Глава 17
Служба в рядах Вооружённых сил СССР
Домой я прибыл где-то к 15 часам и объявил всей семье, что завтра ухожу в армию. Из всего Ново-Девического сельсовета нас призвали двоих: меня и Котина Ивана (Вантай), жившего в Шалминовке, почти напротив моей тёщи, и работавшего агрономом в Станках, где тогда был самостоятельный колхоз. У него был достаточно серьёзный роман с бухгалтером того колхоза Митькиной Татьяной Михайловной, в результате чего у них появился ребёнок, который, правда, вскоре умер. Впоследствии, их отношения были разорваны, и она вышла замуж за другого. А после её смерти за её мужа вышла замуж Марфа Петрушкова.
Самый короткий путь до железнодорожной станции лежал через город Первомайск (Ташино). По этой дороге нас с Котиным и повёз его отец. В Первомайск мы попали только 18 октября, откуда поездом добрались до Саранска.
Октябрь той осенью выдался тёплым и дождливым – Саранск утопал в грязи. Мы задержались в нём два дня, после чего наша команда в составе сорока человек была направлена в состав четвёртого Балтийского флота.
По дороге мне пришлось побывать в гостях у Геннадия Петровича Короткова, жившего в маленькой комнате с семьёй в четыре человека: его мать, дочь Галя и Геннадий с Шурой. Так впервые я побывал в Москве.
В 24:00 наш поезд отправлялся в Калининград. Утром мы были в Минске, который к тому времени был уже полностью восстановлен – мы с большим удовольствием гуляли по его красивым, широким улицам. От Минска до Калининграда вдоль дорог валялось много военной техники, которую ещё не успели собрать. На зданиях, мостах и земляных насыпях осталось много ярко написанных лозунгов с призывами «За Родину! За Сталина!», «Вперёд на Берлин!» и других. После окончания войны прошло всего чуть более шести лет, а даже признаков военной разрухи в городах и сёлах не осталось – титаническим народным трудом всё было восстановлено.
Но в Калининграде нас ждала страшная картина. Город был разрушен. Мы не могли представить, где и как всё это время здесь живут люди. Чётко работал железнодорожный вокзал, работали буфеты, по разбитым улицам ходили хорошо одетые люди. Шла тяжёлая и кропотливая работа по восстановлению бывшего Кенигсберга.
Из Калининграда нас направили в город Мамоново, где размещалась школа младших специалистов по подготовке военспецов. Здесь специальная комиссия принимала у нас экзамены за курс средней школы по русскому языку и математике. Все экзамены были успешно сданы, но одновременно мы проходили и медкомиссию, которая обнаружила у меня какие-то затемнения на лёгких. Видимо, это было результат моих детских шалостей: в раннем детстве мы целые зимние вечера и частично ночи проводили на Варме, и, сильно вспотев, утоляли жажду, напиваясь из фонтанчика, получавшегося из пробитого в ледяной корке отверстия. Как правило, это сопровождалось сильным кашлем. Лечить простудные заболевания в то время было нечем: в лучшем случае родители могли дать жжёный сахар, приготавливавшийся на ноже, который держали над лучиной.
В результате я попал в военно-морской госпиталь для тщательного обследования. Обследовали меня две недели, а в это время команда, с которой мы сюда прибыли, была направлена дальше, по своему назначению.
После госпиталя я попал в учебную часть для прохождения курса молодого матроса. Стояло начало ноября, погода на Балтике в это время серьёзно портилась: море начинает штормить, не переставая идут моросящие дожди, почва набухает от влаги. Вскоре я встал на партийный учёт в политуправление флота, где мне тут же предложили сдавать экзамены в Высшее политическое военно-морское Киевское училище со сроком обучения пять лет. Я согласился и стал тщательно готовиться к поступлению, проходя одновременно курс молодого матроса.
Мне повезло: почти сразу меня взяли писарем учебного батальона и политинформатором одной из рот. Жить я стал вместе со старшиной роды в двухместном кубрике. Моим соседом был старшина второй статьи Розин Володя – очень симпатичный, умный и хитрый молодой человек, с которым у нас установились близкие дружеские отношения. Жил он не по средствам – широко, с размахом. Вскоре я понял, откуда он брал деньги, очень серьёзно с ним поговорил на тему честного отношения к делу.
К тому времени он прослужил уже целых четыре года, и остался ему до конца службы один. Разговор мой он понял и сказал, что завяжет с нечестным образом жизни. Потворствовать ему я наотрез отказался, и не позволял оформлять фальшивые бумаги. Освободить от обязанностей он меня не мог, потому что я стал много знать. Жили мы с ним по-прежнему дружно, в части и у начальства он пользовался большим авторитетом. Его мама в то время работала председателем ставропольского горсовета. Приезжая к нему, она, естественно, встречалась с начальством
Свободного времени для подготовки к экзаменам у меня было предостаточно. В конце февраля на выездной комиссии в Балтийске я сдал экзамены, и мне оставалось ждать вызова в Киев.
