Кня­ж­на На­ни Брегвадзе: "Никто никогда не сказал мне "надоела"

Источник фото: ru.hellomagazine.com

На­ни Брег­вад­зе уже пра­ба­буш­ка. Не­ве­ро­ят­но! Она не ме­ня­ет­ся -- все тот же бла­го­род­ный взор, пря­мая осан­ка, тя­гу­чий, во­л­ну­ю­щий го­лос. Се­го­д­ня, как и в мо­ем дет­ст­ве, эта ху­день­кая гру­зин­ская кня­ж­на по-пре­ж­не­му луч­ше всех по­ет рус­ские ро­ман­сы, и жен­щи­ны всех воз­рас­тов впа­да­ют в стран­ную за­дум­чи­вость, слу­шая «Ка­лит­ку». Или «Сне­го­пад»... Она лю­бит вы­сту­пать с до­ч­кой Экой и вну­ч­кой На­таль­ей и, ви­дя, с ка­ким обо­жа­ни­ем эти жен­щи­ны смо­т­рят друг на дру­га на сце­не, мо­ж­но по­нять, что та­кое на­сто­я­щая лю­бовь и на­сто­я­щая се­мья.

Источник фото: ru.hellomagazine.com

-- Я по го­ро­ско­пу Рак -- и очень под­хо­жу под ха­ра­к­те­ри­сти­ки это­го зна­ка. Ни­ко­г­да не лю­би­ла ез­дить на га­ст­ро­ли, ведь для Ра­ков глав­ное -- дом, се­мья, бли­з­кие лю­ди. Я люб­лю, ко­г­да ко мне при­хо­дят гос­ти в лю­бое вре­мя су­ток. Я -- хо­зяй­ка и дол­ж­на до­с­та­вить гос­тям удо­воль­ст­вие. Это свя­тое.

С са­мо­го дет­ст­ва На­ни бы­ла ок­ру­же­на мно­го­чи­с­лен­ной дру­ж­ной род­ней. Ба­буш­ка и де­душ­ка про­ис­хо­ди­ли из бла­го­род­но­го кня­же­ско­го ро­да, у них бы­ло се­ме­ро де­тей. У всех бы­ли свои ня­ни, гу­вер­нан­т­ки, по­ва­ра. Де­душ­ка окон­чил в Пе­тер­бур­ге ма­те­ма­ти­че­с­кий и юри­ди­че­с­кий фа­куль­те­ты и очень серь­ез­но от­но­сил­ся к об­ра­зо­ва­нию де­тей и вну­ков.

-- Я бы­ла от­ли­ч­ни­цей в му­зы­ке, а вот в шко­ле ус­пе­ха­ми не бли­ста­ла. Де­душ­ка пи­сал за ме­ня в шко­ле за­ме­ча­тель­ные со­чи­не­ния -- как и по­ла­га­ет­ся взро­с­ло­му му­дро­му че­ло­ве­ку -- с афо­риз­ма­ми, ци­та­та­ми, ли­ри­че­с­ки­ми от­сту­п­ле­ни­я­ми. А я сте­с­ня­лась сда­вать их в та­ком ви­де -- это же об­ман, по­э­то­му все са­мое ин­те­ре­с­ное вы­чер­ки­ва­ла. И де­душ­ка по­лу­чал за со­чи­не­ния трой­ки...

