Рассказ "Таня.Рождество" проверен на уникальность системой антиплагиат.Уникальность текста 100%
-Ваше благородие, Ваше благородие, - труба!- канонир первого класса Жаров легонько тронул меня за плечо.
Я оторвался от иллюминатора, в котором, на фоне светлеющего горизонта, застилая утреннее небо черным лохматым дымом, показались догонявшие нас японские крейсера «Отова», «Ниитака» и истребитель «Муракумо». Крейсер 1 ранга «Светлана», с заделанной наскоро после вчерашнего боя пробоиной в борту, уходил с дифферентом на корму на север, к Владивостоку.
-Анатолий Федорович! – из переговорной трубы медным звоном донесся голос командира, - орудия к бою. Будем драться!
- Есть! Сергей Павлович! – устало доложил я командиру, - весь оставшийся боезапас уже у кормовых орудий.
…
Я толкнул плечом покосившуюся дверь парадной, и вывалился в темный ночной двор. Раненая нога нещадно ныла, даже сейчас, через двенадцать лет после того боя. Прислонив трость к стене дома, я заправил пустующий левый рукав своей старой морской шинели за пояс, и огляделся. Промозглый, свистящий ветер с Невы нес сухую снежную крупу, которая секла и стегала лицо. Норовила залететь в глаза.
Двор, в напряженном предостерегающем ожидании, глядел на меня пустыми темными окнами. Ни свечи, ни керосиновой лампы. За черной аркой ворот меня поджидала непредсказуемая улица. И водовороты пурги.
- Надо идти, - сам себе шептал я, - надо идти. Надо обязательно добраться до этой аптеки. У аптекаря еще должен был оставаться запас хинина. Проклятая цинга. Я дойду. И Танечка обязательно поправится. Ведь сегодня Рождество. Мне ничего не надо от этой жизни. Ни здоровья, ни денег. Пусть они все подавятся этой своей революцией. Я прошу, я молю Бога, я хочу только одного – пусть Танечка поправится. Танечка…
…
- Анатоль!- голос друга вывел меня из задумчивости. На балконе поместья так хорошо дышалось в этот дивный вечер. Позади, в ярко освещенном зале, лилась радостная музыка, и кружились в зажигательном танце пары. Передо мной стоял мой друг, в таком же, как и у меня, мундире гардемарина. А под руку с ним была очаровательная… Боже, какое это прелестное создание. Золотые локоны в высокой прическе, нежный овал лица. Пронзительные голубые глаза.
- Татьяна, позволь тебе представить нашего Анатолия! Он – лучший математик на курсе. И, если он не станет великим мореплавателем, то, наверняка будет выдающимся ученым.
- Анатоль! Татьяна – моя сестра.
- Господин гардемарин! – о боже, какой чарующий голос, - проводите меня в зал. Тут зябко, ведь Вы же рыцарь?
- Сударыня! – срывающимся голосом промямлил я, и, шагнув вперед, подал девушке правую руку, придерживая левой рукой палаш.
А потом были танцы. Хоровод огней и эти блестящие счастливые глаза. Робкие руки в ажурных перчатках до локтя на моей шее. Гибкая талия под моей ладонью.
…
- Божиею поспе́шествующею милостию, Мы, Николай Вторы́й, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский… - голос адмирала звучал четко и чеканно, строй Морского Корпуса замер на плацу в ожидании назначений выпускникам, -… присвоить звание «мичман» и в чине артиллерийского офицера направить на крейсер 1 ранга «Светлана»…
…
Серый Владивосток встретил низким дождливым небом, осенней грязью, деревянными тротуарами, дымами с верфи и низенькими убогими домишками. Встречная повозка окатила нас жидкой грязью с ног до головы. Я хотел рассердится, но Таня придержала меня за руку.
- Смотри, - растерянно сказала она, показывая на свои изящные парчовые туфли, измазанные напрочь, в этой черной грязи, и засмеялась.
- А знаешь, Анатоль, плевать на всю эту грязь, - она нежно обняла меня прямо посреди улицы. Мимо шли прохожие, матросы и рабочие, одобрительно прятавшие улыбку в густые усы, - главное, что мы с тобой вместе и любим друг друга.
…
Я осторожно выглянул со двора на улицу. Патруля не было. Опираясь на трость, я шагнул на тротуар, залитый замерзшей коркой льда. Только бы не революционный патруль. Признают во мне офицера – убьют не раздумывая. Три месяца назад, в октябре, все случилось в один день. «Аврора» пальнула по Зимнему дворцу. С дворцовой площади были слышны выстрелы. Императора низложили. Говорят, вся площадь была завалена трупами юнкеров. Мальчишки ведь совсем.
А здесь вот, у этого крыльца убили городового Селиверстова. Хороший был городовой. Ворье гонял. А его просто так, взяли и пристрелили. Теперь же все можно. И все боялись его забрать. Так и лежал почти две недели на льду. Вон весь лед красный от вмерзшей крови.
Какой-то металлический звук привлек внимание. Патруль! Я неловко отшагнул и, споткнувшись, упал прямо в красное пятно, вмороженное в лед. Матросы…
…
«Светлана» уходила под воду. Когда все боеприпасы кончились, а вода через пробоины от выстрелов японских крейсеров залила машинное отделение и машины были выведены из строя, командир приказал остаткам экипажа эвакуироваться в воду, а крейсер затопить открытием кингстонов. Холодная вода Японского моря захлестывала рот, глаза и уши. А японцы продолжали стрелять.
