Автор: Валентина Сараева
И вот сейчас, лежа в собственной кровати, мужчина с благодарностью думал о тех неведомых силах, что помогли ему не только остаться в живых, но и спасли руками Советского народа, огромную Страну.
Когда жена вернулась в постель, Степан с нежностью обняв ее молодое, горячее тело, шепнул- «О чем молилась, Натаха?»
Он почувствовал, как жена напряглась от неожиданности и коротко хохотнув, разрешил- «Молись, милаха. Кто его знает, что ТАМ нас ждет.»
Прошел год. У Бережковых родился второй ребенок. На этот раз девочка. Ребенка назвали Машенькой. В честь девы Марии, как подумал каждый из членов семьи.
И вот уже семь лет Великой Победы позади. Одиннадцатилетний Коленька, лицом пошел в мать. Такой же светленький, голубоглазый и покладистый. Он во всем помогал старшим. Опекал младшую, шестилетнюю Машку, кареглазую капризу. Жили Бережковы, на зависть людям. Без серьезных скандалов и размолвок.
Наталья, простудившись однажды достаточно серьезно, долгое время не беременела. И лишь спустя шесть лет после рождения Машутки, почувствовала, что снова носит дитя от любимого мужа.
В колхозе мало что изменилось.О машинном доении, в те годы, многие даже не слышали. Основные силы и средства страны уходили на восстановление разрушенных городов заводов и прочих промышленных предприятий. За все семь послевоенных лет, колхоз получил в свои владения лишь комбайн, пару колесных тракторов и новенькую бортовую машину. До этого, молоко на завод возили на конях в телеге.
Степан, подучившись, сел за руль новенькой полуторки, уступив хорошо отремонтированный свой трактор молодому парнишке.
Машина летом в основном, служила для доставки удоя в районный поселок Ирменка. Зимой из-за бездорожья, молоко в район доставляли все в тех же флягах в будке, устроенной на прицепных санях трактора.
Везли его вместе с детишками школьниками, что учились в районной школе. В селе, где жил Степан, действовала только школа — четырехлетка.
Степан сдавал молоко на молокозавод, дожидался переработки и назад в тех же флягах, привозил обрат для колхозных телят. Такие поездки за 40 километров от села, он проводил два раза в день. Без выходных и праздников. Коровы не признавали выходных. Доить их приходилось ежедневно. Да еще и не раз. Сквасить молоко, принести хоть малейший убыток колхозу, расценивалось в те времена, как вредительство. Людей сажали и за меньшие проступки, чаще всего, не зависящие от человека.
Степан иногда брал в поездки с собой детей. Чаще — только Машеньку. Он хоть и не признавался даже себе, но дочку любил больше. Маша родилась при нем и была точной копией своего достаточно приглядного папки.
На Степана тайно заглядывались не только вдовы, но и замужние женщины. Но тот слишком любил детей и свою хрупкую, нежную женушку. Другие бабы его не привлекали.
Стояло жаркое лето 1952 года. Как всегда, после вечерней дойки, Степан загрузив молочные фляги в кузов своей полуторки, отправился в районный поселок Ирменск. Машеньку он обычно брал с собой по утрам. А к вечеру ни к чему. Жена с работы придет и присмотрит за детьми.
Сдав молоко и получив обрат, мужчина , не задерживаясь, отправился в обратный путь. Дорога, похожая на огромную, стиральную доску , занимала не мало времени. По такой особо не разгонишься. Свыше сорока в час не выжмешь. Особенно, груженным старыми флягами с разболтавшимися крышками. Приходилось под защелку каждой, дополнительно подкладывать специально выстроганные дощечки, чтобы не выплескивалось драгоценное их содержимое.
Солнце достаточно низко висело над горизонтом, окрашивая окрестности в розовый цвет.
Розовой казалась даже пыль, что густым столбом поднимаясь из-под колес, долго висела в воздухе. Кругом, насколько хватало глаз, расстилались Ирменские поля, засеянные пшеницей, кукурузой и другими культурами. Границу между полями Ирменского и его собственного колхоза, Степан узнал и без указателя. Слишком заметно отличались поля друг от друга. В маленьком колхозе Степана не было техники, чтобы вовремя и качественно обрабатывать свои угодья.
А женских рук с тяпками на все не хватало.
Неожиданно невеселые мысли Степана упорхнули. Вдоль дороги, петляющей между полями, шла женщина. «Странно. Пешком такую даль. Видать, срочное дело у бабы было в Ирменке. Интересно, кто такая. На наших баб не похожа»
Женщина, действительно казалась немного странной. Сельские бабы никогда не выйдут на люди без платка на голове. Летом все поголовно ходили в ситцевых легких платочках. Зимой, соответственно, в теплых, чаще ручной вязки шалях.
Незнакомка шагала бодро и легко, будто и не отмахала более 30 км. Черные, даже на вид, жесткие, густые волосы, были уложены в высокую, замысловатую прическу. Такие прически Степан видел только у дам из кино. В их село раз в неделю приезжало это передвижное чудо цивилизации, под названием «КИНО»
Одежда незнакомки тоже возбудила любопытство Степана. Длинная до пят юбка, струилась темно синими волнами. Видно, что это был шелк, а не привычный ситец или сатин. Желтая, в черный горох блузка глубоко открывала шею и часть груди. Сельские женщины шили свои наряды с обязательным, глухим воротом или простеньким, округлым вырезом вокруг шеи. Но таким, лишь бы голова проходила в проем.
В одной руке женщина держала средних размеров, фанерный чемодан. В другой - синюю вычурная сумочку. Но самое странное в незнакомке, это был черный, большой кот или кошка, удобно устроившийся на плече «барышни». Так про себя окрестил ее Степан.
Остановив машину рядом с женщиной, он крикнул, высунувшись в открытое окно грузовика, - «Мадам, прошу в машину. Устали наверное.»
Женщина, не прекращая движения, слегка лишь повернула голову в его строну. Ее глаза бездонно темные и огромные полоснули по нервам Степана коротко и больно. Словно кто-то ударил его кулаком по затылку. Неожиданно сильно заболела голова и перед глазами поплыли темные круги.
Степан почувствовал, как его сознание отделяется от него и уносится куда-то. Так бывало в первые дни контузии на фронте. Достаточно быстро справившись с навалившейся на него, непонятной слабостью, Степан с удивлением посмотрел вслед удаляющейся незнакомки. Кота на ее плече уже не было. Видимо, убежал в заросли чахлой кукурузы, что росла на полях его колхоза.
Руки отчего-то тряслись. Немного успокоившись, Степан решил, что с ним, от постоянной рабочей усталости, случился небольшой обморок. Возможно, дала знать о себе контузия девятилетней давности.
Тронувшись с места, машина медленно покатилась по ребристой дороге, дребезжа и подскакивая на ее неровностях. Поравнявшись с женщиной, Степан, уже не останавливая машины, снова крикнул в окно- «Так едете или нет?
Не удостоив водителя даже взглядом, незнакомка продолжила свой путь. «Вот стерва»- подумал о ней Степан и тут же вновь почувствовал боль в затылке.
Решив, что нужно попросить у председателя колхоза хотя бы парочку выходных, Степан, не пытаясь больше заговорить со странной женщиной, прибавил скорость.
Добравшись до дома, он почувствовал себя прекрасно. Вот только неприятный осадок от встречи с более чем странной особой, не прошел окончательно.
Не зная почему, он промолчал и ничего не рассказал домашним о встрече с « черной дамой», как про себя окрестил Бережков женщину, что встретил в дороге.
Продолжение следует..