Я всегда ненавидела четверги. По четвергам тяжелее всего скрывать своё истинное отношение к слизнякам.
Нет, это не противные улитки, что живут в саду под корягами. Если бы! Всё гораздо хуже — это мерзкие инопланетные твари, умеющие принимать любое обличие, в том числе — человеческое. А что еще хуже, они могут скрещиваться с нами… Слаги — так их все называют, но по мне это недостаточно мерзкое название для них. Слизняки, противные, склизкие — от одного этого названия передергивает, а к ним ещё на свидание ходи каждый четверг!
Нет, это не обязательно. Они нас, типа, совсем не заставляют с ними спариваться, но войти в семью слагов или просто родить от них — почётно. Твоё материальное благополучие и уважение в обществе вмиг возрастёт. Но видала я в гробу такое благополучие! Пока в моей семье нет ни капли слизи, и я не пойду на добровольное уничтожение человечности в своём роду.
Нас, таких фанатов своей крови, не так уж много осталось, и все мы скрываем это, иначе — изведут. За примером ходить далеко не надо: мой отец отказался от свидания со слагой, назвав прилюдно их гадкими слизняками — и его сократили на работе, не брали ни на какую должность, лишили всех льгот. В конце концов, он исчез. Я думаю, он просто добровольно ушёл от нас, чтоб не ронять тень на всю семью.
Мама сломалась, умоляет меня выйти замуж за слага, чтоб не выживать, а жить, как все нормальные люди. Или уже нелюди — не знаю.
Вот чтоб её успокоить, я и хожу каждый четверг на слепые свидания, где слаги знакомятся с людьми. Ничего, познакомлюсь, мало что ли я их вижу каждый день! Главное, спать меня с ними никто не заставляет.
В большом зале со множеством столиков приглушен свет, витает тонкий аромат благовоний. Романтика, мать её! Здесь все слаги обязаны сбросить человеческое обличие, даже если в повседневности они косят под людей. Уверена, не все люди знают, что живут со слагами одной семьёй. Эти твари привыкли маскироваться.
— Ма`ия К`отова, `ады вновь п`иветствовать, — серая блестящая морда расплылась в улыбке. Почему-то те, кто на Земле недавно, картавят. Хоть чему-то ещё не обучились!
Большие глаза с длинными ресницами — безусловно, особь женского пола. У мужчин-слагов чёрные и маленькие, как у поросят, глазки. Я улыбнулась в ответ и взяла свой бейдж. Приветлива и не вызываю подозрений. Я привыкла.
Рассматриваю похожие друг на друга лоснящиеся округлые морды с глазками-пуговками и подвижными губами. Четыре пары склизких щупалец кольцами лежат на столе, еще две — под столом, они у них вроде ног. Слаг смущается — зеленеет. Что-то лопочет. Следующий!
Слушаю вполуха чьи-то разговоры о том, как они обжились на Земле и не до конца изучили людей, но так хочется уважения, приятия и любви. Любви им подавай, твари! Когда этот вечер закончится?!
Стараюсь скрыть зевоту от очередного знакомца, обвожу взглядом булькающий и воркующий разговорами зал. Кто-то здесь и по собственной воле — ищут партию из слагов, всем хочется жить богаче и кушать вкуснее. Фу, на то, как девицы пытаются понравиться слизнякам, смотреть ещё противнее. А те и рады — пульсируют лиловым — готовы скорее увести девчонок за собой. Может, и не до ЗАГСа, но до ближайшего укромного уголка точно.
Краем глаза замечаю на себе пристальный взгляд слага, что сидит за пару столиков от моего. Ох не люблю я это! Мой испуганный взгляд на часы не проходит мимо него — он кривится в подобии усмешки. Не успею сбежать, придётся знакомиться. Чувствую, будет настойчив.
Вот он подсаживается ко мне.
— Привет, Маш! — он говорит чисто, не картавя, и его голос мне очень знаком.
— Вы меня знаете? — пытаюсь вспомнить, но сопоставить облик и голос не получается.
Изменения происходят в считанные секунды — и вот передо мной сидит мой начальник.
— Здравствуйте, Андрей Николаевич… — я обескуражена — он никогда не появлялся на работе в реальном облике, поэтому я даже не знала, что он слаг.
Он превращается обратно.
— Извини, здесь не положено в чужом облике. А ты молодец, Машенька, пару себе ищешь среди наших?
— Даа, — выдавливаю улыбку, но, кажется, она получается не очень искренней. — А вы тоже ищете пару?