У ме­ня бы­ло по­тря­са­ю­щее дет­ст­во. Я пе­ла все вре­мя, на­вер­ное, по­то­му, что во­к­руг ме­ня то­же все пе­ли -- тет­ки, дво­ю­род­ные бра­тья и се­ст­ры. Ка­ж­дую не­де­лю ма­ма при­гла­ша­ла за­ме­ча­тель­ных гос­тей -- ху­до­ж­ни­ков, по­э­тов, ар­ти­стов, ко­то­рые то­же пе­ли. Па­па окон­чил те­а­т­раль­ный ин­сти­тут и до­воль­но ча­с­то сни­мал­ся в ки­но. Во вре­мя вой­ны про­фес­сию при­шлось по­ме­нять -- он вы­учил­ся на ле­с­но­го ин­же­не­ра, и семь лет мы про­жи­ли в Ира­не, где он ра­бо­тал в тор­го­вом пред­ста­ви­тель­ст­ве. Па­па со­в­сем не­дав­но ушел от нас, ему бы­ло 90 лет... А ма­ма учи­лась на гео­ло­га, но ко­г­да я ро­ди­лась, она за­ни­ма­лась толь­ко мною. У нас в Гру­зии рань­ше так бы­ло при­ня­то: по­с­ле ро­ж­де­ния ре­бен­ка жен­щи­на за­ни­ма­лась толь­ко семь­ей.

Ма­ма очень стро­гая бы­ла. Она все де­ла­ла для ме­ня -- си­де­ла ря­дом, ко­г­да я за­ни­ма­лась му­зы­кой, ни­ку­да ни от­пу­с­ка­ла од­ну, кра­си­во оде­ва­ла. Ка­ж­дую не­де­лю во­ди­ла ме­ня в опер­ный те­атр. Она очень бо­я­лась, что­бы я не ис­пор­ти­лась, что­бы лиш­не­го ни­че­го не ска­за­ла, что­бы обо мне пло­хо­го не го­во­ри­ли, по­э­то­му кон­т­ро­ли­ро­ва­ла ка­ж­дый шаг. Ко­г­да я вы­ро­с­ла, ста­ла вы­сту­пать и у ме­ня по­я­ви­лось мно­го по­клон­ни­ков, она опять бо­я­лась -- вдруг я по­з­во­лю се­бе что-ни­будь лиш­нее. В то же вре­мя у нас был от­кры­тый дом, все­гда пол­ный гос­тей, и мои дру­зья в лю­бое вре­мя мог­ли при­хо­дить к нам. Толь­ко ма­ма дол­ж­на бы­ла ви­деть -- кто при­хо­дит, из ка­кой се­мьи.

Я ро­с­ла очень не­ис­пор­чен­ной и на­ив­ной, ведь во­к­руг бы­ло столь­ко люб­ви -- от бли­з­ких и дру­зей до­ма. Ко­не­ч­но, влюб­ля­лась по-дет­ски, но ни­ко­г­да не по­ка­зы­ва­ла ви­ду, ес­ли кто-то мне нра­вил­ся. Это чер­та ос­та­лась у ме­ня до сих пор.

-- Вдруг вам кто-то нра­вит­ся, а он бо­ит­ся по­дой­ти, по­то­му что вы -- зве­з­да.

-- Да, и очень мно­гие не под­хо­ди­ли. А за­муж я вы­шла за са­мо­го на­гло­го. Хо­ро­ший маль­чик из хо­ро­шей се­мьи, мне по­нра­вил­ся, да и ма­ма хо­те­ла, что­бы я вы­шла за не­го. По­том я пе­ре­ду­ма­ла. Вот по­чув­ст­во­ва­ла, что не тя­нет. Но ма­ма на­сто­я­ла: ”Как это? Уже все зна­ют. Ты дол­ж­на вый­ти за­муж”. Брак был до­с­та­то­ч­но дол­гим, вре­ме­на­ми да­же сча­ст­ли­вым, но все же не та­ким, как хо­те­лось бы. Я ча­с­то ез­ди­ла на га­ст­ро­ли, Ме­раб ос­та­вал­ся до­ма, пе­ре­жи­вал, ко­не­ч­но, рев­но­вал. Для гру­зи­на та­кая се­мья не со­в­сем при­вы­ч­на. Од­на­ж­ды он ска­зал, что боль­ше не мо­жет так жить, ведь ме­ня ни­ко­г­да нет до­ма. И я ре­ши­ла боль­ше не петь, це­лый год за­ни­ма­лась пре­по­да­ва­ни­ем. В ито­ге на нер­в­ной поч­ве у ме­ня про­пал го­лос, бы­ла страш­ная де­п­рес­сия, и муж по­нял, что я не мо­гу так жить. В кон­це кон­цов мы раз­ве­лись. А че­рез не­сколь­ко лет муж умер.

