Автор : Валентина Сараева
Изрыгая ругательства, Степан рванулся вон из полутемной от печной пыли комнаты. Выскочив на крыльцо, он буквально столкнулся с будущей новой хозяйкой Миллеровского дома.- «Куда это вы Степан Алексеевич? Вас работать послали, трудодень пообещали, а вы в бега? Оставайтесь, некуда вам идти» - Голос незнакомки креп, превращаясь из шелестящего в шипящий, потом в грохочущий. Степану показалось, что на миг, какая-то непреодолимая сила придавила его к месту, не давая сделать и шагу. «Что это я, в самом деле. Мне же работать велели»
Не говоря ни слова, Степан безропотно вернулся в комнату и принялся помогать печнику. И хотя руки его двигались привычно быстро, мозгом завладела апатия и непонятное равнодушие ко всему.
О беременной Наташе, Степан за весь день не вспомнил ни разу. Не вспомнил он и о детях, о том что собирался сегодня вывезти на колхозной подводе, сено с поля для своей коровы.
В разгар работы, в комнату вошла хозяйка. Перед собой, на вытянутых руках, женщина держала деревянный разнос, видимо оставшийся от старых хозяев. На расписной доске стояла глиняная миска со сваренной в мундире картошкой. Рядом лежали крупно нарезанные куски ржаного хлеба Две алюминиевые кружки с чаем приятно щекотали обоняние ароматным паром.
Степан вдруг почувствовал зверский аппетит. До этого он даже не думал о еде. Хозяйка сама подала ему кружку с чаем. Свою — старик взял сам.
Отпивая терпко — сладкий напиток, Степан почувствовал его незнакомый вкус. Стараясь не смотреть в горящие адским пламенем глаза женщины, он спросил, что это за чай.
- «Обыкновенный индийский с травами от надсады»- ответила хозяйка. Голос на этот раз у нее журчал и переливался, как весенний ручей.
«Надо же- индийский! И где достала только!». Деревенские жители того времени, в основном перебивались самодельными заварками из иван-чая.
Иногда в сельскую лавку завозили развесной грузинский чай, больше похожий на мелко резанную солому. Об индийском - в селе никто не слыхал. Знали о таком чае только фронтовики, да и то не все.
Кирилл Демьянович пожав плечами, изрек -«Чай, как чай. Грузинская дрянь. Моя старуха кажин день такой варит.»
Домой Степан заявился поздно вечером. Руки его противно дрожали. Все тело ломало так, будто он не кирпич очищал от старого раствора, а на собственном горбу вывез не одну тонну сена с поля. Во рту стоял привкус чего-то металлического. Голова горела, словно ее обдали кипятком. Отмахнувшись от Натальи, пробующей пристыдить мужа за долгое отсутствие, Степан без сил свалился в постель.
Из тяжелого забытья его вывел чувствительный толчок под ребра. Да такой крепкий, что у Степана дыхание перехватило. «Что такое? - едва дыша спросил он в темноту, - кто тут?». Но ответом ему был только четкий стук ходиков на стене. В окна смотрели звезды и тихо поскрипывала ставня на окне. У противоположной стены негромко постанывала во сне беременная Наташа.
Дети спали в комнате бабушки за стеной.
И хотя в доме было достаточно темно, звездного света в окнах хватало, чтобы понять, что в доме, кроме них никого нет.
Степан с трудом поднялся. Несмотря на отдых, боль в теле запульсировала с новой силой. «Простыл что-ли на сквозняке у Анфисы в доме?»
Степан остановился на полпути к входной двери. «Стоп! Но когда же она мне имя свое называла? Вроде не знакомились. И не пил я ничего, кроме чая, чтобы позабыть что-либо»
И тут он подумал, что не зря видимо, горячий напиток, предложенный хозяйкой бывшего дома Миллеров, показался ему странным.
