«На следующий день Лялька побродила по окрестностям вокруг отеля, по аллеям сквера, зашла в какой-то торговый центр просто глянуть. Ее хватило не на долго. Бродить по миру товарного изобилия без определенной цели, да еще без достаточной наличности – не для нее, и вернулась в отель отдохнуть перед вечерней тусовкой.
Некогда молодежная высотная гостиница, превратилась в отель, достойный третьего Рима с зеркальными санузлами. Их просторные кабинки с зеркальным же полом и потолком невольно наталкивали на всякие разные мысли об их ином целевом использовании. Рестораны, бары, стриптиз… Раньше все это было иллюстрацией загнивающего Запада, а теперь стало нормой. Постаревшая элита Ленинского комсомола, бодрясь и провозглашая тосты за «покойника» – Ляльке понравился вчерашний экспромт, вырвавшийся из ее уст по время их вечерней трапезы, – наслаждалась музыкой женского симфоджаза, одетого в непринужденном стиле варьете. Саксофонистка с длинными ногами, в купальнике с мини-юбочкой здорово сочеталась с попурри на тему комсомольских песен. Ну как без этого? Стрельнув взглядом по лицам, Лялька поняла, что такое сочетание несочетаемого, похоже, кроме нее никого не удивляет. Да чего там... Они каждый год собираются, и времена с гламуром и сексуальной капиталистической революцией давно все отформатировали здесь, в столице. Это она – провинциалка со своими представлениями, а здесь уже давно ЧП не районного, а общероссийского масштаба. В провинции размах не тот. Бывшие комсомольские лидеры, те, кто покруче, - уже владельцы заводов, газет и пароходов. Они, ностальгируя по молодости, спонсируют один день в году на мероприятия для всех из числа их бывших товарищей по элитарному клубу. Но добрая часть присутствующих все же из категории «ни украсть, ни покараулить». Себя она тоже причисляла к ним.
Лялька сидела и наблюдала: они братались, обнимались, вспоминали. Давняя комсомольская иерархия подавила иерархию капитала, на время, всего на вечер. И так уже почти три десятилетия подряд. Оркестр и солисты хороши. Жаль, ей никак не удавалось избавиться от чувства неуместности их наряда. А, может, это она была неуместна на этой тусовке? Хороший вопрос. Потом они уже малой группой переходили из бара в бар, пока, наконец, не оказались на стриптизе. Такого разворота событий она не ожидала, как, впрочем, и барышни-стриптизерши не ожидали увидеть не вписывающуюся в антураж среди посетителей строгую даму в возрасте. Конечно, ее одну туда бы ни за что не пустили. Просто компания седовласых комсомольских лидеров здесь, похоже, среди завсегдатаев. Она смотрела на юные, практически обнаженные тела, артистично выделывающие трюки у шеста:
«Хорошее владение телом, роскошные волосы», - и подглядывала за выражением лиц своих спутников и не могла понять, почему они здесь: из любви к искусству или из желания взбодрить себя гормонально. Пыталась посмотреть на все это взглядом мужчины и почему-то думала, что будь она мужчиной, вожделения бы не испытала, хотя как она может об этом судить?
Часа в два ночи комсомольское развлечение провинциальной подруги было завершено, и ее отпустили на покой. Водитель доставил в отель. А долго ли честная мужская компания бродила, несмотря на поздний час, по бодрому и вовсю работающему заведению, – об этом знать ей не дано, да и ни к чему.