— Вынужденно, Маш. Как и ты, наверно? — он понимающе улыбается. — Меня повышают, переводят в головной центр, а на эту должность берут только с самкой. То есть…эээ… — он смущается, чуть зеленея.
— С девушкой, — помогаю ему подобрать слова, а самой так смешно становится: их тоже заставляют спариваться с другим видом. Бедняжки!
Значит, головной центр бактериологии! В голове словно загорается лампочка: это шанс. Один мой знакомый учёный давно трудится над созданием оружия против слизняков, и когда-нибудь у него всё получится. Я должна быть в этом центре, чтоб у нас была возможность попасть во все водоканалы мегаполиса. Лучшей среды для разноса вирусов и бактерий, кроме воды, сложно найти.
Моя улыбка становится шире, он в ответ улыбается мне.
— Как насчёт выпить после? Я знаю отличное местечко недалеко, — он кладёт одно из щупалец на моё запястье, оно пульсирует лиловым. В руке появляется покалывание, тепло, затем горячая волна катится ниже. Я отдёргиваю руку.
— Сегодня я очень занята, простите. Может, завтра?
— Хорошо, Маш, — улыбается, словно ждал именно такого ответа. Под взглядом черных глаз-пуговок мне становится не по себе.
Все встают и неторопливо расходятся — вечер закончился. В сумке вибрирует телефон: за мной приехал Макс.
— До завтра, Андрей Николаевич.
— Пока, — он обхватил трубочку коктейля подвижными губами, не торопясь уходить, и махнул мне на прощание щупальцем. Его пристальный взгляд я чувствовала, пока не вышла из помещения.
Я ему понравилась. Теперь бы решиться действовать.
— Поехали скорее, — сказала я вместо приветствия, сев в машину к Максу. Он лишь бросил беглый взгляд и рванул с места.
— Опять натрогали тебя лиловыми щупальцами? — хохотнул он.
Я выразительно глянула, нахмурившись, он продолжал смеяться. Макс тоже знал, как действуют эти лиловые пульсации. Он — бывший парень моей сестры. Мы начали встречаться после того, как он забрал меня с такой встречи со слагами, примчался на мой отчаянный звонок, просьбу забрать от мерзких слизней... Я была просто в ужасе и позвонила первому парню, которого вспомнила… А теперь у нас традиция: каждый четверг Макс забирает меня.
— За домом встань, чтоб мама не видела твою машину…
— Маш, я хочу от тебя ребёнка, — он хрипло выдохнул, чуть повернувшись ко мне.
Лиловые пульсации слагов или интонации в голосе Макса, не знаю… что именно ударило в голову и обдало жаром, но я заскочила на него и впилась в губы:
— А давай…
Плевать, что мама против Макса! Она грезит видеть в зятьях слагов, чтоб мы с сестрой больше никогда не знали нужды. А я всё чаще думаю, не выйти ли замуж за Макса и нарожать ему детей. Человечков, а не слизней. Хотя он мне не особо нравится как мужчина, но он хороший… горячий, страстный и губы сами шепчут ему:
— Давай, же... давай…
***
Однажды слаги появились открыто. Мне было десять, и я всё помню. Сначала подумали: это первый контакт с внеземным разумом, но встречающие вдруг сами обернулись слагами. Всеобщая истерика, попытки спрятаться в убежищах. Тогда ещё люди не знали уровень своего порабощения. Почти в каждой семье мира открыли свою личину слаги, и у половины населения Земли оказались в роду чужие. Кто-то привык к такому соседству быстро, кто-то никогда не привыкнет. А кто-то и не знал мира без слагов. Как моя сестра. Поэтому она к ним более лояльна. Общается с ними, дружит.
Ей шестнадцать, и я боюсь, что она выберет себе в мужья слага. Не могу представить в своей родне слизней. И не хочу! Потому что я сделаю всё, чтоб их уничтожить.
Это вновь и вновь прокручивается в моей голове. Особенно когда мама, как сейчас, что-то радостно щебечет, фантазирует, узнав, что я встретила своего начальника-слага. Приходится с этим мириться: у мамы не всё в порядке с головой.
— Нина в школе?
— На танцах. У них скоро большой концерт на дне рождения центра бактериологии, — мама говорит с гордостью и с большими надеждами на вторую дочь.
— Опять со своими слизняками.
— А вот так не говори о своей сестре! Она поумнее тебя будет. Революционерка ты наша! — фыркает мама и отворачивается к плите, помешивает капустный суп. — Выйдет замуж за слага — заживём хоть по-человечески.
— Ну-ну, заживём, заживём, — я обняла маму за плечи, понимая, что она сейчас снова начнёт плакать.