Те­перь я ду­маю, вот ес­ли бы ма­ма не вме­ша­лась, мо­жет, я бы вы­шла за дру­го­го и то­г­да бы не пе­ла. Дру­гой муж вряд ли вы­пу­с­тил бы ме­ня на сце­ну. Кста­ти, ко­г­да я дол­ж­на бы­ла впер­вые вый­ти на сце­ну, у нас в до­ме бы­ло це­лое со­б­ра­ние: де­душ­ка, семь те­ту­шек и дру­гая род­ня бур­но об­су­ж­да­ли, раз­ре­шать мне это или нет. Де­ло в том, что од­на из мо­их те­ток бы­ла про­фес­си­о­наль­ной пе­ви­цей. Она да­же ор­ден по­лу­чи­ла от Ста­ли­на, ко­г­да вы­сту­па­ла на де­ка­де гру­зин­ско­го ис­кус­ст­ва в Мо­с­к­ве -- так по­лу­чи­лось, что они вме­сте ис­по­л­ни­ли на­род­ную пе­с­ню. Ей бы­ло все­го 18 лет. По­том те­тю при­гла­си­ли петь в джаз-ор­кестр, но муж за­пре­тил, и она за­чах­ла. Ма­ма бо­я­лась, что я мо­гу по­в­то­рить ее судь­бу. Но все-та­ки род­ст­вен­ни­ки раз­ре­ши­ли вы­сту­пать до за­му­же­ст­ва.

-- На­ни, это прав­да, что сам Шарль Аз­на­вур на­звал вас чу­дом и бла­го­сло­вил?

-- Это был кон­церт Мо­с­ков­ско­го мю­зик-хол­ла в Па­ри­же, в кон­церт­ном за­ле «Олим­пия». 1964 год. Я толь­ко что окон­чи­ла кон­сер­ва­то­рию, и это бы­ло мое пер­вое серь­ез­ное вы­сту­п­ле­ние за гра­ни­цей. По­тря­са­ю­щий кон­церт -- Люд­ми­ла Зы­ки­на, Юрий Гу­ля­ев, кор­де­ба­лет и я. Сто­я­ла как ис­ту­кан и не зна­ла, что де­лать с ру­ка­ми! Пою и вдруг ви­жу -- ру­ка ви­сит у ме­ня. Го­во­рю се­бе: что эта ру­ка там де­ла­ет? А не хо­чешь ли ты ее уб­рать? Ну не знаю, как я ее уб­ра­ла. В ито­ге вы­сту­п­ле­ние, оче­вид­но, по­лу­чи­лось не­пло­хим, по­то­му что Аз­на­вур при­шел, по­зд­ра­вил. Он был с се­ст­рой -- та­кая ры­жая, смеш­ная, очень на не­го по­хо­жа.. Она ме­ня то­же по­зд­ра­в­ля­ла и об­ни­ма­ла. Бы­ло ощу­ще­ние, что это род­ные лю­ди.

-- Ну, ру­ки -- это не са­мое страш­ное, а вот ко­г­да во вре­мя кон­цер­та вы в люк упа­ли...

-- Да, пря­мо на го­ло­ву элек­т­ри­ку. На сле­ду­ю­щий кон­церт он при­шел в ка­с­ке и по­ка­зы­ва­ет мне из­да­ли -- мол, се­го­д­ня мо­жешь по­в­то­рить... Это бы­ло в Ту­ле. А в Одес­се, в опер­ном те­а­т­ре, я то­же рух­ну­ла в люк, уже ухо­дя со сце­ны. Вдруг ис­чез­ла, толь­ко ру­ки тор­чат. Мой друг, ре­жис­сер Гия Да­не­лия, по­том ска­зал: «Как ро­с­кош­но ты сре­жис­си­ро­ва­ла свой уход!» Мно­го смеш­но­го бы­ло: и в та­по­ч­ках на сце­ну вы­хо­ди­ла, и в би­гу­ди...

