В приютившей нас семье взял на себя обязательство рыбалки, снабжать семью рыбой. Вечером на озере в полутора километров от села ставил фитили, а рано утром, чуть только начнет светать, проверять.
Что может быть прекраснее, чем встреча рассвета. Идешь с озера, промокший от росы и от ноши, а навстречу тебе подымается солнышко. Сперва робко коснется тебя только чуть теплый лучик, потом лучиков все больше и они все теплее. И всю дорогу тебя сопровождает птичий хор. Хор приветствует песней восход, радуясь солнечному дню. Потом уже птицы, когда солнышко встанет и наберет силу, начнут работать, а сейчас время песни.
Отдав ношу матери, заваливаемся с Сашей, названным братом, поспать. Просыпаюсь от того, что кто-то лупит довольно больно кулачком в бок. Надя; чуть не плачет --Опять не взяли.
--Ну жалко же будить.
--А ну вас --и обиженно сходит с сеновала. Слышу, отцу выговаривает. Он же лучше отговорки не нашел, как "свалить" на меня, что не разбудил. Может и правильно, да только в этот день Надя со мной не разговаривала и когда я пытался с ней заговорить, отворачивалась и убегала в дом. И уроки на следующий день, в понедельник, не стала с нами делать, а в доме. И когда я робко зашел в дом, чтобы позвать её, она демонстративно, как умеют только девчонки, отвернулась.
--Что, сынок, туго --видя меня поникшего смеется отец. --Надо было разбудить, пусть бы прогулялась, встретила рассвет. Это ведь такая благодать, а ты её этой благодати лишил.
--Да почему-же я то?
--Ты старший среди пацанов, тебе решать, кого брать с собой, а кого нет. Вон и Толик на тебя дуется. Почему ты Сашу берешь, а Толика нет? Я тебя бужу не для того, что один не могу управиться, а чтобы подарить тебе рассвет. А ты их этого удовольствия лишаешь.
И потом, в детском доме, мне всегда подчеркивали, что я, как старший, ответствен не только за себя, но за всех, кто младше, кто слабее, кто немощнее.
Наконец, во вторник, видя что я совсем "поник" а Надя настроена более чем решительно не прощать меня, мать подозвала нас обоих:
--Надя, прости ты Колю. В следующий раз он обязательно тебя разбудит. Правда же, Коля?
Я кивнул головой.
--Ну так дайте же друг другу руки и миритесь.
Я протянул с сомнением и надеждой свою ладошку. Надя, посмотрев на меня и помешкав вложила свою ладошку в мою и крепко пожала. И просветлел мир, и лица стали светлыми, и улыбнулось солнце. Так, не разжимая ладошек выбежали на улицу и понеслись, побежали, смеясь, как будто у нас крылья выросли.