Степан потер горящий бок и негромко вскрикнул от пронзившей тело боли. «Да что еще за ерунда! Будто конь копытом проложил. Вроде нигде не падал, не ударялся» Вернувшись к столу, мужчина нашарил коробок со спичками. Электрического света не было. Маломощный, колхозный, передвижной движок, работал только до 23 вечера. И то далеко не каждый день. То ломался, то горючего не было. Степан запалил лампу коптилку, осторожно надел на фитиль ламповое стекло. В доме сразу сделалось светло и уютно. Приподняв край рубахи, не снятой на ночь, мужчина с удивлением и возрастающим беспокойством увидел у себя на боку в районе подмышки, большое, черное пятно. Как будто действительно, некое животное от души пнуло его твердым копытом.
Выйдя на крыльцо, мужчина все еще дрожащей рукой, вытянул из кармана кисет с самосадом. «Вот зараза! Что же это такое творится? Что вообще происходит?» Степан поднял глаза к небу и тут же в панике подскочил с места. Как и в прошлую ночь, звезды быстро гасли, словно кто-то сметал их с неба огромной черной ладонью.
В мгновение ока, над миром воцарилась совершенно непроглядная тьма. Кошачье мяуканье раздавшееся совсем рядом, еще больше добавило паники и без того, порядком струхнувшему мужику.
Глаза Степана, против его воли поползли вверх, пока его взгляд не встретился с зелеными, ярко светящимися в темноте точками.
«Аааа.. мать твою!» - вырвалось из горла. Согнувшись, он пошарил руками в темноте, разыскивая что-нибудь, чем можно было запустить промеж этих, пугающих до печенок, глаз.
Мужчине повезло. Под руку попался достаточно увесистый ссохшийся ком земли. Не разгибаясь, он с силой метнул его, метясь в жуткую зелень глаз. Комок, видимо, угодил в цель. Кот взвизгнул и исчез в темноте. От звука этого, почти человеческого визга, у Степана полностью сдали нервы. В удаляющемся кошачьем шипении Степану ясно послышались человеческие слова - «Я тебе отомщу, отомщу»
Взвыв не меньше того кота, Степан ломанулся в сени. Закинув в кованую петлю острие толстого крючка, мужик рванул дверь в дом. Торопливо задернув ситцевые шторки, Степан зарывшись с головой под одеяло, попытался успокоиться.
«Чего распсиховался, дурень. Баба видно с припеком, умеет глазом приворожить. Красива, курва. Но работать на нее больше не стоит. А то еще какую-нибудь гадость в чай подсыплет. Не иначе, как от ее чая в глазах темнеет и коты мерещатся»
Но тут Степан вспомнил, что вчера-то он никаких чаев подозрительных не пил. А звезды так же, непонятным образом, исчезли с неба. И кот невесть чей, точно так же, в полной темноте сверкал на него своими жуткими глазищами.
Проснулся мужчина почти здоровым. Утро принесло небольшой покой в его сердце. И все ночные страхи снова показались Степану придуманными. Но все же, он решил, что на «работу» к этой ведьме, он больше не пойдет. - «Пусть на эту барыню- белоручку, сам Петрович ишачит. У меня законные выходные выпали в кои веки».
Выйдя во двор, мужчина решил сходить в поле, проверить, не потравили ли коровенки его личного стожка сена, которое он никак не мог вывезти с покосной полосы.
Использовать полуторку в личных целях, он опасался. Слишком напряженными были первые годы пятидесятых лет.
«Председатель мне не сказал, что я еще и сегодня должен на чужую бабу хребет ломать» - сам себя уговаривал Степан, Прикрывая за собой калитку, он остолбенел. На расстоянии вытянутой руки, прямо на верхней перекладине ворот, сидел кот. Или кошка? Степан не рассмотрел. Иссиня черный, лоснящийся на солнце, он довольно щурился, глядя прямо в глаза Степану. Ему даже показалось, что кот насмешливо улыбается.
Постояв так несколько секунд, Степан не отдавая себе отчета в своих действиях, перебросил через забор вилы и быстро зашагал в край села к дому Миллеров.