-- Вы как-то ска­за­ли, что меч­та­ли бы жить в XIX ве­ке? А чем он вас так при­вле­ка­ет?

-- На­вер­ное, от­но­ше­ни­я­ми.

-- А мо­жет, ис­то­ри­че­с­кие ро­ма­ны при­ук­ра­ши­ва­ют от­но­ше­ния?

-- Мо­жет быть, но во вся­ком слу­чае, ко­г­да я чи­таю кни­ги, смо­т­рю ко­с­тю­ми­ро­ван­ные филь­мы... По­ни­ма­е­те, все бы­ли на сво­ем ме­с­те. Дру­гая жизнь... Ну как объ­я­с­нить?

Я не люб­лю сум­бу­ра Я ни чер­та не по­ни­маю из то­го, что сей­час де­ла­ет­ся. Да­же мо­биль­ный не мо­гу по­нять. На­жи­маю на yes, и все. Рань­ше моя ма­ма го­во­ри­ла: «Вот в на­ше вре­мя бы­ло луч­ше». Те­перь и я это го­во­рю. Так бу­дет все­гда, ведь ко­г­да ты мо­лод, те­бе все нра­вит­ся и ты сча­ст­лив. Ко­не­ч­но, не на­до ни о чем жа­леть -- жизнь не сто­ит на ме­с­те. Но вот ду­хов­но­сти прав­да ста­ло мень­ше -- об этом я жа­лею. В дет­ст­ве в мо­ей жиз­ни был пе­ри­од, ко­г­да на­ша се­мья жи­ла в 14-ме­т­ро­вой ком­на­те в ком­му­нал­ке. Но это ни­ко­го не сму­ща­ло, дом, как все­гда, был по­лон гос­тей. По­ду­ма­ешь, 14 ме­т­ров! Мы ве­се­ли­лись и ра­до­ва­лись жиз­ни. Не бы­ло осо­бен­ных де­нег, но бы­ли кра­си­вые от­но­ше­ния, по­ря­до­ч­ность. Сей­час это ухо­дит...

Я жи­ву сво­ей жиз­нью.Уже не так рвусь к га­ст­ро­лям, хо­тя, ко­не­ч­но, бла­го­дар­на судь­бе, за то что бы­ла во мно­гих стра­нах и го­ро­дах, зна­ко­ма с за­ме­ча­тель­ны­ми людь­ми. На­вер­ное, де­ло в мо­ем воз­рас­те... Не хо­чу я об этом го­во­рить -- я же не чув­ст­вую се­бя ста­рой.

-- А вы не ста­рая!

-- В прин­ци­пе, да. Но я уже хо­чу жить спо­кой­но. Иметь свой соб­ст­вен­ный хо­ро­ший дом. За го­ро­дом. И на­сла­ж­дать­ся жиз­нью. Но я вы­ну­ж­де­на опять уез­жать, опять петь, опять быть на ви­ду. Я не очень люб­лю, ко­г­да во­к­руг ме­ня мно­го су­е­ты.

-- Ну а ваш дом? Он на­сколь­ко на­по­ми­на­ет за­мок?

-- У ме­ня не дом, а боль­шая квар­ти­ра, шесть ком­нат. И есть лет­няя да­ча за го­ро­дом -- 15 ми­нут от Тби­ли­си. Не­ве­ро­ят­ная при­ро­да. Там я за­бы­ваю обо всем, про­с­то ку­да-то уп­лы­ваю, уле­таю.... Я та­щу ту­да всех род­ных и дру­зей, что­бы уви­де­ли эту ре­ч­ку, и ру­чьи, и род­ни­ки, и го­ры... Как буд­то жизнь ос­та­но­ви­лась, зна­е­те, в этом ме­с­те... Ря­дом со мной сей­час жи­вет очень из­ве­ст­ный ре­жис­сер те­а­т­ра и ки­но Ги­го Лорд­ки­па­нид­зе, ко­то­рый сни­мал фильм “Бе­ре­га”. И он мне ска­зал: “Что же это та­кое, На­ни? Си­жу и бал­дею!” Это сло­во он по-рус­ски ска­зал. Вот та­кая при­ро­да...

