Автор : Валентина Сараева
Войдя в ограду, он без особого удивления увидел человек пять односельчан, занятых ремонтом дома. Хромой Николай Глызин, бывший комсомольский вожак, городил забор. Еще один молодой мужчина, обремененный немалой семьей, менял расшатавшиеся ступени крыльца. Сам председатель колхоза вынимал из конной повозки толстое зеленоватое стекло, видимо привезенное из районного поселка. Внутри дома, куда прошел Степан, печник ловко выкладывал печь.
Колхозный умелец, плотник Максим вязал оконную раму, устроившись у большого стола.
Как ни странно, но Степан ни чему не удивляясь, принялся помогать печнику. Он работал рьяно, словно от этого зависело будущее благополучие именно его семьи, а не какой-то незнакомки.
Что то словно хлопнуло его по лицу и больно заломило в затылке.
Подняв голову Степан увидел новую хозяйку дома, стоящую в двери. На этот раз на голове женщины красовался низко надвинутый на глаза темный платок.- «Здравствуйте, Анфиса Леонардовна» - пробормотал Степан, даже не задумываясь над тем, почему он называет женщину этим именем.
Не отвечая, хозяйка посмотрела ему в глаза долгим и очень недобрым взглядом. Из-под низко надвинутого на лоб платка, выглядывал краешек небольшой ссадины. А под глазом хозяйки проступило синеватое пятно.
«Поранились, Анфиса Леонардовна?» - с искренним сочувствием спросил Степан. Голос его звучал не просто заискивающе, а как-то раболепски. И самое страшное было в том, что мужчина не замечал, не понимал своей полной зависимости от этой странной женщины.
Темные глаза Анфисы бешено блеснули . На секунду в них вспыхнул зеленый огонек. Или Степану это просто показалось? Хищно оскалив зубы, женщина зашипела, как рассерженная кошка - «Я тебе отомщу, отомщу» - Развернувшись она вышла во двор.
Степан, по детски втянув голову в плечи, присел у стола на корточки. Ему хотелось спрятаться, провалиться куда-нибудь под пол, чтобы только не видеть, не слышат разгневанную на него хозяйку. Но за что!?.
Степан чувствовал себя в данной ситуации, маленьким мальчиком, на которого за что-то рассердилась его строгая мать.
Его мозг стремительно разрушался, деградируя под колдовской, злобной властью «черной дамы». Но Степан уже не осознавал этого.
Наступил последний, третий день «отдыха» Степана. Наташа не узнавала хозяйственного, всегда заботливого мужа. Его словно подменили.
«Степушка, - выходя рано утром во двор следом за мужем, позвала Наталья, - ты куда это, родимый? А кто у Зорьки навоз выкинет? А поить кто скотину будет? Уж не я ли? Али матушку с больной спиной заставишь воду из колодца тягать. Что это с тобой сталось, голубь мой? Али приезжая мадам глаза застила?»
Наталья старалась говорить в шутливом тоне, но в словах ее сквозила нескрываемая тревога и недоумение.
Степан, подходивший уже к воротам, остановился. Повернувшись, он с удивлением осмотрел жену, будто видел ту впервые. «Чего тебе?» Голос мужчины бесцветный, непривычно тихий, еще больше встревожил беременную Наташу.
«Куда лыжи навострил, спрашиваю? У тебя выходной или проходной? Стожок на покосах надо бы глянуть. Тебе что, в Миллеровском доме медом поют?» Глаза Степана медленно стали приобретать осмысленное выражение. Он, словно вынырнув из ледяной воды, шумно вздохнул и побрел в сторону своего загона, где мычала корова Зорька, требуя освободить ее разбухшее вымя от молока.
Из дома вышла мать Степана с подойником в руках. Увидев входящего в пригон Степана, Лукерья Матвеевна уселась на ступеньку рядом со снохой. Она еще раньше неё заметила ненормальное состояние сына. Но как и Наталья, списывала его на усталость. «Заездили сына мне совсем. Ни выходных, ни праздников.- думала она про себя. - Пусть вычистит навоз, напоит Зорьку, потом подою, - обращаясь к снохе сказала Лукерья - Ты, Наташка, не пускай его больше рычить не знай на кого. Пол деревни мужиков как сбесились. И Петрович туда же. Марья Полунина второй год стекла для бани не допросится. Двух сынов фронту отдала. Муж покалеченный, без ног. А ни дров завезти, ни стекла выпросить, никак не может. Председатель одно гнет, мол коровник достраивать не из чего, стекла мало дают. А сам -той, без роду- племени, целый лист привез невесть откуда».
На ворота ограды вскочила незнакомая черная кошка. Она призывно замяукала, как это делают кошки, ищущие самцов в определенное время года. «Тьфу ты, нечисть какая»- Лукерья плюнув через левое плечо поднялась, чтобы прогнать ту с забора.
Прихватив веник — голик, стоящий у порога, Лукерья двинулась в сторону ворот, намереваясь прогнать кошку. Животное злобно зашипело, обнажив острые зубы с длинными клыками. Что-то неуловимо знакомое показалось Лукерье Максимовне в жестком взгляде этого черного монстра. Кошка, не переставая шипеть, ловко прошмыгнула мимо старой женщины и метнулась вслед за Степаном.
В ту же минуту Степан живо выбежав из пригона, бегом пересек двор и с прытью молодого козла, сиганул через забор.
Пораженные его выходкой, обе женщины, буквально остолбенели.
Особенно сильно испугалась Лукерья Матвеевна. Какая-то неясная мысль, далекие воспоминания закравшись в душу женщины, сковали страхом ее сердце. Она как могла, гнала эти мысли, но они снова и снова назойливо лезли в голову, приводя ее в животный ужас.
Сунув в руки снохи ведро, Лукерья Матвеевна, пробормотала враз осипшим голосом. «Корову подои! Я за Степкой прослежу»
Чувствуя, как силы покидают ее еще достаточно крепкое тело, Лукерья с трудом переставляя одеревеневшие ноги, побрела в край деревни туда, куда, как она предполагала, отправился ее сын.
« Неужели она- проклятая? Но как она смогла отыскать меня? Пятьдесят лет прошло!»- больно ворочалось в мозгу.
Ей необходимо было срочно увидеть возмутительницу деревенского спокойствия, чтобы избавиться от страшных подозрений. У ворот дома Миллеров, Лукерью совершенно покинули силы. Непонятный ужас придавил ее к земле. С огромным трудом заставив себя отворить новую калитку, Лукерья Максимовна шагнула во двор. И тот час все ее существо парализовала какая-то неведомая сила. Женщина словно оглохла и ослепла В глазах её замелькали страницы безрадостного детства и юности. Ей хотелось сломя голову убежать отсюда, но не было сил.
На крыльцо вышла смуглая, на первый взгляд незнакомая женщина. Темные глаза ее с насмешливой злобой уперлись в глаза Лукерьи. «Ну что, принесла?»
В сузившихся зрачках приезжей сверкнули знакомые зеленые сполохи и Лукерья, с леденящей сердце ясностью поняла - Она!».
Продолжение следует..