Взрывы накрывали гибнущий, пустой крейсер, шлюпки и барахтающихся в воде людей. Их разрывало на куски, глушило, как рыбу и они уходили навсегда в морскую пучину вслед за своим кораблем. Удар и резкая боль пронзили меня внезапно. В ужасе я увидел свою оторванную левую руку, еще держащуюся за борт шлюпки. И звон в ушах. И соленая вода, захлестнувшая меня с головой.
- Вашбродь, держитесь, вашбродь, - сильная рука выхватила меня из соленой могилы и вытолкнула в шлюпку. Жаров. Канонир Жаров. Как я благодарен тебе. За свою жизнь. За возможность вернуться к своей Тане.
…
- Ну что с того, что списали начисто, зато ты жив - Таня укладывала вещи в чемоданы, участливо поглядывая на меня, - ну нет руки, ну нога не работает. Зато голова на месте. Поедем в Петербург. Выхлопочем тебе пенсию. Пойдешь преподавать математику. Ты у меня ведь такой умный - Таня нежно приложила губы к моей щеке.
…
- А это кто еще тут? – патруль революционных матросов остановился надо мной. Черные шинели. Зимние шапки. Винтовки с примкнутыми штыками. Напряженное молчание вперемежку со свистом зимнего ветра. Черное небо. Свищет ветер. Порхает снег.
- Калека какой-то, виш руки нету. Дохлый. Вон кровищи вокруг сколько. Или пьяный. Не видать в темноте то. Идем братцы. Ну его.
…
-Братцы…
Матросы в черных бушлатах прижали штыками к парапету набережной десяток офицеров. Октябрьский ветер весело заигрывал с ленточками бескозырок.
- Ну что, контра, - злобно процедил старший, - подыхать будем, буржуи?
- Подождите. Матросы. Братцы, - невысокий штабс-капитан, не веря происходящему, шагнул вперед,- мы ведь с фронта, с немцем дрались. Все вместе. С вами. Мы же свои, русские.
Он сбросил на землю серую шинель. Три «георгия» блеснули на груди.
Штык вошел прямо под медали.
Окровавленные трупы сбрасывали в Фонтанку.
- А этот вроде еще дышит, - один из матросов пнул меня в бок. Резкая боль от штыковой раны в груди вырвала сознание из окружающего мира.
…
- Держись, мой любимый, держись все уже позади. Все будет хорошо. На вот, попей, - Таня приподняла мою голову и дала глотнуть из стакана что-то горячее и живительное. В маленькой комнате горела сальная свеча. Саднило пробитую штыком грудь. Каждый вздох приносил боль. Но я жил. И мы были рядом.
…
- Поспи родная, - я прикрыл Танюшку одеялом, - я схожу к аптеке и достану хинин. Эх, были бы во Владивостоке, там и хвою надрать можно бы было, и черемша растет. И вмиг бы твою цингу вылечили. А тут, в Питере, все голо.
- Я стала чудовищной и некрасивой? – Таня слабо приподняла с подушки лицо, изуродованное болезнью.
-Это мы обязательно вылечим, а я тебя люблю, и буду любить всегда, - я потянулся к трости в углу, - сегодня обязательно получится что-то найти, ведь сегодня Рождество.
…
Закрытые дубовые двери аптеки красовались своей неприступностью.
- Все, дошел - я облегченно рухнул на ступеньки, прямо у дверей, - надо только подняться и постучать.
Я попытался встать. Замерзшие ноги не держат. Пальцы скребут по двери, но не достать до молотка.
- Надо чуть отдышаться. Чуть отдохнуть. Ведь моей Тане нужно лекарство. И я добуду. Рождество. Только не спать. Если заснуть – замерзнешь насмерть. Не спать. Вот чуток вздохнуть и еще раз попробовать. Какой холодный и колючий ветер. Лицо совсем замерзло. Не спать. А это кто там идет? Патруль? Ну нет. В кармане же есть наган. Сейчас достану. Пальцы не гнутся. Они все ближе. Почему они все в белом? Идут так плавно, медленно. Будто и нет снега и ветра. И ночи. И революции. Безмятежно. Зовут меня с собой. Нет. Не могу. Нужно лекарство. Какая- то женщина? Моя Таня. Нежно целует в лоб. Гладит по волосам. Уходит. Я помню, любимая. Я не забыл. Я смогу. Я встану. Только не спать. А уже и не холодно. Это крыльцо такое уютное. Теплое. А они все зовут и зовут меня. В свою безмятежность. Странные эти снежинки. Теплые такие и не тают…
…
…Хоровод огней и эти блестящие счастливые глаза. Робкие руки в ажурных перчатках до локтя на моей шее. Гибкая талия под моей ладонью…
Спасибо за Ваши лайки. Это лучшая благодарность автору.Подписывайтесь на канал. Делитесь в соцсетях .Будет интересно.
Слушайте аудиокниги на одноименном канале You Tube "Жизнь - это открытая книга"
Дорогие друзья!
Для Вашего удобства все свои публикации на канале Дзен я объединил в четыре серии.
Роман «Странник» Оглавление
Серия Русь богатырская (Избранное)
Сборник рассказов Между добром и злом.
Аудиокниги на канале Дзен
Перейдя по ссылкам, Вы сможете выбрать и открыть интересующие Вас произведения. Ссылки регулярно обновляются по мере публикации новых глав и новых рассказов.
Я собрал для Вас лучшее. Спасибо Вам за то, что листаете вместе со мной страницы жизни.