-- А я хо­чу по­го­во­рить о по­ро­де. Вы си­ди­те как ко­ро­ле­ва! Как на­у­чить­ся дер­жать все вре­мя та­кую пря­мую спи­ну?

-- Я не знаю. Та­кая ро­ди­лась. Ина­че не мо­гу. Это у ме­ня от па­пы... Он был очень ин­те­ре­с­ным да­же в глу­бо­кой ста­ро­с­ти. Вот ему бы­ло 90, он так пря­мо са­дил­ся, ак­ку­рат­ный, я его кра­си­во оде­ва­ла, и ждал, ко­г­да я ему по­дам еду. По­с­лед­ние го­ды его жиз­ни я пра­к­ти­че­с­ки не ра­бо­та­ла -- хо­те­ла быть с ним. Все что ма­ме не от­да­ла за те го­ды, ко­г­да га­ст­ро­ли­ро­ва­ла, ста­ра­лась от­дать ему. Вот, не хо­чу да­же го­во­рить... Тру­д­но вспо­ми­нать, ни­ко­г­да се­бе не про­щу, что так ма­ло вре­ме­ни бы­ло для нее. По­с­ле ма­ми­ной смер­ти год ни­че­го не мог­ла де­лать. По­том Со­фи­ко Чи­а­у­ре­ли и Ко­тэ Ма­ха­рад­зе при­шли ко мне и ска­за­ли: “Возь­ми се­бя в ру­ки. На ко­го ты ста­ла по­хо­жа?» И я на­ча­ла по­ти­хонь­ку вы­хо­дить из сво­его го­ря. Я обо­жа­ла свою мать. По­то­му что, зна­е­те, ко­г­да она уш­ла, не зна­ла, что де­лать. Та­кая пу­с­то­та бы­ла...

-- Рас­ска­жи­те о ва­шей до­че­ри и вну­ках.

-- До­ч­ка Эка -- по­пу­ляр­ная в Гру­зии пе­ви­ца, но по­сколь­ку у нее трое де­тей, свое ос­нов­ное вре­мя она от­да­ет се­мье. Стар­ший Экин сын, Ле­ван­чик, учит­ся на сто­ма­то­ло­га. А сред­нень­кий, Ге­ор­гий, -- ар­хи­те­к­тор, он уже же­нил­ся и у не­го ро­дил­ся сын. С пя­ти лет Ле­ван мне го­во­рил: “Я же муж­чи­на”. Я ду­ма­ла: ”Вот ду­рак -- ка­кой он муж­чи­на?” А ведь и прав­да, все вы­ро­с­ли на­сто­я­щи­ми людь­ми. Мне нра­вит­ся, что они не­ис­пор­чен­ные. В жиз­ни, кля­нусь, не бы­ло, что­бы по­про­си­ли у ме­ня де­нег. Не по­м­ню, что­бы Эка ска­за­ла: «Ты уез­жа­ешь за гра­ни­цу, при­ве­зи вот это». На­обо­рот: «А-а-а, мне ни­че­го не на­до!» И мне при­хо­дит­ся ло­мать го­ло­ву, что бы та­кое ей ку­пить. Но, ко­не­ч­но, я всем по­мо­гаю, я же знаю, что им на­до.

