часть 2
Хлудовские бани были своеобразным многофункциональным центром России конца 19 века.В банях можно было снять апартаменты,пригласить врача,заказать ужин и пригласить на встречу компаньонов и деловых людей. Часто номерные бани использовались для заключения многомиллионных сделок. Старослужащие рассказывали, что возле номеров можно было увидеть ожидающего в кресле нотариуса с книгой.
Была еще традиция перед свадьбой «отмывать невесту», и там же, в номере, на молодую надевали подвенечное платье. В это время в вестибюле дежурили священник, портной и врач.
В 1893 году по Москве упорно ходили слухи, — а возможно, их кто-то умышленно распространял, — что бани очень вредны для здоровья. И тогда по инициативе генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, градоначальника Москвы, была создана комиссия для проверки влияния бань на организм человека. Авторитетными врачами, членами комиссии, были сформированы две группы из студентов. Участники одной группы ежедневно мылись в бане и парились, а студенты из другой вообще не мылись. Всех одинаково кормили и ежедневно обследовали и взвешивали. В конце срока эксперимента выяснилось, что ежедневное посещение бани улучшает здоровье. Подписи под актом обследования были таких врачей и преподавателей медвуза, что любые инсинуации по поводу бань сразу отпадали. Наиболее вероятно, что за всей этой, говоря по-нынешнему, «пиаровской» кампанией стояла владелица Сандуновских бань Вера Ивановна Фирсанова.
Центральные бани обслуживало 250 человек. Помимо основных работников, в Высшем мужском отделении по вечерам регулярно играл оркестр из пяти внештатных музыкантов. В штате числился телефонист, а также лаборант в белом халате, который каждые три часа брал из бассейна пробу воды для биохимического анализа, и дежурный курьер увозил их в специальную лабораторию Москвы.
До революции украшением Центральных бань было бочковое пиво под названием «Рыжее», хотя по цвету оно было скорее янтарное. Вернее всего, название напиток получил по фамилии молодого пивовара — рыжеватого купца по имени Павел и фамилии Рыжов. Кличка у него была Рыжик.
В начале века он работал на хлудовской фабрике в Егорьевске. Администрация фабрики очень ценила непьющих, смекалистых мужиков, и его несколько раз посылали в Европу сопровождать хлудовский товар.
В конце зимы 1907 года он въезжал в городок Лауэнбург, что на Эльбе. В Германии потеплее, чем в России, и на реках начался ледоход. На берегу Эльбы стояли встревоженные местные жители, они кричали и указывали на ребенка, уплывавшего на льдине.
Павел, не долго думая, схватил длинную веревку и, перепрыгивая со льдины на льдину, побежал к мальчику. Схватил под мышку сорванца и вернулся с ним на берег.К вечеру к спасителю пришел отец ребенка, местный пивовар, и спросил Павла, чем тот желает принять благодарность — купюрами, векселями или золотом. Павел от всего отказался, и тогда этот пивовар передал ему секрет производства своего фирменного пива, коим торговал более чем в двадцати городах вдоль реки Эльбы. Просил только более никому эту технологию не передавать.
Вернувшись в Россию, Павел попробовал варить пиво по немецкому рецепту, и получилось неплохо. В первые же годы Павел так раскрутил свой товар, что московские купцы стали его называть по отчеству, а это знак признания и большого уважения. К 1918 году у молодого пивовара было около 15 точек.
В 1919 году чекисты расстреляли Павла Рыжова, как потом признались, по ошибке, и даже не принесли извинения вдове, оставшейся с четырьмя малыми детьми. Как говорят авторитетные в пивном деле люди, с того времени такого качества пиво в Москве не варили.
До революции в Центральных банях, как и во всей России, была традиция на Рождество устанавливать в каждом отделении елку. Причем наряженные ели стояли до Крещения.
Хлудовы каждый год специально заказывали живые, какие-то голубоватые ели, пересаженные в деревянные бочки. их привозили аж с Алтая, и сестры дарили их городу. Елочные украшения через разные попечительские советы передавались в дома для детей и инвалидов. Партии игрушек заранее заказывались на фабрике в Гусь-Хрустальном, причем каждый год они были разные. И многие скверики в Москве в те годы были украшены именно хлудовскими елками.
В Центральных банях изначально по чертежам Льва Николаевича Кекушева были сделаны очистные подземные сооружения с тройным отстойником, и запаха рядом с банями не было вообще. Даже в жару, при безветренной погоде.
В день официального открытия администрация бань запланировала первоначально два банкета: в Торговом доме Хлудовых и в здании на Неглинной, д. 2, — но сестры настояли на четырех банкетах прямо в Центральных банях.
Первый банкет, больше похожий на ранний завтрак, и состоялся в 9 часов утра на втором этаже правого здания. На него пригласили всех строителей; среди приглашенных туда были даже рабочие кирпичных заводов. По окончании банкета всем выдали именные конверты с наличными — премией.
Второй банкет состоялся в 12 часов дня. Были приглашены священнослужители всех соседних храмов и монастырей, в том числе и женских. По окончании банкета состоялся всеобщий молебен, после которого присутствующим выдали по отрезу ткани высокого качества — священнослужителям белого, а монашкам черного цвета. Работники Центральных бань часа два разносили эти подарки по соседним храмам и монастырям.
Третий, наверное, главный банкет состоялся в три часа дня, но уже на втором этаже западного корпуса, в Высшем разряде мужского отделения. Столы накрывали шесть лучших рестораторов Москвы, за каждым гостем был закреплен официант. Туда были приглашены купцы первой гильдии и банкиры, был даже негоциант из Италии.
В списке приглашенных была Вера Ивановна Фирсанова.Высокопоставленным чиновникам, дабы не сидеть им с купцами за одним столом, накрыли отдельно — в Турецком зале, который по случаю торжества был обставлен дорогой мебелью.
Ровно в 15.30 к Центральным баням подъехал генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович и в сопровождении свиты сразу прошел в турецкий зал.
Когда великий князь проходил мимо купцов, они все встали. Генерал-губернатор пробыл на банкете всего минут десять, не больше, и удалился. В начале 90-х годов XIX века Сергея Александровича москвичи уважали. Но после событий 1896 года на Ходынском поле, где в давке погибли люди, отношение резко изменилось. И когда Сергей Александрович Романов посещал Центральные бани, купцы не только не вставали, но демонстративно уходили. Даже придумали ему кличку — князь «Ходынский», уж очень очевидна была вина великого князя в гибели людей. А тут еще неведомо откуда по Москве пополз слух, что генерал-губернатор ведет гомосексуальный образ жизни. И уж тогда не только купцы, но и простые обыватели его возненавидели. Как известно, в 1905 году господин Каляев взорвал великого князя «Ходынского».
Четвертый банкет, для самих Хлудовых, должен был состояться в 6 часов вечера, но предыдущий затянулся, и все семейство расположилось в восточном здании только к семи часам. Затем, как это бывает, часть гостей из западного перекочевала в восточное здание, поближе к Хлудовым. Так всеобщее веселье закончилось лишь поздно ночью.
В тот день не пустовал и актовый зал торгового дома Хлудовых. Туда еще загодя привезли пиво в бочках и наливали пожарным и городовым, кои подъезжали и подходили со всей Москвы.
В новом здании, по Неглинному проезду, дом № 2, гуляли артисты соседних московских театров.
На открытие бань пригласили три оркестра и цыганский ансамбль. Музыканты играли до окончания банкетов, и ночевать всем пришлось в банях, но жалоб от них не было.
Продолжение следует...
