Первое моё музыкальное воспоминание - это как я стою, пятилетняя, на площадке нашего пятого этажа около лестницы на чердак и смотрю вниз, где виднеется громада чего-то густо-коричневого, медленно вползающая по лестнице на руках нескольких пыхтящих и кряхтящих от натуги мужиков. Так в мою жизнь вошла и навеки осталась в ней музыка.
Пианино понадобилось, конечно, не сразу мне, учиться в музыкальной школе стала сначала моя старшая сестра. А мне, как младшей, всю жизнь тянущейся за старшей - стать такой же взрослой, высокой, делать то же, что она - конечно, тоже захотелось учиться музыке. И я сказала маме: «Я хочу играть на пианино». Мама не возражала и отправила меня учиться. И вот эти мои слова, собственное моё желание, потом удерживали меня от просьб бросить эту музыкалку, проистерить об этом родителям, когда надоедало и не хотелось играть уже эти бесконечные гаммы. Я всегда останавливалась и одергивала саму себя: ведь я сама захотела.
В восьмидесятые годы учить детей в музыкальной школе было престижно, это считалось правилом хорошего тона для всех интеллигентных и не только семей. Музыкальная школа работала в две смены, народу в ней было битком, пустой класс, чтобы позаниматься, найти было нереально. Все не обделённые музыкальным слухом дети сотрудников конструкторского бюро, где работала моя мама, тусовались в музыкальной школе. Был целый конкурс, чтобы туда попасть: прослушивали детей и распределяли по классам. Сложнее всего было попасть в самый популярный и самый престижный - класс фортепиано. И плата за него была самая большая. А других распределяли: кого в спецхор, кого на скрипку (это были люди с зачастую лучшим среди всех - абсолютным - слухом), кого в народники - на баян или домру.
Меня взяли на пианино: ну, ещё бы, ведь я целый год, с шести лет, ходила на дом к педагогу и готовилась к поступлению. До сих пор я не знаю (надо бы уже расспросить), как мама узнала, какой педагог в нашей школе самый лучший и к кому надо идти заниматься. И как она договорилась с ней, я тоже не знаю. А ведь это была судьбоносная встреча! Мало я называю здесь конкретных имён, чтобы никого не задеть и не обидеть ненароком, но имя моего педагога - Шамсиевой Рукии Асфандияровны - я напишу, потому что хочу прославить его, воздать должное этому педагогу от Бога, этой подвижнице, всю жизнь посвятившей нелёгкому делу обучения детей музыке, этому человеку, не только научившему меня игре на фортепьяно, но воспитавшему мой характер, сформировавшему меня как личность. И я сказала ей об этом, призналась много позже: «Мой характер на девяносто процентов сформирован вами». А она ответила: «Ты знаешь, ты второй человек, кто мне так говорит. Ещё одна ученица так же сказала». Так что к кому именно привести своего сына в музыкальную школу - вопроса не стояло. Слава богу, Рукия Асфандияровна ещё работала там! И я сказала своей маме: «Она сделает из него человека!» А мама опередила меня и, взяв внука за руку, привела его в музыкальную школу пред ясны очи к Рукие Асфандияровне прямо в конце первого класса, в мае. И сын стал учиться. Но об этом позже.
Класс фортепиано в музыкальной школе тогда, в восьмидесятые, был очень сильным. Справедливости ради надо сказать, что все педагоги были как на подбор. Да, и вообще, наша ДМШ была очень популярной и славилась: в ней был практически профессиональный ансамбль скрипачей, ансамбль народных инструментов, несколько хоров, а когда в школу пришёл новый молодой директор, появился ещё и класс духовых и даже оркестр, где играли и дети, и педагоги. Выпускники косяками поступали в музыкальное училище, а потом в консерваторию. Часть выпускников и поныне - выпускники нашей школы. А в оркестре театра или в симфоническом оркестре Республики я вижу знакомые мне по музыкалке лица.
Дети поступали в первый класс музыкальной школы так же, как и в общеобразовательную - в семь лет. Никаких подготовительных классов не существовало. Поэтому я и ходила к своему педагогу в частном порядке на дом, занималась у неё на квартире. Жила она недалеко от нас, на втором этаже двухэтажного дома. Всё в её квартире казалось мне необычным и чудесно-привлекательным: раздвижные двери, тахта, покрытая пледом, какие-то нездешне-красивые фарфоровые статуэтки, бонсай, пианино - чёрное и старинное, а не коричневое и новое, как у нас. И я её боялась, своего педагога, она была строгой (мне так казалось тогда), а я всегда хотела быть хорошей, и была послушной и застенчивой до онемения. Однажды я даже забоялась отпроситься в туалет: так и описалась, сидя на табурете, не вытерпела, но попроситься в туалет было для меня смерти подобным. И я играла менуэт и рисовала к нему иллюстрации, а мама училась играть вместе со мной и выучилась. А потом вдруг забросила и забыла, хотя уже играла пьесы в страницу длиной.
Ещё меня водили на хор во Дворец Культуры. О, это было целое приключение! Поскольку хор был вечером, родители объединились и провожали нас туда по очереди, а ходили мы с моей подругой из детского сада (она тоже потом училась в музыкалке). И когда нас отводил мой папа, мы всегда перед хором в вечернем зимнем сумраке заходили в кафе «Юность», которое находилось на площади перед Дворцом, выпивали по молочному коктейлю и съедали по коржику. А потом шли петь. И я всё думала тогда: почему мы не поём на хоре такую замечательную песню «Пропала собака» Шаинского, а поём какие-то неинтересные песни. И на вступительном экзамене в музыкальной школе я спела совсем не ту песню, что мы подготовили, а песню «Крейсер Аврора», потому что она мне очень нравилась. Честная я была девочка.
Если вам понравилась статья, ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал. Поделитесь в комментариях, какое значение в вашей жизни занимает музыка.