Прорычал телефон. Макс писал, что сегодня собрание. Объявился наш безумный учёный, работающий в бактериологическом центре на слагов, но на самом деле разрабатывающий оружие против них. Если он нашёл время встретиться, значит, у него есть какие-то новости!
Я поцеловала маму в висок и вышла из дома, прихватив лишь сумку.
Вскоре мы с Максом уже были в цокольном этаже старой школы, где на этот раз сняли помещение для лекции. Удивительно, как умеют быть организованы люди: оповещение срочное, народ собрался в считанные часы. Все мне знакомы. Но наши ряды редеют, многие не выдерживают незримой борьбы.
— Здравствуйте, люди! Рад видеть, — приветствует собравшихся Антон Львович, добродушно всем улыбаясь и вглядываясь в наши лица. Уверена, он узнаёт всех.
Кивает в ответ на наше приветствие и коротко прикладывает палец к губам, призывая вести себя тише и всегда быть начеку. Приглаживает руками седые волосы и нервно поправляет очки.
— Ребята, я не задержу. Но я должен вам это сказать. Вы знаете, каких высот достигли слаги за сотни лет, что они живут рядом с нами. Самое великое достижение — это межвидовое скрещивание. Да, нам до них далеко. Всё, что мы смогли создать за эти годы — это бактерии и вирусы, от которых у слагов лёгкое недомогание. Один вирус смертелен, но и тот действует лишь на чистых слагов, а их осталось мало, везде сплошные мутанты — слаги с человеческой кровью.
Люди устало вздыхали и слушали учёного.
— Но… мы не зря работали на них, перенимая вековые знания. Мы создали более грозное оружие. Этот вирус способен убивать мутантов. И может истребить слагов.
— Он убьёт всех слагов? — я встала, задав этот вопрос.
— Почти. Вирус действует на их слизь. А слизь есть в каждом мутанте, коих сейчас большинство на планете. Причём оказалось, — учёный даже хихикнул, — что вирус сильнее действует именно на мутантов, чистые слаги лишь тяжело болеют.
— Почему бы нам тогда не начать применять его массово? — поднялся Макс.
Собрание нас поддержало одобрительным ропотом. Антон Львович тяжело вздохнул:
— Во-первых, мы не можем решать за всех. Как только найдем способ вынести вирус из главного центра бактериологии, поставим в известность всех людей. И тогда сообща решим, убивать мутантов или нет. В конце концов, они — частично люди…
Макс скривился от этого последнего замечания Антона Львовича.
— А во-вторых?
— Как я уже сказал, мы не можем просто так вынести вирус из центра. Нужно разработать план.
— Я достану, — в моей голове план уже родился и осуществился. Я сделаю это!
***
Иду по городу, заваленному трупами. Трупами мутантов, полу-людей-полуслагов. И тех, кто даже не подозревали, что в их жилах течёт не только кровь, но и слизь. Они застыли в мученических позах. Кто-то в предсмертной агонии ещё харкает кровью на тротуаре.
Плач слагов и людей смешивается в один гул. Но вдруг всё замирает, затихает, словно мир поставили на паузу. Лишь по дороге навстречу мне идёт человек, это мой отец. Он останавливается передо мной.
— За что ты их убила, Ма`ия?
Я хмурюсь — мой отец никогда не картавил.
— Они му…мутанты, — оправдание из моих уст какое-то слабое и невнятное.
— А ты уве`ена, что сама не мутант? Твоя сест`а? Твои д`узья?
— Ну конечно! Папочка, ты же — человек? — я почти умоляю его подтвердить это.
Он разочарованно качает головой.
— Но я борюсь, отец, — мне обидно его разочарование, — за человечество, за свободу!
— Убивая д`угих, ты убьёшь себя. Внут`и тебя живёт монст`.
Я не успеваю ничего ответить, как чувствую острую боль в животе и падаю на колени. Словно стрелы, из моего живота прорываются склизкие кровавые щупальца…
Я с громким вскриком села в кровати, судорожно оголяя живот. Это только сон, только сон. Сердце набатом стучит в ушах.
А рези в животе всё же есть — я голодна. Положение нашей семьи почти бедственное — мы голодаем постоянно. Одной моей мизерной зарплаты не хватает на всю семью. Ничего, скоро мы избавим мир от паразитов.
А сны… Кошмары мучают меня давно, к ним я уже почти привыкла.
***
Начальника я увидела лишь в конце рабочего дня. Он позвонил еще утром по внутренней связи и попросил остаться. Я осталась.
— Предлагаю никуда не ходить, а посидеть здесь, — сказал он, когда я вошла в его кабинет. — Поболтаем… Пить будешь? — достал из шкафчика коньяк.
