Что был для нас, молодых призывников, Афганистан? Конечно, к 1985 году об Афганистане мы были наслышаны. Приходили цинковые гробы, возвращались оттуда отслужившие ребята, которые рассказывали о происходящих там событиях. Кто-то возвращался целым и невредимым, кто-то с ранениями и увечьями. До призыва мне приходилось общаться с уже ветеранами Афганской войны. И в средствах массовой информации уже довольно смело говорили о происходящем там. Я сам читал несколько статей в газетах о смелых поступках наших ребят в ДРА. Но все это казалось мне чем-то далеким и призрачным.
Боялись ли мы тогда попасть в Афганистан? Или, наоборот, рвались, так сказать, "на фронт"?
Думаю сейчас об этом и могу дать на эти вопросы некоторые ответы. Ответы лично от себя и высказать сугубо личное восприятие тогдашней действительности. Так вот, у меня лично не было боязни попасть в Афганистан, как не было и рвения туда попасть. Честно говоря, относился к этому весьма нейтрально. Не думал об этом, не было даже мыслей по этому поводу. Афганистан не представлялся чем-то страшным или же, наоборот, чем-то заманчивым и привлекательным.
А когда попал служить в пограничные войска, в Забайкалье, то там уж говорить что-либо об Афганистане вовсе казалось смешным.
Но судьбу не обойдешь и такими окольными путями она все же закинула меня в круговорот тех исторических событий. А там, действительно, вершилась история, которую нашим потомкам еще предстоит изучить и дать объективную ей оценку. Ведь, чем дальше история, тем беспристрастней о ней судят аналитики и эксперты от науки.
А узнал я, что наверняка попаду в Афганистан, уже через полгода службы на китайской границе. Как-то, вернувшись с очередного пограничного наряда, я узнал от дежурного по заставе, что меня отправляют в Афганистан. Дежурный так мне и сказал: "Тебя отправляют в Афганистан". Что у меня промелькнуло в тот момент в голове? Во-первых, радость. Радость от того, что сменится обстановка, так как я уже три месяца находился в глухой тайге на линейной заставе и все происходящее мне успело надоесть. Во- вторых, некоторое сожаление от того, что придется расстаться с ребятами, с которыми успел сдружиться. Других мыслей не помню, но страха не было, это я знаю точно. Меня вызвал к себе начальник заставы и сказал, что утром следующего дня я уезжаю, так как будет машина в комендатуру. В ночь я должен был идти в наряд. И я пошел в наряд "Часовой границы". Вернулись под утро. В столовой накрыли небольшой стол. Поели. Один из дембелей, который должен был вот-вот уволиться в запас, в шутку попросил меня прислать ему в конверте уши душмана. Я ему пообещал, тоже в шутку, разумеется. Все было обыденно и без пафоса. Утром я залез в тентованную "шишигу" и она тронулась. В пограничном наряде "Часовой заставы" на возвышенности в это время стоял мой земляк и друг по имени Талгат. Я поднял тент спереди кузова, высунулся и помахал ему рукой. Он тоже стал махать и прыгать. Уже потом, после службы, когда мы с ним встретились, он признался, что заплакал в тот момент.
Потом, при формировании ДШМГ, нас каждый день спрашивали о нашем желании или нежелании ехать в Афганистан. Отказавшихся я не знал, хотя ребята говорили, что было два человека. Из, порядка 650-700 человек, отбирали 180. Я оказался среди "счастливчиков". Если бы мы знали, что нас там ждет, то, возможно, отказавшихся было бы гораздо больше. А почему не отказывались? Можно привести множество причин. Но коротко можно сказать одной фразой из песни "До первого убитого война нам кажется мальчишеской игрою". Да и воспитаны мы были чуть по-другому, по-советски.
Жалею ли я, что попал туда? Нет, абсолютно не жалею. Ведь мы творили историю, вернее, принимали участие в ее творении. Было много всего, и хорошего, и, наверное, не очень. Но мы были молоды и за нами стоял Советский Союз, которым мы гордились и в который верили. В котором братьями были и русский, и украинец, и белорус, и таджик. Мы были одной нацией, сломить которую было невозможно.