К нам до­мой при­хо­дит ас­т­ро­лог -- Эка при­гла­ша­ет. Очень та­лант­ли­вый че­ло­век. Мно­гое из то­го, что он го­во­рит, сбы­ва­ет­ся. Он под­ска­зы­ва­ет, как ве­с­ти се­бя в раз­ных си­ту­а­ци­ях, что де­лать. Я ему ве­рю. Про На­та­лью (ей 14 лет) и ме­ня ас­т­ро­лог ска­зал: «Они ро­ж­де­ны для твор­че­ст­ва. Все вре­мя идут и идут». Ну ку­да я еще пой­ду, не знаю, но На­та­лья очень та­лант­ли­вая. Не­дав­но мы от­пра­ви­ли ее в Рим, на ме­ж­ду­на­род­ный кон­курс мо­ло­дых ис­по­л­ни­те­лей. Ни­ка­ких пла­нов не стро­и­ли -- пусть го­род по­смо­т­рит. Так На­та­лья пер­вое ме­с­то за­ня­ла сре­ди пи­а­ни­стов!

-- На­ни, а кто вам нра­вит­ся из со­в­ре­мен­ных пев­цов?

-- На этот во­п­рос ни­ко­г­да не от­ве­чаю, не хо­чу ни­ко­го оби­жать, а врать не мо­гу.

-- Я в од­ном ин­тер­вью ва­шем чи­та­ла, что вы не уме­е­те хра­нить день­ги. Как толь­ко они у вас по­я­в­ля­ют­ся, вы сра­зу все тра­ти­те...

-- День­ги и ну­ж­ны для то­го, что­бы тра­тить, я вам че­ст­но го­во­рю. У ме­ня боль­шая се­мья, я всем дол­ж­на по­мочь, мно­го де­нег ухо­дит на еду, дни ро­ж­де­ния, гос­тей -- и се­бя ино­гда ба­лую. Пе­ред вы­сту­п­ле­ни­ем в Мон­те-Кар­ло под­руж­ки по­шли со мной в ма­га­зин и за­ста­ви­ли ку­пить вот это пла­тье от Kenzo. Боль­шие день­ги я на се­бя по­тра­ти­ла и по­том из­ви­ня­лась пе­ред деть­ми и пе­ред со­бой то­же. Очень кра­си­вая бы­ла вы­став­ка ан­ти­к­вар­ных ве­щей. То­же по­шла со сво­ей под­ру­гой в Мо­с­к­ве. Уви­де­ла по­тря­са­ю­щее коль­цо с то­па­зом за 5000 дол­ла­ров. Дол­го рас­сма­т­ри­ва­ла, при­ме­ря­ла, но все-та­ки ре­ши­ла, что для ме­ня это очень до­ро­го. То­г­да про­дав­щи­ца по­зво­ни­ла хо­зя­и­ну и ска­за­ла: «Вы зна­е­те, кто хо­чет ку­пить ва­ше коль­цо?» И мне да­ли скид­ку. Я спро­си­ла у под­ру­ги: «Я мо­гу ку­пить его за 3 ты­ся­чи дол­ла­ров?» «Ко­не­ч­но, -- го­во­рит, -- зав­т­ра при­дешь и ку­пишь!»

-- По-пре­ж­не­му не лю­би­те го­то­вить?

-- Я люб­лю очень уби­рать, пе­ре­ста­в­лять, ме­нять ин­терь­ер -- это моя сти­хия. Вы ду­ма­е­те, что я не умею го­то­вить? Умею, но за­чем? Рань­ше ма­ма го­то­ви­ла, по­том, ко­г­да ма­мы не ста­ло, еще ка­кая-то жен­щи­на бы­ла, а сей­час у ме­ня Ле­на. Де­вять лет она у нас ра­бо­та­ет, как член се­мьи уже, ос­та­в­ляю весь дом на ее по­пе­че­ние. Вот сей­час мы уе­ха­ли, и я знаю, что у вну­ка есть друг, че­ло­век, ко­то­рый за ним при­смо­т­рит.

-- У вас ве­ли­ко­леп­ная фи­гу­ра. Это ре­зуль­тат ка­кой-то за­ме­ча­тель­ной ди­е­ты?