Я несмело кивнула: на трезвую завязывать романтические отношения со слагом не решишься. Хотя в человеческом облике он был довольно привлекательным: высокий, поджарый, с внимательными серыми глазами из-под густых бровей. Лет сорок, хотя, сколько ему на самом деле лет, сложно понять, слаги живут дольше людей.
— Проходи, не бойся.
В кабинете росло много тропических растений, и климат поддерживался соответствующий. Ну понятно, слизни любят влажность. Так и представила начальника, свернувшегося клубочком в тени растений возле какой-нибудь коряги. Правда, коряг в кабинете не нашлось.
— Да, я люблю тепло и влажность, — улыбнулся он добродушно, поймав мою ухмылку.
Я веду себя неподобающе, позволяя презрительные гримасы, но странно, что слагу это нравится.
— Извините.
Он лишь махнул рукой.
— Почему вы постоянно в человеческом облике? — спросила я после первой рюмки, чтоб прервать его пристальное разглядывание меня.
— Я привык, — он пожал плечами. — Чувствую себя голым, когда я настоящий… Собственно, так и есть, — он хохотнул, и я тоже улыбнулась: действительно, странно было бы видеть их склизкие тела в одежде.
Он снова пристально посмотрел на меня, и мне стало не по себе.
— Что? — не выдержала я.
— Маш, у меня к тебе есть предложение. Собственно, ты могла уже догадаться… Мне нужна спутница.
— Почему я?
Он снова налил, и мы выпили.
— Во-первых, мне нужно срочно. На дне рождения центра меня должна сопровождать моя женщина. А это уже на следующей неделе. А искать мне некогда. Во-вторых, ты мне нравишься. Почему тогда нам не договориться?..
— Договориться? У вас это так называется? — я хихикнула.
Видимо, коньяк и нервозность ситуации ударили в голову. Он посмотрел, над чем-то размышляя. Наконец, улыбнулся уголками губ.
— Да. То есть нет. Мы, действительно, заключим договор. Ты переедешь ко мне, твоя семья перестанет нуждаться в чём-либо…
Я вмиг посерьёзнела: он узнавал обо мне, знает моё незавидное положение.
— Будешь сопровождать меня везде и выполнять некоторые указания.
Я напряглась, но тут же почувствовала его большую ладонь на моей руке. От неё исходили знакомые волны тепла. Я отдернула руку.
— И вы меня не тронете! — выпалила я своё условие и вскочила.
Он откинулся в кресле и посмотрел на меня с улыбкой.
— Об этом я хотел поговорить отдельно, Мария. Сядь, — и продолжил, когда я села: — Дело в том, что женщина мне нужна как ширма, чтобы выполнить государственный закон. Я не могу взять в жёны слагу. Мы должны быть примером для наших граждан по части межвидовых браков.
— А у вас есть возлюбленная, Андрей Николаевич? — мне вдруг стало неудобно, что я думаю только о себе.
— Нет, Маш, — он вновь снисходительно улыбнулся, — говорю же, некогда. Так что скажешь?
Он снова разлил коньяк, давая мне время подумать. Но у меня был готов ответ:
— Да, я согласна.
Он взял мою руку и поцеловал в центр ладони. Его рука превратилась в лиловое щупальце и обвила моё запястье, не давая освободить руку.
— Иногда нужно позволять себе плыть по течению, а не против, — его дыхание щекотало мне ладонь. И я расслабилась, позволяя теплу разлиться по всему телу, и прикрыла глаза.
Завибрировал телефон, и слаг отпустил меня. Тепло отступило, оставляя лёгкое разочарование и клокочущее внутри возбуждение. Трясущимися руками взяла телефон, прочитав сообщение, что Макс уже подъехал. Я просила его забрать меня в это время.
— Мне не нужна ты, как самка, Мария, не бойся меня, — услышала я словно издалека.
Я всё равно вздрогнула от его слов.
— …но я могу помочь.
— Спасибо, нет, — я встала, но он шагнул навстречу. Его щупальца обвились вокруг моей талии, их пульсация проникала внутрь, распаляя желание.
— Не сопротивляйся, я всего лишь сниму напряжение.
И мне, действительно, вскоре стало легко. Дрожь облегчения прокатилась по телу.
— Спасибо, — пробормотала я, глупо моргая, приходя в себя от его манипуляций. Он лишь пожал плечами, освобождая меня от своих щупалец.
— Можно считать, что мы закрепили договор, — усмехнулся он, и я весело рассмеялась.
Помощь Макса мне сейчас не требовалась.