«К Матроне, к матушке Матроне Московской», - была ее первая мысль после пробуждения. Это было ее давней мечтой. Авто дисциплинированно подъехало к отелю, как и было обещано. С белыми розами в руках Лялька стала в очередь. Ей крупно повезло – очередь оказалась небольшой. Кто-то рядом сказал, что однажды целый день отстоял, чтобы подойти к мощам. Она
же не простояла и часа. Кто-то читал про себя Акафист, кто-то «ушел в себя», кто-то вовлекал в свои разговоры соседей. Вот этого она не любила, особенно в таких случаях. Правда ее мнение ничего не значило для одной дамы, которая все норовила переключить на себя ее внимание. Вспомнила отца Амвросия… В монастыре среди послушниц была одна женщина, которая буквально прилипала к людям. Ей бы присесть на уши к кому-нибудь, да еще и жестами и прикосновениями завладеть вниманием. Лялька от нее держалась подальше, испытывая неконтролируемую неприязнь и очень ругая себя за это. Как-то покаялась в этом отцу Амвросию. Он улыбнулся: «Больницы здоровым не нужны. Хотите оградить себя – читайте молитвы. И помните, где ваше внимание, там ваша сила. Берегите ее, но очень хладно, потому что задача бесов – забрать вашу силу, а раздражаясь, вы ее отдаете». Она стала читать молитвы Архангелу Михаилу, Матери Божьей, псалмы. Дама замолчала, но все же норовила максимально приблизиться, дотронуться невзначай. Лялька вспомнила место из Евангелия, где в толпе к Иисусу в надежде исцелиться, прислонилась женщина, страдавшая много лет кровотечением. И Он спросил: «Кто дотронулся до меня?» Апостолы сказали: «Учитель, да здесь, в толпе, трудно не дотронуться». «Нет, кто дотронулся до меня, что из меня ушла сила?» Женщина пала к ногам Иисуса и призналась, и была прощена Господом. Но она, Лялька, ведь не Господь. Механизм отъема силы без согласия человека реален – это она знала хорошо. Но из очереди же эту даму никуда не денешь, значит только бдительность и самоконтроль. Наконец, в плотной толпе прихожан прошли в церковь. Всего несколько шагов отделяет от мощей матушки Матроны. Цветы отдала при входе, их головки сразу же пошли в общую корзину. Девушки с ножницами отделяли стебли от бутонов. Корзина была полна белыми, розовыми, красными цветами и лепестками. Медленными шагами продвигались к раке. Физически ощутимо менялось пространство, словно ты попал в другое энергетическое поле. Сознание, тело – все реагировало. Такое чувство, будто через тебя проходят неведомые токи, ты слышишь биение сердца и чувствуешь пульсацию крови по жилам, и жар какой-то таинственной топки окатил с ног до головы. У всех ли так? Она не знала. Да и какое ей было дело до других.
«Матушка Матрона, моли Бога обо мне», - пронеслось в лялькином сознании, и она, почему-то вся в слезах, приложилась к раке, подошла к иконе-портрету рядом. Девушки на выходе подарили пригоршню бутонов и лепестков роз. Народ несет цветы Матроне, и она в ответ, словно, одаривает каждого частицей себя в каждом бутоне.
Вышла Лялька с явственным ощущением, что вот она, простая, земная,не безгрешная, только что соприкоснулась с чем-то таким чистым, таким большим, рядом с чем, ты - малое, беспомощное, обиженное и открытое дитя, на голову которого только что опустилась почти физически ощутимая реальная благодатная длань. Так плачет ребенок, уткнувшись в материнские колени, просто так, от любви.
Поднялась по лестнице в храм, поставила свечи и, притихшая, поехала в отель. Хотелось побыть одной и помолчать. Так сильно было совершенно неожиданное переживание. Это был дар. Полтора часа по запруженным улицам Москвы оказались очень кстати. Подъезжая к отелю, она мысленно скатала в жемчужину свои яркие переживания, увидела ее красоту, блеск, перламутр и с прятала в глубине своего сердца. А вот теперь, после этого можно идти к людям.
Этот день она пожелала провести одна. Во-первых, зачем раздражать Варвару. Во-вторых, в общении, как и во всем, важна мера. Вечером пошла в театр. Пьеса современного автора, кстати, некогда связанного с комсомолом, хорошая постановка с прекрасной актерской игрой – как раз то, что Лялька любит – современный театр в классической традиции. В номере ее ждала корзинка с цветами фиалок и записка: «В аэропорт провожу сам. Буду в двенадцать». «Ну что ж… Элегантно», - подумала она и вдруг поняла, что эти три дня превратились в маленькую жизнь. Пролетели удивительно быстро, а впечатлений подарили, хоть отбавляй. В них еще разбираться и разбираться. Но это потом, потом….
Засыпала с приятным чувством благодарности миру и с легкой полуулыбкой на устах. Фиалки?…»
P.S. Не Пушкин... Легкое чтиво. История с продолжением. Для отдохновения
