблемы были бы решены…».
Альфредо тоже молчал и мысли мои медленно начали затухать, пока я совсем не отключилась, погрузившись в сон.
Проснулась оттого, что двигатель молчал. Машина стояла на бензоколонке, а вокруг нее была уже кромешная темнота, местами освещаемая уличными фонарями. Альфредо в машине не было. Я прикрыла глаза. Прошло минут десять. Тишина ни чем не нарушалась. Устав от ожидания, я попыталась чем-нибудь себя занять. Мой взгляд упал на освещенную прожектором книжицу, лежавшую около телефона. Взяв ее в руки и полистав, обнаружила, что это не книга, а блокнот для записей. Я раскрыла его, и положила к себе на колени. Странички равномерно распределились между картонными обложками. Лишь в серединке веер страниц прерывался сантиметра на два. Явно ее в последнее время использовали чаще остальных. Положив в эту ложбинку ладонь, я прижала листы к обложкам. На верхней строке левой страницы латинскими буквами, к тому же красными чернилами было написано «Елена Димченко Калининград», и еще какие-то приписки сокращенными словами. В ошеломлении я захлопнула блокнот, вернула его на место и подняла взгляд. В этот момент стеклянную дверь в магазине раскрыли, оттуда вышел Альфредо, держа в одной руке пластиковый стаканчик, а в другой что-то завернутое в кулек. Сердечко мое забилось в волнении, а внутреннее «я» вопрошало: «Значит встреча и знакомство были не случайностью! Но зачем?» Альфредо попросил меня открыть дверку машины и вручил дымящийся кофе. В кульке было нечто похожее на наши пончики.