-- Ни­ка­ких ди­ет, ни­ка­кой борь­бы с со­бой -- все­гда сколь­ко хо­те­ла, столь­ко и ела, а с го­да­ми мой ор­га­низм как-то пе­ре­стро­ил­ся. Я очень не­при­хот­ли­ва, ем ма­ло и со­в­сем раз­лю­би­ла слад­кое и му­ч­ное. Слад­ки­ми дол­ж­ны быть толь­ко чай, ко­фе, со­ки. И это все. Сей­час тор­ты и пи­ро­ж­ные для ме­ня -- пу­с­тое ме­с­то.

-- На­ни, а с кем вы дру­жи­те?

-- У мо­их дру­зей раз­ные про­фес­сии, но все они ар­ти­сты в жиз­ни. Са­мые из­ве­ст­ные из них -- Бу­ба Ки­ка­бид­зе и Со­фи­ко Чи­а­у­ре­ли.

С Со­фи­ко мы дру­жим с ма­лых лет. Вот кто ки­пит и у ко­го мас­са энер­гии. Все вре­мя стро­ит до­ма для де­тей и вну­ков -- у нее то­же боль­шая се­мья. Она как кор­шун. Из Тби­ли­си пра­к­ти­че­с­ки не вы­ез­жа­ет. Со­фи­ко лю­бит се­мью, как я люб­лю свою, -- в этом мы очень по­хо­жи. До­воль­но ред­ко она идет ко мне, очень ред­ко я иду к ней. По­то­му что хо­тим, что­бы к нам при­хо­ди­ли. Она са­ма та­ма­да и ве­дет стол. По­тря­са­ю­ще! Она сто­ит креп­ко на зе­м­ле, не ви­та­ет в об­ла­ках. Ох, ка­кая она та­лант­ли­вая -- зве­з­да на­сто­я­щая. И те­атр у нее очень хо­ро­ший -- те­атр од­но­го ак­те­ра. Его Ко­тэ Ма­ха­рад­зе со­з­дал. А ко­г­да Ко­тэ не ста­ло, Со­фи­ко взя­ла все в свои ру­ки. Она ста­вит спе­к­та­к­ли, мно­го ра­бо­та­ет, но че­рез си­лу. Не хо­чет...

-- Я знаю, что Би­б­лия -- ва­ша на­столь­ная кни­га...

-- Ко­г­да мне бы­ло 13 лет, у нас жи­ла моя дво­ю­род­ная се­ст­ра. Она мо­ли­лась, и мне это по­нра­ви­лось. И я на­ча­ла хо­дить в цер­ковь, хо­тя это бы­ло не при­ня­то. С той по­ры ка­ж­дый день я мо­ли­лась пе­ред сном. Сей­час мо­люсь два раза -- ут­ром и ве­че­ром. Бла­го­да­рю Бо­га за все хо­ро­шее, что он де­ла­ет для мо­ей се­мьи, что­бы вра­гам мо­им сде­лал луч­ше, а ме­ня про­стил за оби­ды. Но я не фа­нат­ка. Я очень мно­го че­го не со­блю­даю, ни­ко­г­да не по­щусь.

По­то­му что ес­ли не хо­чет­ся -- не на­до де­лать. Че­рез си­лу ни­че­го не де­ла­ет­ся. А Би­б­лия для ме­ня очень ва­ж­ная кни­га. Она ме­ня очень под­дер­жи­ва­ет, за­ря­жа­ет си­лой, да­ет от­ве­ты на мно­гие во­п­ро­сы.

...У ме­ня бы­ва­ют не­обы­к­но­вен­ные сны. Вот, на­при­мер, ко­г­да слу­чи­лась у нас бе­да, в 1991 го­ду в ап­ре­ле, -- пе­ре­би­ли мно­го гру­зин. По­с­ле это­го че­рез ка­кое-то вре­мя по­еха­ла в Аме­ри­ку. Я взя­ла с со­бой мо­лит­вен­ник и ка­ж­дый день за них мо­ли­лась в 6, 9, 12 и 3 ча­са. Но­чью ви­жу сон -- от­кры­ва­ет­ся сте­на, и вы­хо­дит Хри­стос с Бо­го­ма­те­рью. Про­хо­дят ми­мо ме­ня, и я спра­ши­ваю: «Ска­жи­те, что бу­дет с Гру­зи­ей?» Это бо­лез­нен­ный во­п­рос для ме­ня -- я очень люб­лю свою ро­ди­ну. И он по­вер­нул­ся ко мне, весь в чер­ном: «Вы все по­вин­ны, вы все греш­ные. По­ка не зна­е­те, что на ва­ши го­ло­вы идет. Еще ху­же бу­дет». И ушел. С тех пор в Гру­зии ни­че­го хо­ро­ше­го не слу­чи­лось. До ка­ких пор это?

-- А вы хо­ти­те, что­бы к вам сно­ва при­шла лю­бовь? Что­бы ря­дом был муж­чи­на?

-- Я уже ни­че­го не хо­чу. Да­же не ду­маю об этом. Вы зна­е­те, в чем де­ло? Вот мое по­ко­ле­ние, осо­бен­но гру­зи­ны, для нас са­мое глав­ное -- де­ти. Я креп­ко стою на но­гах, са­ма за­ра­ба­ты­ваю, и я очень ча­с­то го­во­рю: как хо­ро­шо, что ни­ко­го нет. Я та­кая ус­тав­шая при­хо­жу ино­гда -- еще за­бо­тить­ся о ком-ни­будь... Это уже при­вы­ч­ка -- пло­хая при­вы­ч­ка.

Ко­не­ч­но, ну­жен че­ло­век ря­дом, что­бы... Я от­вы­кла, я не знаю, что это та­кое, чтоб кто-ни­будь ря­дом со мной сто­ял и обо мне ду­мал. По­мо­гал и де­лал ка­кие-то по­дар­ки. Ко­не­ч­но, я по­дар­ков мно­го по­лу­чаю от по­клон­ни­ков. От жен­щин боль­ше, кста­ти. Но это дру­гое де­ло... У мно­гих мо­их под­руг хо­ро­шие му­жья. Под­ру­ги не ра­бо­та­ют, му­жья о них за­бо­тят­ся. Вот мне так то­же хо­те­лось бы. И что­бы я мог­ла по­з­во­лить се­бе по­ку­пать что хо­чу и по­ехать ку­да-то вме­сте. Но уже позд­но об этом ду­мать, по­э­то­му я жи­ву так, как я дол­ж­на се­го­д­ня жить. Спо­кой­но на­до к это­му от­но­сить­ся, и все пой­дет нор­маль­но.

-- На­ни, вот вы та­кая та­лант­ли­вая, кра­си­вая, му­д­рая, все­го до­би­лись. А есть ли у та­кой жен­щи­ны ком­п­ле­к­сы?

-- У ме­ня есть ком­п­ле­к­сы. Я все вре­мя сте­с­ня­юсь, что я лиш­няя, что я вот до сих пор не знаю, у ме­ня кон­церт бу­дет хо­ро­ший или пло­хой, как я спою, ка­кая я, кто я есть... Не люб­лю быть в цен­т­ре вни­ма­ния, не люб­лю вы­де­лять­ся. Кто-то мне го­во­рит, что я ин­те­ре­с­ная или кра­си­вая. Я так уди­в­ля­юсь -- вот это мои ком­п­ле­к­сы. Моя ма­ма их сде­ла­ла. Я ни­че­го не мо­гу с этим сде­лать, не мо­гу пе­ре­шаг­нуть че­рез них. Но, сла­ва бо­гу, что ни­кто и ни­ко­г­да не ска­зал мне: ”На­до­е­ла”.

Понравилось? Подпишись на наш канал!

Беседовала Инна Каневская, главный редактор (с) "Лилит"